Режиссер Георгий Негашев размышляет о зрителе и документальном кино

О непростой судьбе документальных фильмов и особенном уральском зрителе мы беседуем с генеральным директором фестиваля Георгием Негашевым.

   

   

Главный герой

Рада Боженко, «АиФ-Урал»: Георгий Александрович, фестиваль документального кино «Россия» прописался именно в Екатеринбурге. Почему?

Георгий Негашев: Не я в этом «виноват», к сожалению. Так сложилось исторически. Дело в том, что впервые фестиваль прошел, и весьма успешно, именно в нашем городе. Произошло это в 1988 году при совместном решении Госкино СССР, Гостелерадио СССР и Союза кинематографистов СССР. Это был Всесоюзный фестиваль неигрового кино. Но тогда он задумывался как фестиваль кочующий. Следующий было решено провести в Воронеже, и там он… провалился. В Свердловске был подготовленный зритель. Здесь велась активная киноклубная деятельность и было много людей, которых это интересовало по-настоящему и которые по-настоящему разбирались в неигровом кино. В Воронеже такого зрителя не оказалось. Кроме того, Свердловск был городом с объемным кинопроизводством, причем оно существовало не только на Свердловской киностудии, но на телевидении. Словом, здесь была хорошая почва для того, чтобы фестиваль укоренился.

После провала в Воронеже было решено не дергаться и оставить фестиваль в Свердловске. К этому времени, к сожалению, произошел развал Союза, и фестиваль стали именовать «Открытый фестиваль неигрового кино «Россия». Позже мы его переименовали в фестиваль документального кино. Я этот термин «неигровое кино» воспринимал как некий комплекс документального кино перед художественным. Дескать, мы тоже художественное, только неигровое.

– То есть главный герой фестиваля – зритель?

– Разумеется. Фестиваль проводится, в первую очередь, для зрителя. Конечно, на нем встречаются коллеги-кинематографисты, они обмениваются мнениями, опытом, обогащают друг друга. То есть профессиональная «тусовка», безусловно, существует. Но не это главное. Главное, что фестиваль – это праздник документального кино в интересах зрителя. Главная задача любого кинофестиваля – обеспечить доставку художественного произведения к наибольшему числу зрителя. И мы неизменно год от года, подчас с большими усилиями, стараемся эту цель преследовать и развивать.

– Поэтому нынче организуются фестивальные показы в Нижнем Тагиле и Новоуральске?

   

   

– Конечно. Дело в том, что увеличить количество зрителей за счет Дома кино уже невозможно. Площадки же не резиновые. И так у нас часто бывает, что людям мест не хватает и они сидят на полу, на ступеньках. Это, конечно, приятно, но… все равно хотелось бы, чтобы люди в нормальных условиях кино смотрели.

Бойкот

– Мне кажется, что далеко не все потенциальные зрители могут по достоинству оценить документальное кино. Узок круг людей понимающих его глубину. Разве нет?

– Мы сами сузили этот круг. За счет того, что перестали документальное кино показывать, за счет того, что телевидение его бойкотирует. А телевизионное кино… Раньше оно старалось раскрыть внутренний мир человека, оно интересовалось жизнью человеческого духа. Этим были обусловлены различные приемы: пристальный взгляд, крупный план, какие-то длинные планы, позволяющие вглядеться в человека, и так далее. Сегодня телевизионное кино – это, в большинстве своем, мелькание какого-то изображения, быстро, быстро, быстро… Событийным стало телевизионное кино. Совершенно, скажем, исчез жанр фильма-портрета, а ведь в свое время это было самое интересное – знакомство с человеческой личностью, раскрытие ее на экране. Но… что произошло, то произошло. Сегодня то кино, которое мы показываем, которое является искусством, телевидение просто бойкотирует.

В кинотеатрах документальное кино тоже не показывают. Помню времена, когда я ходил в кино смотреть документальные фильмы. И товарищи мои ходили, и вся шпана. И было интересно! Сейчас же в принципе доступ к документальному кино зрителю перекрыт. Только фестиваль сегодня может этот доступ организовать. Поэтому мы и пытаемся расширять число площадок. С Тагилом нынче мы будем работать уже четвертый раз, с Новоуральском в тестовом режиме попробуем провести мероприятия фестиваля.

– Георгий Александрович, кто эти люди, снимающие документальные фильмы, доступ которым к широкому зрителю перекрыт и которые вряд ли имеют коммерческий успех?

– Конечно, коммерческая составляющая практически отсутствует. Исключения очень редки, они только подтверждают правило. Но было бы несправедливо говорить, что документалисты работают совсем бесплатно. На хлеб с маслом, безусловно, не хватает, на хлеб с водой – вполне. Помереть эта профессия, конечно, не дает.

