Маяковский в Свердловске. Как пролетарский поэт посещал могилу Романовых

Сто тридцать лет назад, 19 июля 1893 года (по новому стилю), родился поэт Владимир Маяковский. За свою жизнь он побывал в Свердловске только один раз, но оставил городу о себе и себе о городе массу впечатлений. Подробности – в материале ural.aif.ru.

   

   

Писательский промотур

Визит Маяковского в столицу Урала длился пять дней – с 26 по 30 января 1928 года. В рамках поездки по стране поэт-футурист посетил Казань, Свердловск, Пермь и Вятку. Сегодня это назвали бы писательским промотуром. В мандате, подписанном наркомом просвещения Анатолием Луначарским, говорится: «Товарищи! Поэт Владимир Владимирович Маяковский направляется в города СССР с чтением своей октябрьской поэмы «Хорошо!». Считая эту поэму имеющей большое художественное и общественное значение, прошу оказать тов. Маяковскому полное содействие в устройстве его публичных выступлений».

На тему пребывания поэта в Свердловске сохранилось много воспоминаний и исследований, частью объективных, частью наполненных излишним пиететом, восторгами, домыслами и противоречиями. Нет никакого сомнения, что для Маяковского это турне было в первую очередь возможностью не столько себя показать (презентация поэмы), сколько других посмотреть: собрать материал для творчества. И в этом плане Урал его не подвёл. Итогом поездки стали три стихотворения: «Екатеринбург – Свердловск», «Император» и «Рассказ литейщика Ивана Козырева о вселении в новую квартиру». Причём первое было написано и опубликовано в столице Урала, когда поэт ещё находился в городе.

В Свердловск Маяковский и его администратор Павел Лавут приехали рано утром, город ещё только просыпался. К визиту поэта подготовились: газета «Уральский рабочий» опубликовала большую статью с его портретом, биографией и разбором поэмы «Хорошо!». Автор под псевдонимом И. Нович (в дальнейшем – известный литературовед Иоанн Файнштейн) писал: «Приезд Маяковского на Урал – бесспорно глубоко положительное явление…»

«Искусство – в массы!»

В столице Урала поэт жил в гостинице Ярмаркома в центре города (пер. Банковский, 7). Первое его выступление состоялось в Деловом клубе (ныне – здание филармонии). В зале был аншлаг. В те дни в городе гастролировали популярные сатирики Рим и Ром, в связи с чем Маяковский начал встречу так: «Рим-Ромы выступают с эстрады. Певцы, куплетисты и музыканты имеют аудиторию, а поэты – нет. Поэтов – на эстраду, искусство – в массы!»

Чтение поэмы «Хорошо!» и других произведений сопровождалось овациями, но не только. По воспоминаниям юного (на тот момент) писателя и журналиста Ивана Егармина, некая пышная дама из первого ряда, бывшая учительница екатеринбургской духовной гимназии, заявила: «Мне совершенно непонятно: эта ваша поэма, извините, какая-то барабанщина…»

После в местном ресторане было что-то вроде банкета. Маяковского познакомили с председателем окружного исполкома, прославленным уральским революционером Анатолием Парамоновым. Поэт предложил ему сыграть партию на бильярде. Парамонов, сославшись на неумение, отказался, и Маяковский сразился с маркёром. По слухам – выиграл.

   

   

Всего поэт провёл в Свердловске шесть встреч: в Деловом клубе (дважды), в редакции газеты «Уральский рабочий» (ул. Вайнера, 12), в Горном институте, на ВИЗе и в библиотеке им. Белинского. Передвигался на извозчике, но чаще всего пешком. Центр города был иссечён траншеями под будущий водопровод, и, пробираясь по рвам и ухабам, Маяковский бросил своё знаменитое: «Чёрт знает что делается! Все улицы изрыты. Не город, а строительная площадка».

Пельмени из медвежатины

Парамонов жил в доме на ул. Малышева, 36. Он угостил Маяковского супом, пельменями и пирожками с медвежатиной. Незадолго до этого Анатолий Иванович с группой охотников якобы лично взял зверя в лесах под Шалей (это в середине-то зимы). Так это или нет, сейчас уже не установить, но, по словам поэта, медвежатину он ел впервые.

