Трагедия группы Дятлова, участники которой при загадочных обстоятельствах погибли на Северном Урале в 1959 году, затронула так или иначе сотни людей и изменила множество судеб. Жительница Екатеринбурга Людмила Ивановна Соколова была близко знакома с одним из туристов – Рустемом Слободиным, и даже считалась его невестой. Они собирались пожениться сразу после его возвращения. Подробности - в материале ural.aif.ru.
Дети войны
В то время родные, друзья и близкие называли её Люся. «Накануне Великой Отечественной мы жили в Подмосковье, мне было четыре, а брату три года, - рассказывает Людмила Ивановна. – Папка наш был опытным строителем, и когда началась война, его направили на Алтай, в город Рубцовск, строить завод. Была зима, мы приехали туда в теплушках – товарных вагонах, переделанных под перевозку людей. Помню, что нас вместе со всей техникой и оборудованием высадили фактически в чистом поле, в снег, и взрослые начали рыть землянки. Отца и маму, которая работала проектировщицей, мы почти не видели, они сутками пропадали на заводе. Уходили засветло, возвращались за полночь. Хорошо помню оловянную плошку с едой, которую они нам оставляли. Как только просыпались – тут же бросались к ней, потому что были постоянно голодные…»
Рустем, как и Люся, родился в Москве. Его родители были русскими, но долгое время жили в Средней Азии, и в знак дружбы народов назвали сына тюркским именем – в честь какого-то восточного богатыря. В 1944 году семья переехала в столицу Урала. С Люсей они познакомились в кружке технического творчества Кировского района. Выяснилось, что они ровесники, оба родились в 1936 году – с разницей в три дня: Рустем – 11-го, а она – 8 января. Оба на тот момент учились в восьмом классе.
Руслан и Людмила
«Мальчики и девочки тогда обучались отдельно, - вспоминает Людмила Соколова. – Были мужские и женские школы. Но в кружке мы виделись постоянно. Я мечтала стать лётчицей и клеила модели самолётов, а Рустику больше нравилось собирать модели танков. Мы подружились, после окончания школы оба поступили в Уральский политехнический институт, только на разные факультеты: он – на механический, а я – на экономический. Учились в разных зданиях, но после лекций встречались, ходили в кино, гуляли в ЦПКиО им. Маяковского. Нас даже в шутку стали называть Руслан и Людмила. По городу передвигались в основном пешком. Мы много читали и обсуждали книги.
Я часто бывала у них дома. Родители Рустика были научными работниками, преподавали в сельхозинституте. Рустем, как и все в его семье, хорошо пел, у него было музыкальное образование, дома у них стояло пианино. Я на Алтае тоже училась в музыкальной школе. Отцу за строительство завода подарили немецкое фортепиано, я могла аккомпанировать на слух, но в Свердловске продолжить образование не получилось».
В 1958 после окончания института Людмилу Ивановну распределили на 356-ой завод, где она в дальнейшем отработала 32 года (сегодня он называется «Вектор»), а Рустем трудился в городе Челябинск-40 (Озёрск), в Свердловск приезжал в отпуск или на выходные. Его главным увлечением был туризм, он много тренировался, регулярно ходил в сложные походы.
Люсю в такие путешествия не брали. «После землянок, в которых мы жили на Алтае, у меня возникли проблемы со здоровьем, я бы просто не выдержала нагрузок, - рассказывает она. – Ни об Игоре Дятлове, ни о других членах его группы до всей этой трагедии я ничего не знала. А Рустик очень хотел в тот поход. Мы собирались пожениться сразу после его возвращения».
Последняя открытка
Несколько лет назад друг Игоря Дятлова, участник поисков группы, мастер спорта СССР по туризму Пётр Бартоломей в интервью «АиФ-Урал» рассказывал, что идея пойти на Северный Урал появилась летом 1958 года во время похода третьей (высшей на тот момент) категории сложности на Алтае. Его участниками, помимо Бартоломея, были Игорь Дятлов, Юрий Юдин, Николай Тибо-Бриньоль и Рустем Слободин.
