Мичман, тренер, педагог
– Вячеслав, ты был командиром батареи на ракетном катере. Как вышло, что теперь стал педагогом?
– Любой командир в армии – педагог. Во всяком случае, так было раньше, когда офицеров готовили по советской системе. Это сейчас при каждой части есть штатный психолог, раньше их роль исполняли непосредственные командиры. Они были не просто начальниками, а образцами для подражания, флотский дух и моральные устои они мне точно передали в полной мере. Так что педагогом я стал, как только надел погоны.
– И после демобилизации решил заняться воспитанием настоящих мужчин?
– Не совсем. Сначала меня, как бывшего военного, пригласили преподавать военную и строевую подготовку в скаутское движение. Там совсем малышей не было – подростки лет по тринадцать. Я быстро понял: их уже поздно воспитывать, это сформировавшиеся личности, которые не имеет смысла ломать.
У скаутов отряды смешанные – мальчики и девочки занимаются вместе. Но, поработав с молодежью, я убедился, что девочки развиваются быстрее мальчиков. И физиологически, и психологически. Он ещё в машинки играет, а она уже о любви разговаривает. В таких группах девочка воспринимает парня не как защитника, а как конкурента. И подавляет его.
– Но ведь человеку свойственно взрослеть, мальчики не всегда будут тринадцатилетними.
– Дело не только в биологическом возрасте – видал я парней, которые в 27 лет себе носки постирать не могут. Ещё на флоте я обратил внимание, что есть большая разница между, например, каким-нибудь выходцем из южных регионов страны, у которого 15 братьев и сестер, не считая папы и мамы, и каким-нибудь Иваном Ивановым, которого одного воспитывала мама или бабушка. Уровень самостоятельности совершенно разный. И дело не в навыках – долго ли научить носки стирать? Тут психология – один привык сам решать какие-то задачи, за другого всегда и всё кто-то делал. На одного рявкнешь – он теряется, а другой может сам тебе зубы показать. До того доходило, что призывник с Северного Кавказа может взрослого мужика, офицера психологически прессовать.
Я задался вопросом – почему так? И пришёл к определённым выводам. У нас в системе образования одни женщины. А теперь смотри: дома главная — мама, в школе – учительница. В спортивной секции или общественной организации на первых ролях тоже девочки, просто потому, что они в юном возрасте быстрее развиваются и вожатые или инструкторы охотнее поручают им ответственные задачи. Если девчонка активная и на два года старше пацанов, они под ней просто бегать будут – у скаутов это активно использовалось. И пацан с детства живёт в мире, где все вопросы решают только женщины.
«Научите сына драться»
– Как появилась идея создать клуб именно для ещё несформировавшихся мальчиков?
– Сначала я открыл клуб по борьбе самбо. Но заниматься стал именно с мальчиками. Хотя бы потому, что я ещё на службе привык работать именно с парнями. Оказалось, что это очень востребовано. Да, сейчас женщины сильные, и кому-то из них мужчина, может, и не нужен. Но своих сыновей они хотят видеть мужчинами. А для этого нужно, чтобы их мужчина тренировал.
Бывает так, что группа – допустим, тоже по какой-то борьбе – набрана только из мальчиков. Но руководит ею женщина-тренер. И тогда между собой пацаны, может, и ведут себя как мужчины, но как только видят женщину – полностью снимают с себя ответственность. Во взрослой жизни это аукнется тем, что все вопросы будет решать девушка, жена, тёща, мама – но не он. И сами женщины это знают лучше других, потому ищут педагогов-мужчин. Которых сейчас очень мало.
– Ты уверен, что такие занятия должны начинаться в нежном возрасте?
– Чем раньше, тем лучше – даже если он что-то не может или не понимает. Главное, чтобы у него появилось желание. Основной поток информации ребёнок воспринимает до четырёх лет, потом ему это даётся всё сложнее с каждым годом. Не обязательно парнишку сразу тащить на татами. Даже просто присутствие на тренировке, наблюдение за тем, как она проходит, уже даёт свои результаты. Трёхлетний ребенок, который тут просто сидит на подоконнике и наблюдает за процессом, может получить больше, чем шестнадцатилетний подросток, с которым занимаешься по полной программе. Я обратил на это внимание, когда ко мне на занятия стали приводить детей-аутистов, например. Насильно их никто не заставлял что-то делать, это совсем не обязательно. Ребёнок просто сидит в уголочке, смотрит, как другие занимаются, и через два-три занятия сам подключается к процессу. Смысл в том, что в нежном возрасте ребёнок, повторюсь, лучше впитывает любую информацию, – перед ним проходит какой-то визуальный ряд, и он его запоминает. Когда его мозг созревает для действия, он сам включается в процесс.
