Президент Владимир Путин 12 ноября 2019 года подписал указ, которым присвоил почетное звание Героя России и лётчика-космонавта Российской Федерации екатеринбуржцу Сергею Прокопьеву. Космонавт-испытатель работал на МКС в 2018 году и дважды выходил в открытый космос. Вспомним его интервью, которое он давал «АиФ-Урал», когда ненадолго посетил родной город.
Парашютная «наследственность»
Дмитрий Шевалдин, «АиФ-Урал»: Сергей, понятно, что после экспедиции у вас плотный график, в котором вы, к счастью, находите время и для родного города. Семье время уделили?
Сначала дед занимался в свердловском аэроклубе ДОСААФ, прыгал с парашютом, а в войну партизанил и был заброшен в тыл врага. Парашютизм стал нашим кредо: родители познакомились в аэроклубе, поженились. Мы, пятеро детей, когда подросли, выбрали парашютный спорт. Старший брат Александр заканчивал в ДОСААФ курсы пилотов, окончил вертолетное училище. Второй старший брат, Валентин, стал профессиональным парашютистом – четырёхкратный чемпион мира. Я – средний сын – после школы отправился в военное лётное училище. Младший в прошлом году вступил в отряд космонавтов, и сейчас проходит подготовку. Самая младшая в семье, сестра Ирина, тоже занимается парашютизмом.
– Во всем «виноваты» родители?
– В нашей семье всегда был общий интерес к научной фантастике, какие-то книги с футуристическими картинками и… телескоп. Любовь к звездам начиналась с него. Вместе с родителями мы смотрели на Венеру, Марс и Луну, как на родную. Желание стать космонавтом запало в душе с детства. Уже во время службы в ВВС России я не упускал возможности отслеживать отбор в космонавты. И в 2010 году она появилась.
В тот период я служил в Энгельсе, летал на тяжелом бомбардировщике Ту-160 «Белый лебедь» и готовился к параду Победы на Красной площади. Пришло сообщение о том, что идет набор: «Хочешь – пиши заявление». У меня уже складывалась полноценная карьера в ВВС, но если бы я тогда не сделал выбор – не простил бы себе. После парада я взял две недели отпуска и втайне от начальства прошел комиссию. А через полгода скрывать было нечего – пришло министерское решение.
В семье только поддержали это желание. Супруга, с которой мы вместе с курсантских времен, не удивилась: «Ты опять что-то придумал». А дети, заложники ситуации из-за постоянной смены службы, обрадовались: «Наш папа будет космонавтом». Не без этого.
– И началась тяжелая длительная подготовка?
– Перевод из Минобороны происходил не так быстро, как хотелось, и в подготовительный отряд я пришел в феврале 2011 года с отставанием от одногруппников на четыре месяца. За полтора года мне пришлось их догонять. В 2012 году мы закончили общекосмическую подготовку – это такой курс молодого бойца: общая теория и специальные тренировки. В том же году я сдал экзамен на квалификацию «космонавт-испытатель». Не все выдерживают такое испытание. В среднем из 8 человек – два покидают группу. Причины разные: кто-то по здоровью, кто-то психологически не выдерживает. Это действительно тяжело – все время держать себя в тонусе до самого конца, первого полета.
От поступления в отряд и до первого полета проходит 10-12 лет. У меня вышло 7,5 лет – очень короткий срок. И так получилось, что из нашего набора первым полетел я. Дело в том, что приоритет отдается пилотам.
– У вас будто проторенная дорожка в космонавтику!
– Главное – не сглазить (смеётся).
Экипаж корабля «Союз МС-09»: бортинженер Серена Ауньон из США, командир Сергей Прокопьев и бортинженер Александр Герст из Германии (слева направо). Фото: Космонавт Сергей Прокопьев/ВКонтакте
«Вот я и дома»
– Первый полет всегда страшно?
– Как говорится, страшно не полететь. Когда сидишь в корабле, потратил много сил, чтобы достичь этого, страшным становится другое – чтобы полет не сорвался, и все прошло в штатном режиме.
– Но когда вы уже на орбите…
– Начинается повседневная работа космонавта. Рабочий день, как на Земле – с 8:00 до 18:00, с перерывом на обед и ежедневным занятием физкультурой по два с половиной часа. График есть, но это не значит, что он железный – как и у всех людей на Земле. Время на МКС ценно, поэтому бОльшую его часть мы отдавали работе – это и эксперименты, и работа с материалами, фото и видеообработка. Сейчас фотографии пошли профессиональные – объем одной весит 60 мегабайт, а в день их нужно отправить штук 100.
– Отличается ли уровень подготовки космонавтов от астронавтов?
– Я бы сказал, есть определенная матрица ответственности. Любой космонавт или астронавт является оператором любого оборудования на МКС, но не каждый – специалистом в его починке. Русские космонавты специализируются на отечественном сегменте, американцы – на своем. Бывает, что заимствуем друг у друга аппаратуру (особенно при совместных экспериментах). Это нормально. Конечно, без спроса не прилетишь в чужой отсек – как в чужую квартиру зайти. Но ситуации могут быть разные – особенно если они критические. Вообще космонавты должны быть универсалами и уметь делать все. Как правило, любое решение принимается на Земле, но в экстренной ситуации – контроль остается за тобой.
– Вы два раза выходили в открытый космос. И в первый выход произнесли такие слова: «Вот я и дома». Что это значило?
