Примерное время чтения: 11 минут
724

Беззаветный таран. История адмирала на фестивале доккино в Екатеринбурге

Еженедельник "Аргументы и Факты" № 40. «АиФ-Урал» 04/10/2017

Фестиваль документального кино «Россия» открылся в Екатеринбурге фильмом Татьяны Скабард «Последний парад «Беззаветного». О событиях, которые легли в основу картины, рассказывает бывший капитан корабля, ныне контр-адмирал Владимир БОГДАШИН.

Тихо ударили

Рада БОЖЕНКО: «Владимир Иванович, почти 30 лет прошло с того дня, когда сторожевой корабль «Беззаветный» предпринял таран для выдворения американского крейсера «Йорктаун» из советских территориальных вод. После кто-нибудь ещё пытался воспользоваться вашим «сценарием»?

Владимир БОГДАШИН: «Нет, это был беспрецедентный случай. Ни до, ни после нас никто не выдворял в Чёрном море корабли подобным способом.

Вообще, в Чёрное море постоянно заходят военные корабли, кроме атомных подводных лодок и авианосцев. Дело в том, что в 1936 году была подписана конвенция, согласно которой в Чёрное море могут заходить военные корабли любых государств, но по предварительному уведомлению Турции. А Турция уже оповещает об этом все страны Черноморского бассейна. Мы такие корабли всегда встречаем, сопровождаем, устанавливаем с ними связь и взаимодействуем. Кроме того, если в районе главной базы – Севастополя – проводятся учения, мы заранее даём международное извещение о том, что эти районы закрыты для плаванья любых кораблей и судоходства.

В 1986 году два корабля – крейсер УРО (с управляемым ракетным оружием. – Ред.) «Йорктаун» и эсминец УРО «Кэрон» - впервые вошли в наши территориальные воды. Мы были к этому не готовы. Была отправлена нота протеста, на что американцы ответили: «Извините, но мы ничего не нарушали».

- Что дало им основание для того заявления?

- Они ссылались на международные документы, согласно которым военные корабли могут заходить в территориальные воды государств, осуществляя мирный проход. Речь идёт о сокращении пути. Такие маршруты у нас есть на Балтике и на Дальнем Востоке, на Черноморском флоте таких маршрутов нет. Никакого сокращения пути у них не было. Это была провокация чистой воды. Кроме того, была очевидна разведывательная цель американских крейсера и эсминца. Тогда, повторюсь, кроме ноты протеста, они ничего не получили. Но у нас вопрос был поставлен на государственном уровне, и Горбачёв поставил перед министром обороны задачу, чтобы такого больше не было.

В 1988 году из Турции пришла информация, что эти два корабля снова заходят в территориальные воды. Все прекрасно понимали, что это новая провокация. Естественно, подготовился флот, подключился Северо-Кавказский военный округ – выделил боевые вертолёты, развернули в районе Севастополя две подводные лодки.

Мы же встретили «Йорктаун» и «Кэрон» в районе Босфора. Был очень сильный туман. Они шли в полном радиомолчании – самолёты-разведчики не могли их обнаружить. Мы обратились к капитану парома, следующего из Ильичёвска в Стамбул, с просьбой дать сигнал, если он встретит американские судна. От него сигнал поступил, мы взяли их на локацию, определили их местоположение. Они вышли из Босфора.

Замечу, это случилось  спустя восемь месяцев, как Руст приземлился на Красной площади. Понятно, все были на нервах. Порой приходили команды, скажем так, несовместимые с нормальным мышлением.

- Вы их игнорировали?

- Нет. Тон команд был рекомендательным, поэтому мы объясняли, почему не можем их выполнить. Но ситуация была нервная. Можно сказать, что вся страна работала в то время на эти корабли.

Тем временем американские корабли пошли курсом в район Новороссийска, и мы поняли, что они не свернут. Мы были с ними на связи, постоянно предупреждали их, что этот путь ведёт к опасности, что эти районы закрыты. Но они нас всерьёз вообще не воспринимали. И вошли в наши территориальные воды. Тут все и началось. Получив разрешение вытеснять, мы аккуратно правым бортом тихо так ударили «Йорктаун».

За что наградили?

- О применении оружия речь не шла?

- Нет. Но на «Беззаветном» была объявлена боевая тревога. Поэтому реактивные бомбометы были заряжены, ракеты стояли на линии автоматического приёма целеуказания, все боевые снаряды для артиллерии были поданы. Стояла вахта бдительности. Естественно, были задраены все перегородки. Одну дверь матрос затянул так, что нам потом пришлось её чуть ли не автогеном вырезать.

Так вот, когда мы ударились, произошла не очень хорошая ситуация. У нас в средней части стояли торпедные аппараты, у них в кормовой части – ракетные комплексы.  А от удара мы начали отставать. И их ракетные комплексы начали приближаться к торпедным аппаратам – если бы они их зацепили, могла произойти… достаточно серьёзная вещь. 

Тут надо сказать, что во время удара от трения образовалось облако дыма, которое увидели пограничные корабли. По линии КГБ на командный пункт министерства обороны пошла информация: «Произошёл взрыв». Нам кричали: «Отойти! Не трогать!» Но, учитывая опасное сближение, нам ничего не оставалось делать, как дать самый полный ход, право на борт и осуществить второй удар. Мы… буквально влезли носовой частью на палубу «Йорктауна».

- «Беззаветный» сильно пострадал?

- Корабль был на ходу. Ничего особенно мы себе не поломали, вмятина была, небольшая дырочка в носовой части от якоря. Якорь потеряли. А у них возник пожар.

