«К сожалению, по всей стране идёт занижение площадей пожаров. Мы имеем ложное представление об их масштабах», – говорит директор государственного природного заповедника «Денежкин камень» Анна Квашнина.
Пожар в заповеднике «Денежкин камень» начался в середине июля.
– Анна, в первую очередь, конечно, расскажите, как сейчас обстоят дела в заповеднике?
– Сейчас спокойно, мы окарауливаем территорию вдоль кромки пожара и вдоль минерализованной полосы. Всё достаточно холодное, хотя есть небольшие горячие участки, с которыми ребята работают, исключая возможность возобновления горения (на момент беседы 6 августа. – Ред.).
– Из года в год летом горят леса. Получается, это явление, которое нельзя предупредить?
– Представление о пожарах как о стихийном бедствии не очень правильное. У журналистов есть такое расхожее выражение: «Началась жара, и начали гореть леса». В этой фразе отсутствует очень важное звено – причина пожара. Ведь можно взять кусок сухого дерева или пучок сухой травы и очень долго держать их в вытянутой руке, ожидая, пока они загорятся. Они не загорятся. В 99% случаев причина пожара – человеческий фактор. Хотя это не совсем относится к нынешнему году, который выдался особенным.
Так вот, с этим «пропущенным звеном» можно работать и тем самым снизить количество пожаров, возникающих по вине человека.
– В чём особенность этого года?
– В том, что мы пережили жёсткий, долгий период аномальной для нас жары, причём с высокими как дневными, так и вечерними температурами. Не было росы. В этом плане он немного похож на 2010 год, когда также не было росы (в 2010 году пожар в заповеднике «Денежкин камень» охватил более трёх тысяч гектаров. – Ред.). Кроме того, в этом году были довольно сильные грозы, в том числе сухие...
На самом деле мне не очень хочется говорить об особенностях этого года, потому что это включает механизм «с этим ничего не поделать» и исключает какую бы то ни было активность человека.
Мне кажется, говоря о пожарах, нужно прежде всего осознавать, что мы, люди, сами в них виноваты, и нужно понимать, что и как мы можем сделать, чтобы не допустить такой ситуации. И в этом году можно было бы многое сделать путём маневрирования силами и средствами, чтобы площадь пожаров не была настолько большой. Я сейчас имею в виду не только наш случай.
Мы не готовы к пожарам. В частности, у нас нечётко работает оповещение населения о возникновении высокой пожарной опасности. Нечётко действуют ограничения, которые включаются при возникновении высокой пожарной опасности. Есть ряд вещей, которые органы разного уровня управления должны предпринимать, чтобы минимизировать пожары.
– Например? Ведь в этом году информация о высокой пожарной опасности была обнародована.
– Начнём с профилактики. Вот мы с вами разговариваем 6 августа 2020 года. К сожалению, внимание общественности и журналистов к проблеме возникает, когда начинают происходить какие-то катастрофические события. По идее же этот разговор должен начинаться в апреле, когда мы начинаем противопожарную информационную кампанию. Но в это время мы не находим отклика. Между тем удар по сознанию людей должен приходиться не на то время, когда гром грянет, события нужно упреждать. В этом и состоит противопожарная профилактика, агитация, и нельзя к ней относиться прохладно. Об этом нужно много говорить.
Другой момент – правила пожарной безопасности в лесах. В последнее время я часто интересуюсь у самых разных людей, знакомы ли они с этими правилами. Вот вы их знаете?Арендаторы в лесу чувствуют себя очень вольно, а контролирующие органы чувствуют себя стеснительно, что, на мой взгляд, совершенно неправильно».
– Предположу, на элементарном уровне. Не разводить в лесу костры, не оставлять стёкла…
– При случае стоит открыть эти правила пожарной безопасности. Они вообще-то обязательны для исполнения каждым гражданином. А стёкла в лесах… Наверное, и они приводят к возгоранию, но этот процент случаев ещё меньше, чем молния как причина пожара.
Следующий момент – законодательство. С одной стороны, нас нужно учить, с другой – нас нужно наказывать за неисполнение этих правил. К сожалению, метод пряника и кнута работает лучше, чем метод одного пряника. С этим у нас в области всё очень сложно.
