Примерное время чтения: 9 минут
643

Главный онколог УрФО рассказывает, зачем Анжелина Джоли легла под нож

Рак – не приговор. Вовремя начатое лечение значительно увеличивает шансы на выздоровление. Об этом, в частности, говорит главный онколог Уральского федерального округа, главный врач Свердловского областного онкологического диспансера Вячеслав Шаманский.

Фактор риска – возраст

Рада Боженко, «АиФ-Урал»: Вячеслав Брониславович, я правильно понимаю, что от онкологических заболеваний не застрахован никто? «Страховкой» от рака не являются ни социальный статус человека, ни его материальное благополучие, ни возраст.

Вячеслав Шаманский: В целом так и есть. Но возраст все же является некой «страховкой». Основной контингент наших пациентов – это люди, чей возраст приближается к 60 годам, и старше. Онкологические заболевания бывают и у молодых, но не так часто. Так что чем старше человек, тем у него больше вероятность, как мы говорим, дожить до «своего» рака.

Сегодня наблюдается снижение смертности от других заболеваний – хорошо стали лечить инфаркты, инсульты, например. В связи с этим растет средняя продолжительность жизни и, соответственно, растет заболеваемость онкопатологией. В странах Европы, где средняя продолжительность жизни достигает 75-80 лет, онкологическая заболеваемость всегда выше. У нас с ними разница только в том, какой процент выявляется на первой и второй стадии. Это те стадии, при которых мы рак можем вылечить. Главное - вовремя его диагностировать.

– Под «вылечить» подразумевается длительная ремиссия или полное выздоровление?

– По всемирной классификации, если больной прожил пять лет и более, он условно излечен от онкопатологии. Но на учете такие пациенты стоят всю свою жизнь. Раз в год они приезжают к нам на прием. У нас есть пациенты, которые пунктуально приезжают в течение 10, 15 лет.

Повторюсь, онкологическая заболеваемость растет (не только у нас, во всем мире). Смотрите, если в 2002 году она была 326 на 100 тысяч населения, то в 2014 – 391 на 100 тысяч населения. Если говорить в процентах, то заболеваемость увеличилась на 19,9%. Но при этом смертность увеличилась лишь на 1,9%. А контингент больных пролеченных от онкопатологии и оставшихся в живых увеличился на 29,8%. По итогам прошлого года у нас на учете состояло 88 088 человек – это пролеченные, излеченные, живые.

– А в абсолютных числах сколько в год выявляется новых больных?

– 15 600-15 700 человек. В начале двухтысячных годов было 13 тысяч вновь выявленных больных. На первой и второй стадии заболевания мы выявляем около 70% больных. Но мы же лечим и третью стадию и четвертую, другое дело, что результаты в этом случае хуже и это очень затратно. Первые стадии рака вылечиваются зачастую только операцией или только лучевой терапией.

Женщинам проходить маммографию рекомендуется ежегодно. Фото: Свердловский онкологический диспансер

Случайная находка

– Вячеслав Брониславович, деликатный вопрос… Я слышала, что при лечении третьей стадии рака речь идет лишь о продлении жизни. Так ли это?

– Нет. Есть больные, которые излечиваются. Мы обладаем технологиями, которые позволяют прооперировать больного и убрать метастазы в ближайшем коллекторе. Плюс подключается химиотерапия. После этого, бывает, у пациентов нет рецидива пять-шесть лет.

– За счет чего выросло число больных, выявляемых на ранних стадиях?

– В том числе за счет диспансеризации. Приведу пример. Рак почки. Раньше больной приходил к врачу, когда в моче появлялась кровь. Это минимум третья стадия. Сейчас человек пошел на диспансеризацию, в рамках которой проводится и УЗИ брюшной полости. В ходе этого исследования обнаруживается рак первой-второй стадии (таких больных довольно много). Случайная находка, когда еще нет никакой клиники. На УЗИ, к тому же, печень видно, по гинекологии у женщин все видно, поджелудочную железу видно. Маммографию вообще необходимо раз в год проходить – тоже все можно увидеть.

Другое дело, что люди зачастую не приходят к врачу. Более того, самостоятельно обнаружив у себя опухоль, не в больницу идут, а начинают лечиться нетрадиционными «технологиями». Они мыслят по старинке: «Все равно от рака не вылечат». Но это не так! Нельзя бояться лечиться! А люди боятся. Отсюда низкая обращаемость. Мы же анализируем все запущенные случаи вместе с общелечебной сетью.

Сегодня оснащение в больницах неплохое, можно диагностировать любую патологию, лишь бы люди пришли. И, конечно, у врачей общелечебной сети должна быть онконастороженность и грамотность. Для этого мы постоянно проводим обучающие семинары для коллег (терапевтов, гинекологов, хирургов, стоматологов) с использованием телемедицинских технологий.