Тренировка – это в первую очередь психологическое преодоление. Поэтому даже когда мне звонят родители и говорят что-то вроде «мы сломали руку и не придём на тренировку», я говорю, что со сломанной рукой можно выполнять какие-то действия – держать обруч или макивару, например. Чтобы учить человека плавать – нужно плавать. Чтобы учить человека драться – нужно драться. Главное – быть готовым к этому психологически, преодолеть страх и внутреннее «я не могу».
– А потом в клубе самбо стали преподавать столярное дело, авиамоделирование, музыку, живопись…
– Тут дело в родителях – они проецируют свои внутренние заморочки на своих детей. Приводят ко мне ребёнка и говорят: «Научите его драться». А зачем? Я с ним общаюсь – нормальный парень, совсем не забитый, психологически устойчивый. Ему это просто не интересно. Я всегда говорю родителям: «Не надо микроскопом заколачивать гвозди». Не всем нужно самбо. Может, попробовать дать ему что-то руками поделать?
Мы открыли столярную мастерскую. И попёрло! Оказывается, мужчина может преодолевать и познавать себя не только через «мордобитие», но и через творчество. Потом открыли кружок авиамоделизма, потом художественную и музыкальную студию. Если мужчина рисует, это не значит, что он слабак. Если дать ему самореализоваться, то он и за себя постоять сможет. Потому что главное оружие мужчины – это мозг, а каким путем он его развивает – это уже другой вопрос.
Многие родители не понимают что ребёнок – это гость в доме. Это самостоятельная личность, не надо ему навязывать свои стереотипы. По большому счёту, вы его родили, накормили-напоили, всё! С чего вы взяли, что ребёнок – самбист? Вы его спросили, что он хочет? Поэтому, когда к нам приводят мальчика, чаще всего с формулировкой «научите его быть мужчиной», мы в первую очередь определяем – к чему он больше предрасположен.
Батя, но не папа
– По возрасту ограничений нет, инвалидность – тоже не стоп-сигнал. Есть дети, которых ты всё же не принимаешь?
– Таких много. Первое, что я делаю, – беседую с ребёнком. Второе – беседую с родителями. Бывает, что мальчик в 10–12 лет уже настолько испорчен, что работать с ним бесполезно. Он привык, что за него всё делают, всё решают и берут на себя любую инициативу. У ребёнка полностью отсутствует навык принятия решения, и со временем он приходит к выводу, что это прикольно – ничего не делать, а просто манипулировать родителями. Часто я сталкиваюсь с тем, что глава семьи не мужчина и не женщина, а ребёнок.
Спрашиваю такого мальчика – чего ты хочешь? Ничего не хочет – нет мечты, нет хобби, книг не читает. Смотрит развлекательные каналы по телевизору и хочет, чтобы так было всегда. Кстати, почти у всех, кто приводит ребёнка с такими проблемами, дома по два-три телевизора.
Если родители не хотят работать с ребёнком, а хотят всё свалить на меня – тоже отказываюсь. Потому что я только корректор – моральную, юридическую и духовную ответственность за ребёнка несёт семья. Я только отвечаю за его безопасность, пока он у нас на мероприятиях. Невозможно в режиме нескольких занятий в неделю исправить ситуацию, которая складывалась в семье годами.
Хотите, чтобы я помог? У нас триумвират: тренер, ребёнок, родитель. После каждой тренировки ребёнок должен прийти домой и побеседовать с мамой-папой о том, чему он научился на тренировке. А они мне потом отписываются об этой беседе. У нас не секция – у нас клубная система. Родители тоже состоят в клубе, принимают участие в его жизни, по выходным проводим семейные походы. У нас даже есть занятия для родителей с детьми, которых трудно замотивировать. Сын приходят с отцом – мы с папой занимаемся самбо, а парнишка в телефоне сидит. Неделю так посидит, а потом втягивается, с нами начинает заниматься. А главное – с отцом.