Скажем, в наших лесах арендаторы, которые валят лес, сжигают порубочные остатки не в то время, когда можно, – это вопиющее нарушение правил пожарной безопасности. В сентябре прошлого года арендатор возле Североуральска в начале сентября сжигал порубочные остатки прямо в сосновом молодняке, и я уверена, что он не понёс за это никакой ответственности. А это жёсткое нарушение. Для понимания, порубочные остатки – это большой огонь, это не три оставшиеся веточки, это примерно как в лесу горели бы четыре-пять домов.
К счастью, пожара не произошло, но по поводу этого нарушения у нас было серьёзное разбирательство, и арендатор… накатал на нас жалобу в прокуратуру, дескать, мы мешали им рубить лес. А мы просто пытались остановить этот противопожарный беспредел. Арендаторы в лесу чувствуют себя очень вольно, а контролирующие органы чувствуют себя стеснительно, что совершенно неправильно.
А нарушения правил противопожарной безопасности гражданами я нахожу постоянно. Например, в этом году, когда уже было сухо, жарко, когда было понятно, что вокруг «порох», я лично потушила пять-шесть костров, оставленных в лесу и на берегах водоёмов. Это проблема номер один. Но никаких наказаний люди, оставившие костёр без присмотра, не несут.
Лесной пожар не природное явление, это наша безалаберность. Это очень вольное отношение к причинно-следственным связям. За это нужно наказывать, и наказывать жёстко. Интересный факт. Между нами и Калининградом есть дружественное государство, так вот, если посмотреть на карту горячих точек по пожарам, границу России очень хорошо по ним видно. Россия горит, Белоруссия – нет, Калининград – опять горит.
– С чем это связано?
– С тем, что у нас сжигание травы, порубочных остатков и так далее, с тем, что мы сами сжигаем свою любимую страну, а они свою – нет. О чём говорить, если я, делая анализ по количеству ранневесенних пожаров нашей области, заметила, что все они начинаются строго от прибрежной территории. Из этого можно сделать смешной научный вывод, что пожары начинаются от воды, как от стекла. Но ведь это не так. Это человеческий фактор: рыбаки, шашлычники и так далее.
Во всей этой противопожарной истории чрезвычайно важен и факт занижения количества и площадей пожаров. Существует информационная система космического мониторинга Рослесхоза – слежение за пожарами из космоса, она даёт иные площади пожаров, чем дают лесопользователи. К сожалению, по всей стране идёт занижение площадей пожаров.
Система наказания должна держать лесопользователей в тонусе, но в реальности она приводит к тому, что они просто не показывают пожары. Минимум в два-три раза идёт уменьшение! А когда мы не показываем количество сгоревших территорий, мы, соответственно, не очень готовы к реагированию на проблему, поскольку имеем ложное представление о масштабах.
Вот в 2010 году, когда все говорили о пожаре в «Денежкином камне» площадью 3,5 тысячи гектаров, и никто, по-моему, не говорил о пожаре в районе Вижая — 216 тысяч гектаров! Это три наших заповедника! И вообще, очень много пожаров 2010 года остались под сукном. А ведь их видно на космоснимках, их не спрячешь.
Мы теряем лес. Причём от рубок теряем, наверное, одну десятую того, что теряем от пожаров. Ситуация усугубляется ещё и тем, что люди очень вяло включаются в систему оповещения о пожарах. Я, например, еду по трассе, вижу дым, звоню в единую дежурно-диспетчерскую службу и говорю: «Извините, вам, наверное, уже пятьсот человек позвонили, но пусть я буду пятьсот первая»... «Нет, – отвечают мне, – вы первая».
Понимаете? Множество машин едет, множество людей видят пожар, и никто о нём никуда не сообщает. Но если нам небезразличны своя страна, свой регион, своя природа, нам нужно воспитывать в себе кляузника, который будет сообщать и о нарушениях правил противопожарной безопасности в лесах, и о пожарах. Пожар – это драматическое событие природы.
