Вне здравого смысла
– Евгений Владимирович, свой видеоролик, посвящённый Дню вывода советских войск из Афганистана, вы завершили словами: «Всё-таки неплохое это было время». Что вы имели в виду?
– Я имел в виду молодость. Когда ты полон сил, когда ты во всём способен находить романтику. Даже в войне романтики, лирики хватало. И, на самом деле, для молодого парня в участии в интернациональной миссии есть элемент приключения – восточная экзотика, ты выполняешь поставленные задачи и чувствуешь, что ты важен, нужен. Если бы не ранения, потери… то это, да, молодецкое приключение.
Понимаете, какая штука, у многих афганцев потом в жизни и не случилось ничего важного, яркого, значимого – серая ровная жизнь, потому многие в этой памяти и застряли.
– Да, силу воли и духа можно воспитать. А патриотизм?
– Это отчасти приобретённое качество. Безусловно, что-то впитывается с молоком матери, что-то произрастает из корней, но в большей степени патриотизм опять же формируется средой. Вспомните 90-е годы, когда молодёжь учили не любить, ненавидеть свою Родину, в нравственное растление вкладывались огромные деньги, и мы увидели результат. Мы увидели молодых людей, для которых было естественным жить на родной земле и не любить её. С точки зрения здравого смысла это бред, потому что в природе человека заложено любить свой дом, свою семью, свою Родину, в конце концов, жизнь любить. Но технологии манипуляции оказались настолько эффективными, что смогли внести коррективы в саму природу человека.
Несу деда на руках!
– Сегодня молодые люди 90-х сами стали родителями…
– Более того, они заняли руководящие должности. Я встречал таких чиновников, которые, как перекати-поле, зацепились за кресло, но у них ни царя в голове, ни Бога в доме. Это ужасно.
Чтобы выстоять в информационной войне, или, как её ещё называют, гибридной, культурной войне, очень важно чувство Родины. Именно над этим чувством работают наши оппоненты, пытаясь оторвать человека от корней. Когда у тебя нет чувства Родины, ты становишься никем, ты, как губка, легко впитываешь любую культуру, любой язык, любые традиции, любые праздники.
А чувство Родины возникает от причастности к её делам. К примеру, ты выходишь 9 Мая на «Бессмертный полк», и этим самым ты говоришь: я помню, я несу своего деда или прадеда – спасителя страны – на руках. Представляете, какая силища, какая нравственная мощь возникает! Но нам же пытались сказать, мол, что это вы 9 Мая празднуете, когда столько миллионов людей погибло, это же день горя. Здрасьте! У нас есть 22 июня – День памяти и скорби. А 9 Мая – День Победы. У нас даже большинство афганцев считают День вывода советских войск из Афганистана праздником, потому что для солдата День Победы над войной – всегда праздник.
Из причастности к истории чувство Родины возникает. Когда ты ощущаешь свою принадлежность к тысячелетней истории своей огромной великой страны, а не к какой-нибудь другой, что младше Екатеринбурга, ты и ведёшь себя соответственно. Если ты потомок народа-победителя, который разгромил фашизм, то у тебя в жизни особая нравственная позиция. А когда человек «не поймёшь что», когда он готов, не думая и не глядя, осуждать всё, что было в прошлом, отрубать это прошлое, когда он готов прирастать к любой чужой культуре, получается раскосяк. К сожалению, сегодня мы нередко это наблюдаем в среде молодёжи.
– Вам не кажется, что, помимо культурного противостояния, мы живём в атмосфере тотальной агрессии?
– Вы абсолютно правы. Я обратил на это внимание, вернувшись из Афганистана. Я вернулся с войны, а она кругом – друг с другом воюют соседи, попутчики в транспорте, люди в очередях… Это большая человеческая проблема – мы не умеем любить друг друга правильно, не умеем понимать друг друга, слышать друг друга. Мы разобщены и ведёмся на попытки ещё больше нас разобщить. Посмотрите, сегодня родные люди начали ссориться друг с другом – «ты привит, а ты не привит». Это что за странная категория оценки отношения к человеку? Что за странная сегрегация?
– Что значит «любить правильно»?
