В конце ноября уральский палеонтолог Дмитрий Гимранов вернулся из экспедиции в Таджикистан с черепом верблюда, которому два с половиной миллиона лет. Это по-настоящему редкая находка. Останки животного прольют свет на эволюцию вида. Подробнее - в материале aif.ural.ru.
Сдувал породу
В небольшой комнатке на полках с книгами – черепа. Некоторые – достаточно массивные, иные – размером с кулак. На костях маркером написаны их названия по-латыни.
«Череп – самое ценное для палеонтологов, – поясняет старший научный сотрудник лабораторий естественнонаучных методов в гуманитарных исследованиях УрФУ и палеоэкологии Института экологии растений и животных УрО РАН Дмитрий Гимранов. – Обычно нам встречаются лишь обломки костей или зубов. А тут целый череп! Конечно, последует его длительное детальное сравнение с другими черепами верблюдов. Мы вели раскопки у подножия холма. В первый же день, когда приехали, увидели торчащий зуб, но поначалу не поняли, что это. Подумали, что медведь. Но начали расчищать и в какой-то момент поняли, что это клык верблюда. Раскопки – это очень небыстрый процесс. Мы расчищали эти останки три дня. Мой коллега Владимир Титов сидел с ножичком и кисточкой, сдувал с косточек породу, затем проклеивал фрагменты, чтобы они не рассыпались».
На одном из столов разложены белые силиконовые формы, залитые серой жидкостью, – так создаются копии скелетов или их фрагментов, которые нельзя вывозить. Например, есть среди этих заготовок клыки хищных животных - гомотериев (вид саблезубых кошек), которые были найдены ещё в советское время при раскопках в Таджикистане.
«Дмитрий Олегович, можно мне посчитать зубы этрусского медведя?» – спрашивает студентка, входя в кабинет. Учёный даёт ей коробки с мешочками и принимается объяснять, как сортировать материал на группы. Затем он вспоминает недавнюю экспедицию.
«Глина – хрупкая и сухая. Во время раскопок откалываешь кусочек, и кость, которая находится под ней, может сломаться. Поэтому косточку нужно скрепить обычным спиртовым клеем. Проклеиваешь и ждёшь, когда высохнет: иногда 10–15 минут, а бывает – дольше. Если начать трогать до того, как просохнет, стоит только притронуться, и кость рассыпается. После того, как мы фиксируем кость клеем, можем поддеть её ножом и взять целиком. Почистив кости, мы обычно несём их на просушку, куда-нибудь на поляну. Потом вносим их в каталог. Это такая конвейерная работа, во время которой тебе даже некогда думать о самой находке. Поэтому то, что череп целый, мы поняли, только когда закончили весь процесс», – констатирует исследователь.
Дмитрий Гимранов идёт в другое лабораторное помещение. А«Работа учёного – совсем не то, что представляют себе большинство людей из фильмов и книг. Это кропотливый труд: перебирание костей, древних и не очень, внесение их в каталоги, – говорит он. – Но самое важное для нас – написание научных текстов. Мы не изобретаем ракеты, а занимаемся фундаментальной наукой. Наша задача – понять, как развиваются виды. Как-то раз во время экспедиции мне удалось обнаружить, на первый взгляд, ничем не примечательные останки костей и зубы тигра. Велись долгие исследования, в итоге международный коллектив учёных написал статью, где шла речь о ДНК этого животного для международного научного журнала Nature Ecology Evolution. Молекулярные данные этих хищников очень важны для их сохранения в будущем. Допустим, есть тигр в зоопарке Екатеринбурга, и есть ещё один – в Берлине. Мы не можем просто взять и скрестить их. Следует различать подвиды этих крупных кошек. Иначе мы окончательно уничтожим природные линии этих животных».
Дорогой гость
Однако кроме этой кропотливой работы в жизни научных сотрудников есть и поездки в экспедиции. По словам учёного, они, как правило, начинаются в апреле и заканчиваются в ноябре. В южных странах раскопки лучше всего вести осенью: уже нет летней жары, ещё не наступают зимние холода. Иногда местные жители рассказывают, что видели, как из земли виднеются какие-то кости. Учёные приезжают, чтобы проверить, действительно ли это то, что осталось от древних животных. Но чаще всего места выбираются, исходя из материалов статей в специализированных журналах.
«Время, которым мы в основном занимаемся, – это поздний кайнозой, то есть современная эра геологической истории Земли. В основном нас интересуют отрезки времени от 10 миллионов лет и меньше. Иногда мы ездим за зубами акул, которые когда-то обитали на Урале, но это хобби. В основном мои коллеги занимаются теми видами, которые жили на Земле последние 100 тысяч лет. Страны, где удаётся вести исследования, – это Армения, Азербайджан, Киргизия, Узбекистан и другие государства постсоветского пространства. В кишлаке, куда мы приехали, гость считается у местных жителей чуть ли не посланником Аллаха», – рассказывает учёный.
Найти бурозубку
Среди находок Дмитрий Гимранова были и другие яркие, поистине уникальные экземпляры. Он вспоминает, как однажды ему удалось обнаружить череп пещерного медведя. Среди его видов встречаются обычные и редкие. Этот принадлежал к редкому виду. В своё время такая находка была уникальна не только для Урала, но и для всего мира.
По словам исследователя, находки вообще часто увлекают людей пойти научной стезёй. Он сам захотел стать учёным, будучи ещё на первом курсе биологического факультета. Тогда во время своей первой экспедиции на первой практике он нашёл рог древнего бизона.
Раздав задание практикантам, исследователь направляется в комнату, где сидит его будущий коллега. Это мальчик Ваня – сын одного из сотрудников института. Юный натуралист высыпает мелкий песок на поднос, затем берёт пинцет и начинает что-то искать.
«Нашёл бурозубку?» – интересуется палеонтолог. Ребёнок кивает и раскладывает отдельной горкой палочки, по размеру чуть больше миллиметра. Среди этих микроскопических чёрточек он легко различает, где зубы мыши-полёвки, где косточки птиц. Название пернатых он произносит на латыни.