Ретушерам нужны были не люди, а иконы
– Евгений, недавно вы выложили в соцсеть фото Леонида Вайнера и отметили, что впервые увидели его снимок без ретуши. Чем примечателен данный факт?
– Ретуширование снимков героев революции и гражданской войны – принцип советского времени. В книгах и СМИ практиковалась серьёзная обработка таких фотографий. Необходимо было создать максимально героический образ человека, в связи с чем убирались какие-то «неудобные» вещи – не только на фото, но и из его биографии.
У меня есть неретушированные фото Серафимы Дерябиной. Уверяю, что в жизни она была очень красивой и женственной, но на обработанных снимках ничего этого нет. Редакторам нужен был революционер, а не женщина, какой-либо сексуальный подтекст тщательно вымывался.
– Что подвергалось ретуши?
– У героя не должно было быть никаких физических изъянов, прямо или косвенно не связанных с революцией. Этот момент особенно коснулся Вайнера и Свердлова. В эпоху СССР их снимки никогда не публиковали в естественном виде. (Хотя и качество печати в те годы было не ахти.) На реальных фото Якова Михайловича мы, как правило, видим худого, болезненного человека. На обработанных – совсем иной образ. Причём, я уверен, делалось это не специально, какой-то подробной инструкции на этот счёт не давалось. Была общая практика, некий негласный канон – как они должны выглядеть.
То же самое касается биографий. Когда у нас работал Свердлов, он был популярен не только среди большевиков, но и хорошо котировался среди эсеров и других политических группировок. Однако всё это из его биографии со временем убрали.
– А что касается Вайнера?
– У Вайнера была другая проблема. С 1909 по 1917 год он фактически ни разу не арестовывался. Например, Свердлов и многие другие большевики в те годы не вылезали из тюрем и ссылок. Но у Леонида Исааковича (и не только у него) эта часть биографии вызывает вопросы. Почему он восемь лет находился на свободе? После 1905 года революционеров задерживали, брали под стражу, высылали просто по подозрению в участии в подполье, без всякого следствия, особенно в военное время.
У меня нет сомнений, что определённое число революционеров сотрудничали с охранкой. Причём в самом факте «дружбы» с органами лично я не вижу ничего зазорного. У жандармов была масса способов надавить на человека, в том числе со стороны семьи, у кого-то просто не оставалось выбора. Более того, человек мог сотрудничать с властью в интересах партии, давать какую-то дезинформацию. В этом плане всё было очень сложно.
– Создаётся впечатление, что в 1918 году Вайнер был уже глубоко больным человеком. Сломанная спина, слепота на один глаз, туберкулёз…
– Да, но не исключено, что всё это – также часть мифа. Полагаю, с таким букетом он должен был умереть к началу гражданской войны. Что такое сломанный позвоночник? Человек вообще не должен ходить! Это сейчас уровень реабилитации таких больных достаточно высок, а в то время они вообще не вставали с кровати.
В СССР героев собирали, как собирают пазл. В лице Вайнера у нас возникает образ человека, который отдал своё здоровье борьбе за светлое будущее. Приехал в Екатеринбург, работал в типографии, в подвале, дышал парами свинца и плесенью. Герой уже фактически мёртв, он жив лишь одной революцией!
По какому принципу выбирали героев
– Есть несколько версий смерти Вайнера: погиб в бою с чехословацкими легионерами, попал в засаду, расстрелян из броневика, выдал себя за комиссара, чтобы спасти товарищей, сдался в плен и был убит, зарублен шашками, предали свои…
– Полагаю, что всей правды мы уже не узнаем. Я хорошо знаю его иконографический образ, но никогда не занимался позднейшими версиями его гибели. С моей точки зрения, существующие источники, включая воспоминания современников, не дают возможности понять, что там произошло на самом деле. Но для Вайнера это была не смерть, а обретение вечной жизни. При этом ему чрезвычайно повезло. Если брать героев, погибших в тот период, он – даже не из первой десятки…
– Тогда почему такая честь?
– Произошло совершенно потрясающее событие, которое определило всю его посмертную славу. Это было настоящее обретение мощей! Группа товарищей вместе с супругой Вайнера – Еленой Борисовной – отправились на станцию Кузино, нашли тело погибшего, торжественно, как вождя, привезли его на поезде в Екатеринбург и похоронили на площади Коммунаров (тогда Верх-Исетская площадь). Акция состоялась 20 июля 1919 года, спустя всего пять дней после того, как красные выбили из города белых.