Рак по наследству

– Получается, что некоторые виды рака не дают ярко выраженных симптомов, которые бы «вынудили» человека обратиться к врачу?

– Да, есть скрытые течения заболеваний. Я уже приводил пример рака почки. Рак желудка: если появились боли, это уже третья стадия.

Есть ведь еще и предраковые сотсояния, которые также необходимо диагностировать и лечить. Допустим, из той же язвы может «получиться» рак. Поэтому при язве желудка нужно регулярно по месту жительства делать фиброгастроскопию и наблюдаться у гастроэнтеролога. Что касается женщин, то они должны так же регулярно (хотя бы раз в год) проходить через смотровые кабинеты, которые есть в каждой поликлинике. Но ведь их туда загонять приходится!

Очень много зависит от людей. За рубежом никто не боится прийти в больницу. Там, наоборот, медосмотр не пошел – на работу не примут. У нас же приходится в поте лица работать с населением: убеждать, мотивировать, информировать.

На вооружении хирургов онкодиспансера компьютерная навигационная система с операционным микроскопом. Фото: Свердловский онкологический диспансер

– Генетическая предрасположенность к раку – реальность?

– Конечно. Яркий пример – рак молочной железы. Были случаи, когда мы лечили от этой онкопатологии несколько поколений одной семьи: бабушку, маму, внучку. Бывает, одновременно лечатся родственники. То есть если по женской линии в семье был у кого-то рак молочной железы, девчонкам, как только подрастают, нужно регулярно проходить осмотры маммолога. Почему Анжелина Джоли пошла на операцию по удалению молочных желез? Потому что и у ее бабушки, и у ее матери был рак молочной железы. Но такая мера профилактики, конечно, чрезмерна. Когда-то решили всем аппендиксы убрать, но ни к чему хорошему это не привело.

У нас, кстати, наоборот, есть случаи, когда больные уже при раке молочной железы отказываются от операции. Не хотят терять грудь. Хотя сегодня не сразу, но делается пластика. Сначала нужно убедиться, что больная излечена, а уже потом думать об эстетике.

Любой каприз за ваши деньги?

– Вячеслав Брониславович, почему некоторые ваши потенциальные пациенты предпочитают лечиться, оперироваться за рубежом? И насколько это оправданно?

– На самом деле мы владеем многими технологиями, которых нет в других диспансерах страны. А за рубеж, на мой взгляд, едут те, кто абсолютно не верит в здравоохранение России и имеет материальную возможность пролечиться в Германии или Израиле (туда в основном едут).

Насколько оправданно… У нас одно время активно гнал рекламу турецкий центр, поехали больные туда. Вернулись, убедившись, что ничем не отличается их лечение от нашего. Бывают случаи, когда операцию человеку уже не надо делать. Больной уже генерализованный, только хуже будет. Но за рубежом пациенту такую операцию сделают, он же ее оплатил.

– Любой каприз за ваши деньги?

– Примерно так. Должен сказать, что мы сами иногда рекомендуем пациентам поехать в федеральный онкоцентр. Таких случаев немного, но они есть. Ни о какой профессиональной ревности речи нет. Наши возможности большие. У нас лечатся больные со всей России, тем более что сегодня работает система межтерриториальных расчетов по линии ОМС.

Система ОМС позволяет лечиться бесплатно на Среднем Урале жителям других регионов России. Фото: РИА Новости/ Тарас Литвиненко

– Известно, что здравоохранение Свердловской области испытывает некий кадровый голод. Он ощущается в онкологии?

– Районных онкологов не хватает. Учить врачей общей врачебной сети онконастороженности тяжело. У меня врачи, когда выезжают на осмотры, обязательно на тысячу осмотренных несколько раков найдут. А эти люди, вполне возможно, были уже осмотрены врачами других специальностей. Эта проблема есть. Онкологом работать тяжело психологически. Ведь мы общаемся не только с больными, но и с их родственниками. Не едут врачами даже в те города, где их ждут и коттеджи и квартиры. И зарплата молодым специалистам устанавливается такая, которую даже врачи с большим опытом не получали – лишь бы оставались, работали. Но дефицит кадров все равно остается. Нормальная укомплектованность районными онкологами составляет примерно 28%. Остальное – совместители. А должны быть онкологи в каждой больнице. Стоит на учете 500 больных - значит, уже есть ставка онколога.

Оцените материал
Оставить комментарий (0)

Также вам может быть интересно

Топ 5 читаемых

Самое интересное в регионах