В Екатеринбурге появились «последние адреса» в память о репрессированных

Екатеринбург стал 21-м по счету городом, принявшим участие в федеральном проекте «Последний адрес». «У нас нет задачи увесить стены всех домов железяками. Главная цель – собрать и объединить людей, заинтересовать их. Это же замечательно: человек видит табличку и понимает, что в прошлом здесь жил тот, чье имя на памятном знаке. Он держался за те же дверные ручки, поднимался по тем же лестницам и смотрел из окон этого же дома», – рассказал председатель правления фонда «Последний адрес» Сергей Пархоменко на пресс-конференции, посвященной запуску проекта в Екатеринбурге.    

   

«Нобелевку» получить не успел

Среда, 10 августа, имеет все шансы войти в уральскую историю. В этот день в Екатеринбурге появились первые таблички с именами жертв репрессий. Памятные знаки установили на зданиях, где жили погибшие. Первыми участниками проекта «Последний адрес» стали три дома – Гоголя, 9, Шейнкмана, 19 и Челюскинцев,1.

Дом на Гоголя в Екатеринбурге традиционно принадлежит католической общине. В 1937 отсюда забрали супругов Збыковских – этнического поляка и его русскую жену (в девичестве Мухину) и расстреляли по обвинению в участии в польской шпионско-диверсионной организации. Спустя год пришли за отцом Натальи – генералом Федором Мухиным. Один из крупнейших военных финансистов, до революции он сводил финансовый баланс последних кампаний имперской России: русско-японской и русско-германской войн. После прихода к власти большевиков трудился военным экономистом уже в рядах Красной армии. На момент ареста в 1937 году Мухину было 70 лет.

Памятный знак на Шейнкмана, 19 посвящен выдающемуся советскому физику Семену Шубину, который был осужден за «контрреволюционную троцкистскую деятельность» и скончался в 1938 году на лесозаготовках. «Он мог бы получить Нобелевскую премию, но НКВД распорядилось иначе», – отмечает Пархоменко.

Дом на Челюскинцев, 1 благодаря проекту отныне хранит память о двух железнодорожниках. «Очень хочется развеять миф, что репрессии коснулись в основном партийной верхушки, – говорит председатель Свердловского отделения общества «Мемориал» Анна Пастухова. – Среди пострадавших было огромное количество простых людей, рабочих. Проект «Последний адрес» воскрешает трагедию всего народа, а не только элиты. К счастью, память возвращается в наш город».

О том, что «забывать нельзя» – повторяют все участники проекта. «Екатеринбург – город особенный на карте страны. Он бурно разрастался в 20-30-е годы и стал центром массовых репрессий: сюда свозили из Пермской, Челябинской и других областей. Людей судили, если это можно так назвать, и казнили. Уничтожено было около 25 тысяч человек», – отмечает доктор исторических наук Алексей Мосин. – Мы сегодня как общество должны вернуть себе память. Если не вернем, то общество мы обреченное».

Добрался до Урала

Проект «Последний адрес» стартовал в декабре 2014 года – тогда были установлены первые таблички в Москве. За полтора года удалось установить около 300 знаков в 21 населенном пункте страны: как в региональных центрах – Москве, Твери, Барнауле, так и в небольших городках и селах. И вот, наконец, проект добрался до Урала.

   

   

В столице Урала появилась своя инициативная группа, которая в рамках проекта работает с заявками и занимается архивной работой. Возвращением городу памяти наряду с фондом «Последний адрес» занимаются участники свердловского отделения общества «Мемориал» и волонтеры. Самое главное, отмечает Николай Пархоменко, чтобы установленные таблички не оказались единственными. Задача состоит в том, чтобы запустить процесс – как в Екатеринбурге, так и в других городах области.

На сегодняшний день в работе свердловской группы находится около 10 заявок. Общественники говорят, что это немного для такой густонаселенной области, и надеются, что уральцы, узнавая о проекте, начнут активнее присылать заявки. Для того чтобы вернуть память о погибшем в годы репрессий человеке, быть его родственником совсем необязательно. «Возможно, вы живете в доме, где он раньше жил. Или случайно что-то услышали о нем. Важно, чтобы вы знали имя, адрес и судьбу. С этого и начинается работа над заявкой», – говорит глава проекта «Последний адрес».

Дома нет, но имя осталось

Бывает и так, что дом не сохранился, но имя – осталась. Таких заявок – около трети от общего числа. Выход общественники находят. «На табличке пишется: «Здесь был дом, в котором жил такой-то человек». Подобные примеры уже есть в нескольких регионах. Так, в Перми не стало целого квартала, а его место занял торговый центр. Табличку установили прямо на нем. В Нижегородской области дом расстрелянного священника также не сохранился. Памятный знак появился на храме, где служил священнослужитель. Ведь что такое дом священника? Это его храм. Но подобное, скорее, исключение, нежели правило», – отмечает Николай Пархоменко.

В большинстве своём участники движения «Последний адрес» находят доброжелательный отклик среди тех людей, на чьих домах планируется установка знаков. Те немногие, что против, объясняют это… эмоциональным фоном. Дескать, им будет неудобно каждый день видеть имя умершего у себя на доме. «Человеку просто не хочется вдумываться и вникать в суть, – говорит Анна Петухова. – Память просветляет, а не угнетает. Таблички на домах возвращают всем нам, живущим ныне, память и – по капле, по чуть-чуть – совесть. Установка табличек на домах – замечательная возможность актуализировать память, чтобы каждый мог прикоснуться к ней взглядом, рукой», – говорит председатель Свердловского отделения общества «Мемориал» Анна Пастухова.

Смотрите также:

• Что в имени тебе моём? Свердловская область рискует стать Уральской →
• «Эра светлых годов». Почему уральские пионеры ушли в подполье? →
• Жители Среднего Урала не в восторге от переименования улиц →