– Мы же в первую очередь думаем о себе, любим себя – от этого все беды. Этот вопрос я для себя решил в Афганистане. Я был заместителем командира взвода, в моём подчинении несколько десятков солдат… Тогда, на войне, будучи 19-летним, я понял, что мысли о себе – лишние. Гораздо важнее думать об общем деле. Во всём, что я делаю, я уже есть, и нет смысла себя выделять. При таком подходе задачи решаются совершенно иначе, и отношения между людьми складываются иным образом. Если бы я тогда думал исключительно о себе, я бы не смог ни о чём договориться с бойцами. А я должен был найти подход к каждому, учитывая, что одного девушка бросила, у другого мама болеет, у третьего дома ещё какая-то проблема, а мы в Афганистане и ничего не можем там решить. Я, повторюсь, должен был найти подход к каждому бойцу, чтобы он мне доверял и чтобы я был уверен, что в спину он мне не выстрелит. Я научился. Но это требует самоотречения, требует того, чтобы начать жить ради этого человека. Не зря же сказано: «Нет больше той любви, аще кто положит душу свою за други своя». Когда ты начинаешь жить «за други своя» (а если возникнет надобность, то и погибнуть «за други своя»), совершенно иное качество жизни получается. Сегодня мне 56 лет, и я до сих пор не разуверился в той своей идее.
В человеческих отношениях должно быть много жертвенности, особенно в семье. Это нормально, когда мужчина чем-то жертвует ради жены и детей. Этому учит в том числе армия. Солдат не должен зацикливаться на себе – тут что-то покалывает, письма из дома что-то давно не было и так далее, это мешает выполнению задачи. И потом, когда ты думаешь не о себе, а о чем-то большом, общем, важном, легче выживать.
Удел Богородицы
– Заметила, что сегодня многие молодые люди стремятся пройти службу в армии. Как думаете, с чем это связано?
– Эхо 90-х годов утихает, всё возвращается на круги своя. Предназначение мужчины – защищать Родину. Ни в какие времена перед нами более важной задачи не стояло. А если ты всеми силами стараешься уклониться от несения своего креста, от своего предназначения, ты и дальше на протяжении всей жизни будешь пользоваться этой моделью поведения. Ты будешь уходить от проблем, ты не сможешь взять на себя ответственность за любимую женщину, за ребёнка и так далее. Всё в жизни взаимосвязано.
Ещё один момент, о котором практически не говорят. В армии новобранец принимает присягу. Это не формальность какая-то! Мужчина присягает всю жизнь защищать свою Родину. А Родина – это и жена твоя, и дети твои, и родители, и твой дом.
Я вообще считаю, что главное достояние России – это её военная история. Не потому, что мы агрессивные, просто жизнь такая – огромную территорию с богатейшими ресурсами во все времена приходилось защищать. И сегодня, мы видим, борьба за ресурсы стала ещё острее.
Но, помимо материального отношения к жизни, есть ведь духовное и нравственное. Человек всю жизнь пребывает в борьбе добра и зла. Я верю, что Россия – апологет добра, своего рода удел Богородицы. Если не удержать последний рубеж духовности, мир покатится в бездну безнравственности, бездуховности. Мы тоже, к сожалению, в этом движении преуспели, но Россия не только великая, но и великА, и обширность территории позволяет переваривать любую напасть, любую болезнь. Любая хворь в России рассосётся. И в этом тоже спасение.
– Где, на ваш взгляд, сконцентрированы «очаги спасения»?
– В каменных мешках, в которые людей сейчас пытаются собрать, сбить в кучу, чтобы легко ими управлять, спасения нет. Нам всё-таки более свойственны родоплеменные отношения. В деревне я выхожу на улицу, а там нет чужих людей: тут сосед, там соседка, а вон Митька маленький курит – «Я отцу твоему скажу!»… А в городе, в этих каменных джунглях, я не знаю, кто этажом выше живёт, – здесь скорлупа индивидуума, которой мы уже наелись. Поэтому сейчас люди тянутся к земле, они уезжают из города. Работать в нём – да, но жить – нет. Люди тянутся к тем отношениям, когда разговариваешь друг с другом глаза в глаза. Это история всё из той же серии – «спастись». Я верю, что в борьбе за добро, справедливость, за правое дело мы выстоим. Вечные нравственные категории из нашего народа не вытравить. И эти категории – как относиться к семье, к детям, к старикам, к богу, к Родине – не уникальны, они схожи в культуре любого традиционного народа. Поэтому традиционные народы у приверженцев глобализации – кость в горле.
Борьба за нравственное выживание давно длится, и победа в ней – вопрос не завтрашнего дня. Но я верю в спасение, хотя спасутся, конечно, не все, а, как говорится, лишь малое стадо.