«Не надо спасать мир». Правда жизни 25-летнего депутата думы Екатеринбурга

«Это новое поколение людей, у которых изменилось отношение к окружающему миру, к жизни, у которых в сознании заложено, что нужно не только потреблять, но и чем-то жертвовать. Видя проблему, эти люди не останавливаются на её бесконечном обсуждении, они действуют», – так говорит о своих сверстниках вице-президент фонда «Город без наркотиков», депутат Городской думы Екатеринбурга Тимофей Жуков.

Живые истории

Рада Боженко, «АиФ-Урал»: Тимофей, мне кажется (поправьте, если ошибаюсь), что в фонд «Город без наркотиков» люди приходят через что-то личное. Что вас сюда привело, причём в юном возрасте?

Тимофей Жуков: Моя родная тётя плохо закончила из-за употребления наркотиков. Эта история у неё началась лет в 16-17 с покуривания марихуаны, а потом затянуло… Как следствие, сами понимаете, все «атрибуты» этого образа жизни. Умирала она в муках, а ведь когда-то была умница, красивая очень. Но даже если бы у меня не было перед глазами этого примера, я бы пошёл по осознанно выбранному пути, поскольку родители воспитывали меня в строгости и заложили все основы нравственности. Плюс я серьезно занимался футболом, и мне просто было не до глупостей. Хотя, помню, некоторые парни в команде употребляли наркотики, особо это не скрывая. У меня же всегда был страх, я знал, что это рано или поздно приведёт к гибели, поэтому никогда, ничего даже не пробовал, ни к чему не прикоснулся. А в 2012 году (мне тогда было 17 лет) я пришёл в фонд и сказал, что хочу чем-нибудь помочь. Денег не просил, на работу не просился, просто была потребность приложить здесь свои силы. Поначалу работал в детском и женском реабилитационных центрах, в основном помогал в организации досуговых мероприятий. В итоге так в фонде и работаю, с перерывом в один год, когда служил в армии. И отношения с футболом продолжаются – теперь я тренирую ребят, нашей команде уже шесть лет.

– На каком языке вы разговариваете с подростками на профилактических встречах в школах?

– На одном языке, на языке честности. Никогда не пытаюсь что-то завуалировать, называю вещи своими именами. Бессмысленно в разговоре с детьми искать удобные формулировки, ходить вокруг да около – это не работает. Как и перечисление статей Уголовного кодекса и предусмотренного ими наказания. Другое дело – живые истории их сверстников или людей возраста их родителей. Это производит иное впечатление. Они начинают понимать, что наркотики – это очень близко. И очень страшно. Я им говорю, например: «Вот ты знаешь, что твой друг употребляет наркотики, но молчишь, потому что ты не стукач. Но если ты настоящий друг, если ты чувствуешь ответственность за товарища, ты должен его спасти от этой чумы. Не хочешь спасать? Хорошо, но помни, что он потенциальный преступник. Почему? Потому что завтра он вырвет у твоей бабушки сумку с пенсией – ему нужны деньги на наркотики». Вот и всё. Живые примеры, замкнутые на конкретном подростке. И отклик есть. Об этом говорит множество вопросов, в том числе заданных после встречи, когда уже все разошлись. Это очень важно, это значит, что есть вопросы, которые по-настоящему беспокоят.

А вообще, с детьми нужно говорить обо всём, не только о наркотиках. Уверен, депутаты должны идти к подросткам и рассказывать о том, почему наш город выглядит именно так, почему в нём грязно, почему в нём чисто, почему в нём происходят аварии, почему в нём проводятся праздники и так далее. Нужно говорить и слушать! Это то, что вызывает в детях чувство ответственности, сопричастности, то, что даёт понимание: ты нужен своему городу, всё в твоих руках.

Спасти весь мир?

– Вы ведь ещё и профессиональный волонтёр. В этом движении сегодня всё больше молодёжи, с чем это связано? Изменилось сознание?

– Это новое поколение людей, у которых изменилось отношение к окружающему миру, к жизни, у которых в сознании заложено, что нужно не только потреблять, но и чем-то жертвовать. Видя проблему, эти люди не останавливаются на её бесконечном обсуждении, они действуют. И мне приятно, что нас, волонтёров, окружает очень много молодых. Это важно, что, пока молодой человек не создал семью, пока у него не появилась огромная ответственность не только за себя, но и за супругу, за детей, он готов жертвовать своё время на добрые дела.

И потом, сегодня немало примеров, когда публичные люди – скажем, известные артисты – создают фонды, занимаются благотворительностью. Это тоже воспитывает.

– То есть ярлык «поколение потребителей» несостоятелен?

– Это не более чем глупый штамп.

– А вам не кажется, что волонтёры сегодня выполняют те функции, от которых государство отмежевалось?

