Её Одетте, Одилии, Зареме, Кармен, Анитре публика рукоплескала стоя. На каждом спектакле аншлаг, если в нём занята Маргарита Бруднова (Окатова). А её Клеопатра вообще вызвала невероятный восторг, в том числе критиков, которые недоумевали, как балерине удалось слиться воедино с образом египетской царицы?
Слово – в движение
Да, безграничный талант и безупречные данные – поцелуй Бога, да, невероятное трудолюбие и самодисциплина. Но не только в этом причина триумфа её Клеопатры. Царица не роль её, а суть личности. В том, как она идёт по замысловатым коридорам гимназии №8 «Лицей им. С. П. Дягилева», в котором преподаёт с 1975 года, «балетной» походкой, в каждом плавном движении нервных, изящных рук, в гордой посадке головы, во всём – царственность, живая, гармоничная, природная. Отмахивается от комплиментов: «Ах, оставьте, с возрастом былая лёгкость утрачивается».
Без напускного кокетства, зато с неподражаемым достоинством Маргарита Петровна подтверждает: «Да, публика на меня шла. Поклонников у меня было немало, но почивать на лаврах я никогда себе не позволяла. Никаких поблажек себе не делала, работала всегда с полной отдачей, порой превозмогая боль. И душевную, и физическую». Она не выделяет никакую из своих партий, говорит, что каждая была как выношенное долгожданное дитя. «Работая над каждой ролью, думаешь, страдаешь, бесконечно смотришь в зеркало, сверяя своё понимание образа с отражением, - рассказывает Маргарита Бруднова. – И читаешь, читаешь, читаешь. Пушкина, Шекспира, Ибсена, Сервантеса… Ищешь в каждой фразе то главное, что должно быть перенесено в движение».
Так же, без тени кокетства, не утверждает, а просто преподносит факт: «Смею считать, что у меня безупречный вкус, которым я обязана месту рождения (в Санкт-Петербурге аристократизм души передаётся из поколения в поколение) и педагогу детского дома Нине Александровне. Именно она, в прошлом танцовщица, поклонница Айседоры Дункан, знакомила нас с миром музыки, танца, литературы, эстетики. Она вела кружок, а на самом деле это был «институт благородных девиц» в советском детском доме».
Сирена – громко, страшно
Детская память избирательна, да и сколько лет прошло… Маргарита Петровна знает, что её отец погиб на фронте, а мама… о её судьбе ничего не известно. Когда началась Великая Отечественная война, когда вокруг её родного Ленинграда сомкнулось кольцо, Рита была совсем маленькой, а потому в памяти сохранились лишь фрагменты: взрослые говорят - «война», «блокада», вот летят самолёты, вот они «наверное, с мамой» и братом куда-то бегут, прячутся, воет сирена – громко, страшно. «Мне потом очень часто снился один и тот же жуткий сон, в котором выли самолёты и сирена. Со временем отпустило», - вспоминает Маргарита Петровна.
Детский сад, в котором Рита и её старший брат Володя пережили блокаду, после прорыва кольца отправили в Армению. Там добрые люди, фрукты, солнце, не голодно. Но тот, блокадный опыт, видимо, надолго взяло детей в плен. Иначе как объяснить, что Маргарита Петровна до сих пор помнит, как после возвращения детского сада в Ленинград ребятишкам выдали по большому куску сливочного масла. Рита смотрела на него и думала, что – вот досада – сразу такой кусманище нипочём не съесть. «Нас, помню, привезли в какой-то большой дом, - рассказывает Маргарита Петровна. – И к детям начали приходить родители, забирать их. Мы с Володей тоже ждали, ждали… Так и не дождались. За нами никто не пришёл - это был один из самых трагичных моментов моей жизни. Так мы попали в детский дом».