«Именно на Алтае Дятлов впервые предложил сходить на Отортен, - вспоминает Пётр Иванович. – Это было в самом конце похода, и мы все с энтузиазмом его поддержали. Я должен был пойти с ними, но в ноябре выяснилось, что у меня в эти дни начинается преддипломная практика в Москве. В столицу посылали самых лучших студентов, и отказаться я не мог. Я тогда подумал, что таких маршрутов будет ещё много, вся жизнь впереди…»
23 января 1959 года группа Дятлова выехала на поезде из Свердловска в Серов, затем – в Ивдель, а потом на автобусе добралась до посёлка Вижай. Оттуда Слободин послал семье открытку, в которой написал: «26/I – 59 г. 10 час. утра. Привет оседлым свердловчанам! Вчера благополучно доехали до пос. Вижай. Сейчас на спец. машине едем в исходный пункт – 2ой Северный. Погода хорошая, тепло (~10-15 °). Всё в порядке. Виноват, что не успел проститься – убегался. Всего хорошего. Р. Слободин».
Это была последняя весточка, которую получили от него родные.
Слишком много лжи
Уральские туристы погибли в ночь с 1 на 2 февраля 1959 года. Когда они не вернулись в положенное время, были организованы поиски, 26 февраля спасатели обнаружили на склоне горы Холатчахль (по-мансийски Гора Мертвецов) пустую палатку с разрезанной стенкой.
Палатка группы. Фото: Commons.wikimedia.org
Поиски тел всех девяти участников похода продолжались до мая. Слободина нашли 4 марта в 150 метрах от трупа Зинаиды Колмогоровой. Он лежал под слоем снега, головой в сторону палатки. На лице его было множество царапин, кровоподтёков и ссадин.
«Когда стало известно об их гибели, отец Рустема – Владимир Михайлович – побежал в партком выяснять, что произошло, - вспоминает Людмила Ивановна. – Там ему сразу сказали, что это были испытания какой-то ракеты. Я в тот день сидела у них дома (меня уже считали его невестой), потом, вся зарёванная, пошла на завод, долго отвечала на вопросы коллег по цеху. Только на следующий день узнала, что Владимира Михайловича снова срочно вызывали к партийному руководству и взяли с него расписку, что он никому ничего не расскажет. Мне кажется, что всем, кто знал правду, включая следователя Льва Иванова, просто заткнули рот. Возможно, что гибель ребят дискредитировала действия властей или бросала пятно на военные и космические разработки в СССР».
В официальную версию прокуратуры, озвученную несколько лет назад, Людмила Ивановна не верит: «Утверждают, что была лавина, что туристы выбежали из палатки, и их засыпало снегом. Но они были очень опытные туристы, спортсмены, и ни в коем случае не покинули бы палатку, да ещё без тёплой одежды!»
А ещё она считает, что вокруг всей этой истории сегодня слишком много лжи, непроверенных фактов, спекуляций и излишнего ажиотажа.
«Для меня он живой»
А Рустем Слободин так и остался главной любовью в её жизни. «Я навсегда сохранила его образ, Рустик для меня живой, - рассказывает Людмила Ивановна. – Поначалу почти каждый день ходила на Михайловское кладбище к ним на могилу. У нас был дачный участок на берегу Шарташа, мама выращивала там цветы, я их срезала и носила Рустику. Однажды пришла, а там сидят его мама и бабушка. Мама – Надежда Фёдоровна – говорит: «Долго ты так будешь ходить?! Немедленно выходи замуж!»
И она, действительно, вскоре познакомилась с молодым человеком, вышла за него замуж. Но фамилию менять не стала. «У нас очень дружная семья, - отмечает Людмила Ивановна. – У меня два сына, четверо внуков, а четыре года назад внучка Ирина родила мне правнучку Настю».
Людмила Соколова в своё время много общалась с руководителем Фонда памяти группы Дятлова Юрием Кунцевичем (скончался в 2021 году), посещала конференции, посвящённые погибшим туристам. А вот с родственниками других участников похода особых контактов не поддерживает – за исключением Людмилы Владимировны Моргуновой, сестры Рустема Слободина, с которой они знакомы с той далёкой поры.
Интересно, что один из внуков Людмилы Соколовой – Иван – родился аккурат 2 февраля, в день гибели туристов. «Каждый год в этот день хожу на Михайловское кладбище, - говорит Людмила Ивановна. – Обычно там собираются все, кто хочет почтить память ребят. Потом все идут в кафе, поминать участников похода, а я сразу домой – отмечать день рожденья Ваньки. Мне его Рустик послал».