Братская могила там существовала уже около года, но Вайнер получил индивидуальное захоронение, с отдельным персональным памятником. Впоследствии никто из героев не удостаивался такой чести. А это был главный мемориал революционного Екатеринбурга!
– По каким принципам в ноябре 1919 года переименовывали улицы?
– Судя по всему, это была идея товарища Льва Сосновского, который руководил Уралоблсоветом. Массовое переименование улиц Екатеринбурга – его проект. Это была работа целой команды советских PR-менеджеров.
Чтобы стать улицей, герой должен быть мёртв. Полагаю, это был главный принцип. Его смерть не обязательно должна была носить насильственный характер, но её нужно было связать с революцией и гражданской войной. Например, Свердлов умер от испанки. Но он сгорел на работе, а не отравился креветками! Хотя, конечно, предпочтение отдавалось тем, кто погиб в открытом бою. В этом плане идеальный герой – Иван Малышев. Хорошо также, если в истории гибели фигурировал какой-нибудь предатель.
Статус человека до 1917 года и даже во время революции был не важен. Вайнер не был эффективным бойцом, разве что на идеологическом фронте. Но он взял в руки винтовку и погиб (не важно как) – дальше от него уже ничего не требовалось. Благодаря советским public relations Вайнер стал мучеником.
Сегодня многие почему-то считают, что быть революционером в те годы было легко. Но это, мягко говоря, не так. Большевики шли не только против власти, но и зачастую против общества, считали себя миссионерами. Лишь пройдя ссылки, тюрьму, почувствовав зыбкость человеческого существования, бунтарь становился борцом.
Дело уже не в человеке, а в нашей памяти
– Супруга Елена Борисовна много поспособствовала сохранению памяти о муже?
– Безусловно, он был её знаменем, её вдовьей долей. Но в их среде это было в порядке вещей. Мужчина и женщина вместе входили в революционную жизнь, были связаны не только любовными узами, но и идеями, причём зачастую идеи были первичны. Это были тандемы. Например, типичный такой тандем – Яков Свердлов и Клавдия Новгородцева.
– Сегодня улица Вайнера – одна из самых замечательных в городе...
– Наряду с улицей 8 Марта (Уктусской) до революции она была центром деловой жизни Екатеринбурга. В доме купца Телегина на Успенской, 12 располагалось страховое общество «Россия», агентом которого работал Вайнер, поэтому её и назвали в его честь. В советское время улица была проезжей, но в 90-е в крупных городах началась мода на создание пешеходных магистралей. Власти придумали переделать Вайнера в уральский Арбат, и она приобрела особый лоск и статус. В этом плане герою революции тоже чрезвычайно повезло.
– Сегодня останки Вайнера так и лежат на площади Коммунаров?
– Уверен, что да. Никакой информации о его перезахоронении нет. Вряд ли в 1959 году, когда там устанавливали памятную стелу, рабочие как-то небрежно обращались с останками героев. Вайнер должен лежать там же, и я даже могу показать конкретное место на территории мемориала.
– А какое отношение он имеет к саду Вайнера?
– В 1925 году в бывшем здании Общественного собрания на углу улиц Карла Либкнехта и Первомайской разместился клуб железнодорожников, которые перевозили тело Вайнера в Екатеринбург. Клуб носил его имя и автоматически передал его саду. Позднее железнодорожники переехали, но сад сохранил название. (Вайнеру ещё раз повезло.) Очень надеюсь, что при реконструкции сад сохранится. До 1966 года это была самая крутая музыкальная площадка Свердловска, и абсолютно не важно – чьё имя носит это место. Дело уже не в человеке, а в нашей памяти.
– Как полагаете: если бы Вайнер пережил июль 1918 года, гражданскую войну, как бы закончилась эта история?
– Если верить тому букету заболеваний, которым его наделили биографы, он должен был умереть в течение года. Судя по его болячкам, не думаю, чтобы он прожил слишком долго. При этом его всё равно бы похоронили на площади Коммунаров: людей, которые имели определённый статус до 1924 года, хоронили именно там. Но репрессии 1937 года он бы точно не пережил…