На вопрос Маяковского, что, собственно, представляет собой Свердловск, Парамонов ответил: «Да ничего не представляет. То, что вы видели, – это вчерашний день, а главное для города – это его завтра. Для того и работаем». Эти слова понравились поэту. Он даже использовал их в стихотворении «Екатеринбург – Свердловск». А когда Парамонов сказал, что знает, где захоронены останки царской семьи, Маяковский загорелся и попросил показать ему это место. Анатолий Иванович некоторое время отнекивался: дескать, сам в «мероприятии» не участвовал, его в тот момент и в городе-то не было. Но в конце концов согласился.

Вообще, роль Парамонова в убийстве царской семьи довольно туманна. Он действительно не участвовал в казни, но был хорошо знаком со многими из расстрельной команды. Занимая в июле 1918 года пост председателя Екатеринбургского горсовета, Парамонов, скорее всего, знал о готовящемся преступлении. Более того, ряд историков уверенно утверждают, что он носил полушубок Николая II. Исследователь Александр Мурзин: «Парамонов был огромным, а полушубок был маловат, но всё равно он его таскал – гордился, что с царского плеча».

То, что Анатолий Иванович хорошо знал «то место», сомнений не вызывает. Сохранилось фото 1924 года – группа уральских большевиков на могиле Романовых. Среди прочих лиц на снимке – «экскурсовод» Парамонов и участник расстрела Пётр Ермаков. Перед группой лежит его маузер, из которого, если верить Ермакову, и был убит Николай II.

По волчьим следам

Накануне поездки на место захоронения Романовых Маяковский посетил дом Ипатьева, в котором тогда действовал Музей революции, спускался в подвал, где были убиты царская семья и её домочадцы. 29 января, в воскресенье, на санях-розвальнях с исполкомовским кучером отправились на место захоронения. Добирались тяжело, в метель, по бездорожью. От Старой Коптяковской дороги несколько вёрст пришлось идти пешком. Парамонов вспоминал: «Шли по волчьим следам. В урочище покружил немного, но ту поляну со старой шахтой и берёзами с моими отметинами нашёл. Пимами снег разгрёб. Разрыл – уголь. Значит, здесь».

Сам поэт рассказывал об этой «экскурсии» так (версия Лавута): «Конечно, как будто ничего особенного – посмотреть могилу царя. Да и, собственно говоря, ничего там не видно. Её даже трудно найти, находят по приметам, причём этот секрет знаком лишь определённой группе лиц…»

Факт поездки Маяковского на место захоронения царской семьи сомнений не вызывает. Но о том, где он побывал на самом деле (урочище Ганина Яма или Поросёнков лог), историки спорят до сих пор. А стихотворение «Император», написанное поэтом по результатам этой поездки, стало хрестоматийным.

Прельщают многих короны лучи.
Пожалте, дворяне и шляхта,
корону можно у нас получить,
но только вместе с шахтой.

Счен и Киса

Исследователь Анатолий Валюженич приводит текст трёх телеграмм 1928 года: две из них Маяковский послал из Свердловска в Москву своей возлюбленной и музе Лиле Брик, а одна была ответом на его первую телеграмму.

26 января, Маяковский: «Телеграфируй срочно дела здоровье Свердловск гостиница Ярмаркома. Целую скучаю. Твой Счен».

27 января, Брик: «Очень беспокоилась. Телеграфируй чаще. Целую. Твоя Киса».

29 января, Маяковский: «Еду Пермь Москве буду около пятого. Целую люблю. Очень скучаю. Твой Счен».

Напомним, что Счен (Щен) и Киса – прозвища Владимира Владимировича и Лили Юрьевны, которые они постоянно использовали в своей переписке.

Утром 30 января Маяковский отправился в Пермь, в Свердловск он больше не приезжал. Через пару лет при известных обстоятельствах поэт ушёл из жизни, а в декабре 1930 года в столицу Урала с новым мужем приехала Лиля Брик. Но это уже совсем другая история.