На этой неделе на Урале отметят очередную годовщину смерти девяти туристов на перевале Дятлова. О тех событиях и возможной причине трагедии нам рассказал друг Игоря Дятлова, мастер спорта СССР по туризму Пётр Бартоломей.
«Я должен был пойти с ними»
Алексей Смирнов, «АиФ-Урал»: Пётр Иванович, как и когда вы познакомились с Игорем Дятловым?
Петр Бартоломей: Это был 1957 год, я был руководителем похода высшей категории сложности по Саянам. В то время каждый такой поход обсуждался на бюро туристской секции. Дятлов был на собрании, там мы и познакомились. После этого мы сходили с ним в три похода высшей категории сложности, в том числе на Приполярный Урал и на Алтай. Участниками последнего были Юрий Юдин, Николай Тибо-Бриньоль, Рустем Слободин. Именно на Алтае Дятлов впервые предложил сходить на Отортен. Это было в самом конце похода, и мы все с энтузиазмом ухватились за его идею. Я должен был пойти с ними, но в ноябре выяснилось, что у меня в эти дни начинается преддипломная практика в Москве. В столицу посылали самых лучших студентов, и отказаться я не мог. Я тогда подумал, что таких маршрутов будет ещё много, вся жизнь впереди.
– Игорь был на два года старше вас. Вы общались с ним на равных?
– Игорь был моим другом и единомышленником, с которым не страшно пойти в огонь и в воду, но я знал его с двух сторон: как рядового участника походов и как руководителя. В то время в большинстве групп царила авторитарность, сказывались особенности нашего послевоенного поколения. Дятлов был в этом плане очень жёстким, властным человеком: принимая какое-то решение, он не обсуждал его с нами, ни с кем не советовался. Это вызывало определённые трения и конфликты. Как правило, Игорь всегда оказывался прав, но нас это всё равно задевало. Хотя именно на Алтае он начал меняться в лучшую сторону. Но, когда он был наравне с другими, лучшего друга не придумаешь.
– В походах возникали какие-то романтические отношения? У Игоря была девушка?
– Честно сказать, не знаю. Иногда говорят про любовь между Игорем и Зиной Колмогоровой, но мне про это ничего не известно. В походах каких-то связей не было точно. Люди этого не понимают, но поход высшей категории сложности – это очень большое напряжение, в нём забываешь обо всём, усталость убивает все природные инстинкты. В команде были только участники и участницы. Да, мужчины и женщины ночевали в одной палатке и даже в одном коллективном спальном мешке. Но никаких отношений из-за этого не возникало, туристы оставались друзьями.
– Какие качества отличали Игоря?
– Он был радиолюбитель и радист от бога. Как-то на Алтае мы набрели на хижину отшельника – бородатого мужика, который жил там очень давно. Он попросил нас посмотреть сломанный приёмник. У Игоря не было с собой ни отвёртки, ни паяльника, ни других инструментов. Но он нашёл какую-то смолу на дереве, что-то где-то поправил, соединил какие-то контакты, и приёмник заработал! А ещё у него была фотографическая память. Перед походом на Приполярный Урал местные лётчики взяли его на борт Ан-2 и показали маршрут с воздуха. А потом он целых три дня через два перевала с жуткими спусками вёл нас 50 километров по маршруту и ни разу не сбился! Это было удивительно…
«Дело мутное»
– Как вы узнали о гибели группы?
– Я был на практике в Москве и в конце февраля 1959 года зашёл в местный туристический клуб, так как летом собирался пойти на Кавказ. Когда они узнали, что я из Свердловска, сказали: «У вас на Приполярном Урале туристы погибли». Я почему-то подумал, что это была группа Сергея Согрина, которого я тоже хорошо знал, она в то время совершала поход в тех же местах. 3 марта я вернулся в Свердловск, тут же бросился в спортклуб и только там узнал, что речь идёт о группе Дятлова.
– Вы принимали участие в поисках?
– Да. Ведь пятерых туристов нашли почти сразу, а в отношении остальных появилась версия, что их засыпало снегом. В секции альпинистов УПИ была сформирована поисковая группа, в которую включили и меня. 6 марта мы выехали на место. Команда из десяти солдат и десяти студентов-альпинистов прочёсывала местность, пробивая снег щупами, за день проходили метров триста. Но остальных ребят нашли только в мае…
– Вам приходилось контактировать с сотрудниками КГБ, давать подписку о неразглашении?
– Ни разу. Общался я только со следователем Львом Ивановым. Он приехал на место трагедии вместе с нами, мы три дня жили в одной палатке. Мы нормально разговаривали, обсуждали случившееся, но потом его вызвали в Москву и какое-либо общение прекратилось. Все, кто с ним контактировал, говорят, что это был уже другой человек. Возможно, подписку органам давал руководитель поисков Евгений Масленников. Он был членом райкома партии и мог знать больше, чем мы. Я спрашивал его, что там всё-таки произошло, но он ответил: «К сожалению, дело мутное, меня самого не посвящают». Помню ещё такой случай. В апреле в УПИ шло заседание студенческого профкома. Вдруг дверь открывается, заглядывает какой-то мужчина. Руководитель вышел, о чём-то поговорил с ним, вернулся. «Я же не могу сказать ему, что это была ракета», – посетовал он. Оказалось, что это был отец Игоря Дятлова.
– Почему речь зашла о ракете?
«Нас осталось очень мало»
– Трагедия группы Дятлова сильно отразилась на вашей дальнейшей жизни?
– Да, по сути, я до сих пор живу под знаком этой истории. Погибли мои товарищи. Игорь Дятлов и Коля Тибо были моими близкими друзьями, я знал других участников похода. Именно поэтому мне больно смотреть, как эту трагедию из года в год превращают в шоу, выдумывая новые версии, одна другой абсурднее. Эта тема, как магнит, притягивает миллионы телезрителей и читателей, но люди по большей части не в состоянии отличить ложь от правды, а СМИ чаще всего совершенно не заинтересованы в раскрытии тайны. Более того, в этом оказалась не заинтересована даже Генпрокуратура РФ! Её специалисты в марте 2019 года с великой помпой провели экспедицию на перевал Дятлова. В ближайшее время будут озвучены результаты прокурорского расследования, и они будут вертеться вокруг трёх известных версий: лавина, снежная доска, ураган. Но многочисленные документы, статьи, книги, воспоминания очевидцев и участников тех событий их не подтверждают!
– Вы написали обращение в надзорное ведомство?
– Как вы считаете – тайна гибели дятловцев когда-нибудь будет раскрыта?
– Уверен, что да. Рано или поздно, но люди узнают правду. Полагаю, что вся эта нынешняя «секретность» – штамп, сохранившийся со времён Советского Союза. Никто не хочет брать на себя ответственность за то, что произошло. Но что особенного в том, чтобы признать ошибки, совершённые более 60 лет назад? Зачем их прятать сегодня? Как учёный, хочу сказать: любые технические достижения невозможны без экспериментов, без аварий. И всё, что было в эпоху холодной войны, не должно мешать объективному расследованию гибели группы Дятлова. Нельзя трагедию превращать в бесконечное смехотворное шоу. На данном этапе нас не интересует, какая конкретика кроется в техногенности причин трагедии, её можно установить в дальнейшем. Важно раскрыть людям истину.
Красное подполье на Урале. Мифы и правда о большевике Антоне Валеке 
Уральский священник о заказном и истинном патриотизме 
Екатеринбург под «своим углом зрения». Что должны были увидеть уругвайцы 
День семьи, любви и верности: что угрожает вечным ценностям? 
Где и чья хата с краю? Правила жизни протоиерея Евгения Попиченко