Стройного рассказа о том, как инженер-энергетик, успешный бизнесмен поселился в селе Чусовом Шалинского района и занялся производством иван-чая (и много чем ещё на самом деле), не будет. Вся жизнь Бориса Петрова – философия. И дело случая.
Лучи и ангелы
«Всё в этой жизни происходит случайно. В слове «случайность» корень – «луч», и эти лучи соединяются. Поэтому все наши встречи, поступки, перемещения именно случайны. Это вопрос этимологии, в которую нам надо почаще лезть, поскольку русский язык – это язык волшебников, – говорит Борис Петров. – а вообще, случайность – это труд наших ангелов-хранителей. Веришь ты в них или нет, им по большому счёту плевать, у них на тебя есть задача, и они её выполняют. В том числе соединяют лучи.
Вот, исходя из этого, иван-чаем я начал заниматься случайно. Увидел в интернете рассказ про иван-чай, заинтересовался. Тем более тогда вокруг иван-чая было много мифологем, но ведь каждый миф – это отголосок, эхо чего-то настоящего».
Плоды ошибок
Борис Петров – автор семи сортов иван-чая. Особенности каждого зависят от технологии изготовления. Интересно, что иногда новый сорт – плод ошибки, скажем, изменённого не намеренно времени ферментации. Сам мастер признаётся, что любит купажный чай: чёрный байховый, плюс чёрный иван-чай, плюс зелёный иван-чай.
«Завариваешь, туда ещё лимончику да медку… Радость жизни во всей полноте! А фанаты моего чая, перепробовав всё, что я делаю, заявили, что листовой, конечно, хорош, но не настолько, как мой гранулированный».
«Самое главное – сделать ферментированный чай, – рассказывает Борис Сергеевич. – Если просто взять и высушить лист, это будет кипрей лекарственный. В нашей профессиональной среде придерживаются правила: кипрей – это растение, а иван-чай – это… чай. Всё просто».
Чай Петрова пьют во многих странах мира. Он скромно замечает: «Правда, я делаю понемножку и отправляю, соответственно, понемножку». Но тут смотря с чем сравнивать. О промышленных масштабах производства иван-чая речь не идёт, но своими большими руками и с помощью друзей Борис Сергеевич собирает в сезон 500 кг листа, из которого получается 100 кг чая, сотворённого в простой деревянной избе и крохотной бане.
Самое чистое место
Баня в сезон иван-чая меняет своё предназначение. Всё свободное пространство в ней занимает иван-чай, который после ферментации сушится в глубоком жаре каменной печки, протопленной берёзовыми дровами. Каждые два часа (ночь не исключение) Борис Сергеевич ворошит чай. Смеётся, что за один заход в баню теряет килограмма три веса.
«Баня для иван-чая у меня отмытая и намоленная, – говорит Петров. – Как-то одна барышня мне сказала, что баня – самое грязное место. Ответил, если у вас так, мне вас искренне жаль. У меня баня – самое чистое место».
Чтобы Банник не озорничал, Борис Сергеевич с ним договаривается. «Если кто-то не верит в домовых и банников – это не страшно, это на их совести, – говорит он. – Домовые и банники существуют, и с ними нужно договариваться, угощать их, любить их, дружить с ними, благодарить их, тогда в ваших с ними отношениях будет всё ладно».
Дух иван-чая
«С животными, птицами, рыбами, растениями тоже нужно разговаривать. Они всё понимают! – уверен Петров. – Я, когда в лес хожу, всегда поклонюсь ему, поблагодарю. У меня и папа всегда так делал. Слава Богу, у меня тогда – молодого дурака – хватало ума не подсмеиваться над этим, потому что было ощущение «настоящести» того, что он делал.
И когда за иван-чаем я иду в поле, всегда прежде поклонюсь в землю. Это тоже молитва своеобразная. А иван-чай – он живой, дух иван-чая – это очень интересная сущность, которую каждый видит по-своему. Для меня это седенький старичок – мне так проще его представлять и разговаривать с ним».
В споре рождается ненависть
«Когда я начинал заниматься иван-чаем, первые три года мнил себя гением, гуру, профессором иван-чая, проводил семинары, мастер-классы, снимал фильмы о себе любимом. Хо-хо-хо! А на четвёртом году дух иван-чая дал мне понять, что ничего-то я в нём не понимаю.
Я перешёл из состояния гуру в состояние человека сомневающегося. И чем дальше идут познания, тем больше я понимаю, как мало знаю. Так что мастер-классы я больше не провожу, а в своих суждениях очень осторожен. И вообще, я в познании эгоист, я узнаю что-то для себя и считаю, что не обязан свои знания передавать. И в дискуссиях стараюсь не участвовать, потому что в споре не рождается истина, как принято считать. В споре рождается ненависть».
Дом Шамана
Горница-кухня в доме Петрова заставлена бутылями с домашним квасом, поставленным на иван-чае. В жару лучше напитка для утоления жажды нет, а если учесть, что дом Шамана (его так все в селе зовут) всегда полон людей – друзей, друзей друзей, соседей, близких и милых сердцу, – 20-литровые ёмкости опустошаются на раз-два.
«Есть люди, которым вы свой иван-чай никогда бы не дали?» – спрашиваю.
«Нет, – отвечает подумав. – Такие люди в системе моих координат просто не появляются».