После второго удара мы уже аккуратно ушли в сторону, шли рядом с ними, но предупредили: «Если вы не уйдёте, то…». Они ушли. Когда всё это происходило, «Кэрон» был севернее, но он моментально пошёл к нам. Мы уклонились, обошли его.

Все они отошли, в районе Феодосии вызвали сварщиков, газорезчиков – срезали всё, что было повреждено, в том числе ракеты.  После этого повернули и пошли в Стамбул, где встали в док.

- А вам за самодеятельность со вторым ударом «прилетело»?

- С одной стороны, мы поставленную задачу – вытеснить корабли из наших территориальных вод – выполнили. С другой - да, проявили самостоятельность. Поэтому «прилетело» на всякий случай за… потерю якоря. Хотя ситуация была сложная, но у нас потеря якоря считается позором.

Президенту доложили обо всём только в субботу утром (тогда как всё произошло в четверг), а вечером меня уже доставили в Москву. Но там уже Горбачёву доложили: «Задача выполнена, моряки молодцы, претензий к ним нет».

- Но наградили только спустя год?

- Да. Наградили меня, старшего помощника и двух мичманов. За освоение новой техники. А за что на самом деле, трудно сказать.

Русский идиотизм

- Как я понимаю, эта ситуация в Чёрном море не афишировалась?

- Вообще не афишировалась! О ней заговорили лет пять-шесть назад, когда американцы начали проводить свою агрессивную политику.   

- В наших архивах режиссёру фильма Татьяне Скабард не удалось достать никаких материалов, в фильме использованы американские видеоматериалы…

- Да, ей ничего не дали.

- Но члены команды «Беззаветного» ведь что-то снимали?

- У нас было только два фотоаппарата, которые сразу же изъяли. А американцы - да, они снимали. Будь у нас видеокамера, мы бы тоже всё происходящее сняли великолепно. Так что с нашей стороны и материалов-то особых нет.

- Ваше высказывание про русский идиотизм в фильме вызвало аплодисменты зрительного зала.

- Вы знаете, для меня от русского патриотизма до русского идиотизма один шаг. Объясню. К моменту событий, о которых мы говорим, я был командиром «Беззаветного» уже пять лет. Я знал его в совершенстве. Знал, где у него какой болтик стучит. Я знал каждого офицера, каждого матроса. Поэтому вечные инструктажи в конце концов начинают раздражать. Поставлена задача – я её выполняю. Если считаете, что не выполняю, зачем назначаете командиром? У меня колоссальный опыт, в каких только ситуациях мы не бывали, какие только задачи не решали! А тут начинаются инструктажи теоретиков.  Вот этим идиотизмом мы страдаем.      

У меня был случай. В районе Севастополя мы взяли турецкую подводную лодку. На корабле было две гидроакустических станции, и мы держали эту лодку трое суток. У меня акустики были – мастера своего дела, уверен в них был на сто процентов. Я доказывал это, доказывал… Не верили! «Никакой там подводной лодки не было, вы неизвестно чем занимались, неизвестно что держали». И только через месяц во время официального визита в Турцию, когда их подводник сказал: «Какая у вас хорошая акустика, наши подводники, после того как вы их держали, неделю пьяными ходили», нам поверили – да, подводная лодка была. Это разве не идиотизм?

Живое существо

- Владимир Иванович, всегда ли уместны бескомпромиссные решения, подобные тому, что вы приняли в феврале 1988 года?

- Далеко не всегда. В политике, на мой взгляд, всё же нужно пытаться искать компромисс. К сожалению, многие вопросы у нас решаются по принципу «сделали – оценили». Или начинаем делать и ждём, каков будет результат. Не важно, что можем и опозориться.

А вообще, худой мир, конечно, лучше доброй войны. Но! Военный человек должен всегда быть в напряжении. Мы должны постоянно учиться, осваивать новую технику. Должны знать проблемные направления и что можно оттуда ждать – это большая оперативная задача.

И, конечно, Черноморский флот надо восполнять. В советское время он был мощнее турецкого в несколько раз, хотя у них были современные, новые лодки. За последнее время он превратился, можно сказать, в небольшую дивизию. Конечно, его надо восстанавливать. Должен быть паритет,  должно быть и понимание – кто хозяин на Чёрном море.     

- В фильме и вы, и члены команды говорят о «Беззаветном» как о живом существе. О его гибели – со слезами…

- Как ты к кораблю относишься, так и он будет относиться к тебе. Иногда  происходят удивительные, нереальные вещи. Ты даёшь команду, потом смотришь: при повороте волна должна захлестнуть, значит, матросы полетят с коек. А корабль поворачивает-поворачивает и вдруг встаёт и идёт прямо. А потом волна проходит, и он несётся, куда его направляют. Такое впечатление, что корабль сам выбирает, сам смотрит, когда и что надо делать. Или при швартовке. Отдал якорь, идёшь назад, смотришь: 50 метров, 40 метров, 30 метров, 20 метров…  Корабль останавливается. А ты только команду отдаёшь: «Стоп машина».

И потом корабль для моряка – дом родной. С ним большая часть жизни связана. На нём коллектив – семья. И к «Беззаветному» мы, действительно, относились, как к живому существу. А его гибель была мистической. В 1997 году экипаж корабля был расформирован, а «Беззаветный» по условиям раздела Черноморского флота был передан Украине. Украина продала его Турции на металлолом. «Беззаветный», видимо, не захотел быть униженным, как мы говорим,  разрезанием «на иголки» и во время буксировки затонул. Самое главное, что точное место его гибели неизвестно. Даже в компании, которая его тащила, делают «большие глаза»: «Ничего не знаем, первый раз об этом слышим».

Оцените материал
Оставить комментарий (0)

Также вам может быть интересно

Топ 5 читаемых

Самое интересное в регионах