Тогда из детского дома мальчишек выпускали в 14 лет, девочек в 15. Путь был один – в ремесленное училище. Но Рита мечтала о балете. Спохватилась вопиюще поздно – в 14 лет. Но жизнь научила её никогда не сдаваться. «У нас в детском доме была огромная телефонная книга, оттуда я выписала телефоны Ленинградского хореографического училища и балерины Нонны Ястребовой - я её выбрала из коллекции фотографий, как самую красивую, - вспоминает Маргарита Петровна. – Позвонила, трепеща. Она назначила мне встречу, но так и не смогла уделить мне время. Потом я сама пыталась пробиться в приёмную комиссию, даже занижала возраст – но меня вычисляли, стыдили. Так и была бы мне закрыта дорога в балет, если бы не вмешалась Татьяна Вечеслова, тогдашний художественный руководитель училища. Она распорядилась выдать мне анкету и заверила: если члены приёмной комиссии оценят мои способности, меня возьмут в училище, пусть даже мне было бы 20 лет». Рита прошла экзамены, на которые её наряжали всем детским домом, блестяще. «Откуда у вас такая прекрасная растяжка, гибкость?» - поражались экзаменаторы.
Я сделала всё что могла…
«Он был гениальный танцовщик! Но… всё пошло прахом», - это Маргарита Петровна о своём первом супруге Константине Бруднове. Тяжёлые, порой опустошающие отношения. Но это была любовь. Иначе как она могла бы пережить его бесконечные обещания бросить пить, недолгие периода покоя, срывы, уходы и возвращения? «Я, как и многие женщины, полагала, что ради любви он сможет побороть свою страсть. Наивная… Надо сказать, что всё время, пока я ждала появление на свет нашего сына, он не пил, а когда сын родился, сорвался. И тут я поняла, что одно дело терпеть самой, другое – ребёнок будет жить в этой атмосфере. Этого я позволить не могла и рассталась с мужем».
Бог вознаградил её за страдания, подарив новую встречу, светлые отношения, нежные чувства. «У нас не всё было просто, но с Олегом (Олег Рудин, - музыкант, заслуженный артист РФ. - Ред.) я была счастлива. К сожалению, он рано ушёл из жизни, - рассказывает Маргарита Петровна. – Когда мне было 40 лет, у нас родилась дочь. В какой-то степени это облегчило мой уход со сцены в 42 года, ведь у меня была другая, очень важная роль».
В том, что Маргарита Бруднова оставила Новосибирский академический государственный театр оперы и балета, «виноват» её первый супруг. Она пристроила его, запятнавшего творческую репутацию в Новосибирске, в Театре оперы и балета Свердловска. Он на время взял себя в руки, пытался противопоставить свой талант шлейфу сплетен и попросил её приехать к нему: «Муж и жена должны быть вместе». Она, лечившая тогда тяжелейшую травму у лучших докторов страны, уступила.
«У меня было такое состояние, что вообще было не ясно, смогу я вернуться на сцену или нет, - говорит Маргарита Петровна. – Но директор Свердловского театра оперы и балета Максим Ганелин был уверен, что «поправлюсь всенепременно». Он всё сделал для того, чтобы я вышла на сцену его театра». И она на неё вышла. Впервые - 26 февраля 1966 года, Чёрным лебедем из «Лебединого озера» с «фирменным» фуэте под 90 градусов. Новый театр принял её непросто, были и завистники, и интриги. Но она всегда была выше этого. Тем более что была и публика, которая аплодировала ей стоя.
…Она жёсткий (поправляет – «требовательный») педагог. Никакого снисхождения от неё не получали ни дочь, которая сегодня вместе с мужем блистает на балетной сцене Санкт-Петербурга, ни внучка, которая училась у бабушки всё в той же «дягилевке». Говорят, своим воспитанницам она иногда говорит: «Разрешаю поплакать. А потом – работать!» Спрашиваю: «А себе вы разрешаете поплакать?» Задумывается на минуту: «Да. Иногда. Очень редко. И так, чтобы никто не видел».