Государство финансирует документальное кино. Конечно, мы воем и ноем: «Мало, не хватает»… Но тем не менее поддержка есть. И в смете любого документального фильма заложена зарплата режиссера, оператора… Маленькая, конечно. Режиссер у нас получает меньше водителя троллейбуса. Но люди снимают, нравится им. И молодежь знает, что не разбогатеет на документальном кино, но идет, снимает. Охота пуще неволи.

На заданную тему

– Фестиваль откроется, фильмы будут показаны, жюри огласит свой вердикт, призы будут вручены. У вас сегодня уже сложилось какое-то впечатление о конкурсных фильмах? Выделили для себя какие-то?

– Нет. Это принципиально. Не имеет права директор фестиваля себе позволить озвучивать собственные оценки. Это во-первых. А во-вторых, я не могу быть объективным, просто потому что не видел все фильмы конкурсной программы. У меня просто такой физической возможности нет. То, что я не видел, я досмотрю потом, когда фестиваль завершится. 361 фильм (именно столько заявок поступило в этом году) я уж точно не мог посмотреть. А после того, как отборочная комиссия вынесла свое решение, мне было не до просмотров. Я уже бегаю с выпученными глазами, и от меня дым идет! Так что не было еще случая, чтобы я до начала фестиваля видел всю конкурсную программу. Хотя очень хочется.

– Будут ли в этом году открыты новые имена?

– То, что они появятся, – это точно, а вот станут ли они открытием – сказать не могу. Четырнадцать дебютов в этом году – это же все новые имена.

– В этом году в отдельный конкурс выделены фильмы, посвященные Году литературы. Запланированный ход?

– Это абсолютно стихийно сложилось. Чистая импровизация. Просто отборочная комиссия отметила, что нынче много добротных фильмов, посвященных Году литературы, и предложила выделить их в отдельный конкурс. Понимаете, поскольку ряд фильмов снимается при государственной поддержке, то тематический вектор, объявляя конкурс на эту поддержку, задает Министерство культуры РФ. Разумеется, год спустя мы получаем на фестиваль и фильмы определенной направленности. Так получилось и с Годом литературы – это был заданный вектор.

– Такие фильмы на «заданную тему» могут быть шедевром?

– Разве нам неизвестны шедевры на заданную тему? Все художники когда-либо писали на заказ, режиссеры снимали на заказ. И мы получали очень много выдающихся произведений.

И потом никто никого не принуждает. Не хочешь участвовать в конкурсе – не заявляйся, не хочешь снимать на эту тему – не снимай. А государство считает определенные темы в настоящий момент актуальными. Кто деньги платит, тот и музыку заказывает. У меня особых возражений эта система не вызывает.

Понимать и размышлять

– Из года в год на фестивале представляются фильмы, посвященные горячим точкам нашей планеты: события на Северном Кавказе, Беслан…

– В этом году внеконкурсная программа «Антология документального кино» посвящена событиям на Украине. И в конкурсной программе есть фильмы об этих событиях.

– Задача этих фильмов расставить все точки над i?

– Это может быть фильм-размышление. Может быть фильм-расследование, тогда да, мы расставляем точки над i. Но это может быть и фильм о героизме. Что касается фильмов, посвященным событиям на Украине, мне трудно сегодня сказать, о чем они. Посмотрю – скажу.

– Но фильмы о горячих точках обречены остаться в истории?

– Думаю, что да. Причем совсем не обязательно, что эти фильмы напрямую рассказывают о том или ином событии. Скажем, на одном из фестивалей главный приз получила картина Ярмошенко «Семейные хроники». Это как раз – события в Чечне. Но в фильме никто не стреляет, никаких боевых действий. Фильм о том, как на жизни семьи сказались эти события.

Такие фильмы должны доходить до молодежи, и мы прикладываем к этому усилия. Отрадно наблюдать, что зрительская аудитория фестиваля «Россия» значительно омолодилась. Сегодня молодежь хочет видеть жизнь во всем ее многообразии, разбираться в ней, размышлять о ней, понимать ее.

– Георгий Александрович, в рамках фестиваля будет проводиться круглый стол на провокационную тему «Стране не нужно документальное кино…». Что вы можете этому утверждению противопоставить? Зачем стране нужно документальное кино?

– Начнем с того, что документальное кино – это искусство. Это все равно что сказать: а для чего музыка, живопись? Кроме того, документальное кино – это еще и поиск в области киноязыка. Я вам скажу, делать его труднее, чем художественное. Это очень тяжкий труд.

Язык документального кино живой, он изменяется. Как быть понятым зрителем, если в моем распоряжении только какие-то отпечатки эпизодов жизни, коротких ее отрезков. Я из них должен собрать внятное высказывание. В этом и заключается киноязык. Причем в художественном кино все-таки я сам моделирую жизнь. А в документальном – диктатором съемочного процесса является жизнь.