– Потому что мечта, наконец, исполнилась! На Земле во время тренировок нам имитировали состояние невесомости, и я знал, что буду ощущать при выходе в открытый космос. Но когда внизу кусочек Земли, а кругом сплошная бездна, невольно испытываешь волнение. Самое опасное, что может произойти в этот момент – разгерметизация костюма или потеря сознания. Поэтому каждый из нас должен готовиться быть вторым напарником-оператором и прийти на помощь.
– Говорят, что булка хлеба, побывавшая на орбите, становится по цене золотой... Я слышал, вы заказывали на МКС грибы?
– Да. Я очень люблю грибы (смеётся). Я вырос на Урале. У нас есть возможность заказывать бонус – помимо общего меню присылают дополнительным контейнером то, что тебе нравится. И я заказывал грибы по-старорусски. Кстати, мёд еще присылали. У меня тесть – пасечник. Самое смешное, что у Алекса (немецкий космонавт, бортинженер Александр Герст – Ред.) тоже тесть – пасечник. Они нашли общую тему для разговора и реально сейчас обмениваются мёдом со своих пасек.
– Часто поддерживали связь с семьей из космоса?
– Сейчас хорошая возможность за счет развития интернета через спутники-ретрансляторы звонить по IP-телефонии. Два раза в день я мог позвонить домой (правда, не всегда времени хватало) и раз в неделю общаться по видеосвязи. Еще лет 5 назад такого не было – семьям приходилось ехать в ЦУП и дожидаться сеанса связи. Даже интернет появился. Правда, не такой, какой мы привыкли использовать на Земле.
– То есть социальные сети вы лично не вели?
– Нет, конечно. Честно говоря, там некогда этим заниматься. Собирали материал, фотографии с комментариями и отправляли на Землю, где специальный человек выкладывал информацию. Со стороны, наверное, кажется, что сам космонавт публикует посты, сидит в соцсетях ежедневно – ему же нечем больше на МКС заняться (смеётся). Как бы то ни было, это необходимо для популяризации космонавтики.
Зачем России Луна?
– Космос тянет обратно, снова полетите?
– Сейчас у меня реабилитационный период, он длится столько, сколько ты провёл времени в полете. У меня полгода. В начале июня должна пройти врачебная экспертиза с решением, что делаем дальше. В среднем космонавты совершают около трёх полётов за карьеру, но есть и рекорды до 5-6 полётов. Я пока не собираюсь останавливаться на одной экспедиции.
– Гагарин, когда побывал в космосе, сказал, что Бога не видел. Видели ли вы что-то сверхъестественное?
– Чем больше человек познаёт, тем лучше понимает, что ещё ничего не знает. Бог присутствует везде, и это больше ощущается именно оттуда. Ты видишь Землю, этот красивый шарик, понимаешь, что на ней живет 7 млрд людей со своими проблемами, непонятными войнами, заботами. В этом что-то есть: начинаешь мыслить по-другому, забываешь о повседневности. Правда, когда прилетаешь, возвращаются и бытовые проблемы.
– Какая роль отведена сегодня России в покорении космоса?
– То, что мы в числе лидеров – это однозначно. В реальности пока только мы делаем пилотируемые корабли. В США работают над этим, и рано или поздно они создадут такой корабль. Нам же придется двигаться дальше. Сейчас «Роскосмос» делает все для того, чтобы создать корабль будущего с многоразовым использованием при полётах не только до МКС, но и Луны. Это перспектива.
– Но стоит ли нам лететь на Луну? Американцы это сделали в 1969 году.
– Луна – это ступень для дальнейшей отработки методик, знаний, проживания в других средах. Мы же не знаем, что нам предстоит ожидать и с чем столкнуться. Луна – ближайшая возможность отработать эти техники, чтобы применять их в покорении Марса.
Гагарин тоже полетел не сразу на полгода, а провел в космосе всего 108 минут, и перевернул всю космонавтику. Американцы же летали на Луну больше для пиара, практической цели этот полет не имел. Сейчас идет разработка совместного проекта международной орбитальной станции на поверхности Луны. Если наши страны смогут договориться, он ускорится. Так или иначе, одному государству этот проект не осилить.
К сожалению, нам не хватает гения [Сергея] Королёва (советский учёный, один из создателей советской ракетно-космической техники. – Ред.). В любом случае будущее человечества – в космосе. И его развитие произойдет либо с нами, либо без нас. Как правильно сказал [Константин] Циолковский (русский и советский философ, изобретатель, основоположник теоретической космонавтики. – Ред.): «Земля – колыбель человечества, но нельзя же вечно жить в колыбели!».
– Какой из фильмов про космос максимально приближен к реальности?
– «Время первых». Потому что куратором в нём был сам Алексей Леонов (советский космонавт, первым вышедший в открытый космос. – Ред.). Конечно, профессионалы смотрят такие фильмы с некоторой долей иронии, но художественный вымысел часто берет за душу – те же «Звездные войны». Такие фильмы нужны – пусть и нереалистичные.
На встречах с молодым поколением я стараюсь донести до них основную мысль: «Не надо бояться мечтать». Даже парень из деревни может захотеть и полететь в космос. Если будет цель, он найдет те пути, чтобы как минимум жить рядом с этим. Но чтобы зажечь в нем эту искорку, нужен потенциал – музеи, кружки, планетарии, встречи, фильмы. В Екатеринбурге есть маленький планетарий, но с большим потенциалом – 2 500 посетителей в месяц. Почему не сделать крупный центр или музей космонавтики? Я могу в этом посодействовать и помочь. Мы начинаем работать над этим.