– Нет, нельзя всё сводить к несовершенству законодательства, бездействию власти, поиску коррозии и дыр. На самом деле многое зависит от того, как люди на местах выполняют простые, предписанные вещи, насколько по-честному они это делают. Простой пример – работа с бездомными. Случается так, что в государственных социальных учреждениях отдельным сотрудникам не очень приятно общаться с этой категорией людей. Вот очередной бездомный пришёл за той услугой, которую государство может ему предоставить, а от него плохо пахнет, он грязный, кашляет… И да, у человека может возникнуть чувство отвращения, особенно в том случае, если он помогает бездомному не по доброй воле, не по велению души, не по зову сердца, а в силу необходимости выполнять какие-то функции и получать за это зарплату. Велика вероятность того, что этот сотрудник укажет бездомному на другую дверь, а тот в поисках помощи пойдёт в некоммерческую организацию, где её и получит. Конечно, некоммерческие организации тоже бывают разные, кто-то изрядно зарабатывает на труде этих людей, на рабстве, если хотите, но это всё-таки исключение из правил. В большинстве НКО люди оказывают помощь нуждающимся от сердца, сознательно. Мы идём на вокзал, кормим людей, хотя понимаем, с чем там столкнёмся, понимаем, что никто нам за это не заплатит. Мы это делаем, потому что считаем нужным и правильным.

Исходя из этого, получается, что помощь людям не в системе, не в комплексности, а, наоборот, в адресности, и многие НКО оказывают её качественнее, чем социальные службы. Поэтому, скорее всего, и кажется, что они выполняют функции государства. По большому счёту, да, выполняют, но и государство от своих функций не отказывается.

– Партнёрские отношения?

– Да, и государство поступает мудро, создавая для некоммерческих организаций расширенную грантовую систему. Кроме того, успешно работают разные формы социального партнёрства. Здорово, что это происходит, это отличная практика, и это хорошая поддержка НКО, которые вечно вынуждены ходить с протянутой рукой. Но самое главное, что люди, нуждающиеся в помощи, адресно её получают. Иными словами, при таком взаимодействии во главе угла человек и его проблемы.

Некоммерческий сектор стремительно развивается. Ещё лет пять-семь назад он находился в зародыше, а сегодня всё начинает выглядеть вполне профессионально, с каждым днём повышается качество работы, появляются нестандартные решения по сбору средств, по привлечению инвесторов, меценатов, благотворителей. Вместе с тем все, кто собирается заниматься благотворительностью с нуля, должны помнить: рассчитывать нужно только на свои силы и на ресурсы тех людей, которые к тебе присоединятся. И ещё: не нужно стараться спасти весь мир.

Мы дали себе слово, и остаёмся ему верны.

«Мне бы куклу»

– Помощь, например, тяжелобольным людям, детям с особенностями развития, сиротам, даже многодетным семьям, как правило, вопросов не вызывает. Другое дело бездомные – люди, порой сознательно выбравшие этот образ жизни. Не является ли их поддержка поощрением иждивенческих настроений?

 – Да, 90% тех людей, кто оказался на улице, сами виноваты в том, что с ними произошло. И даже если человек оказался на улице не по своей воле, но не предпринял никаких шагов к возвращению в нормальную жизнь, это, по большому счёту, его проблема. Так вот, мы приезжаем и помогаем бездомным не для того, чтобы просто их накормить, – это точка притяжения людей, у которых есть эта самая проблема. И для нас самое главное – начать с ними диалог. Безусловно, среди этих людей есть те, кто просто пришёл за тарелкой супа, а получив её, вновь отправится в теплотрассу. Мы бьёмся, как рыба об лёд, но помочь им в широком смысле не можем. И не сможем до тех пор, пока человек сам не захочет себе помочь. Но мы, как люди православные, не должны от них отворачиваться. Кто-то малодушничает, у кого-то не хватает характера, но это не значит, что мы должны плеваться в его сторону и говорить: «Сам во всём виноват!» Мы должны стараться выстраивать диалог. Это игра вдолгую. В том числе, кстати, и потому, что бездомные очень осторожно относятся к тем, кто предлагает им помощь, – нередко подобные предложения оборачиваются использованием этих людей в грязных, корыстных целях. Часто к этим людям относятся, как к биологическому мусору, как к инструменту, которым можно какое-то время попользоваться, а потом опять оставить безо всего.

Словом, в нашей помощи нет поощрения иждивенчества. Напротив, мы пытаемся помочь вернуться в нормальную жизнь тем, кто потерял ориентиры, сбился с пути, но у кого ещё есть силы. А те, у кого сил и желания возвращаться нет… ну что ж, мы просто должны быть рядом.

– Есть ли примеры того, как человек воспользовался вашей «удочкой» себе во благо?

– Года полтора назад к нам пришёл мужчина. Уже было холодно, а он в одной тельняшке. Поел, а потом подходит и рассказывает, что освободился пару дней назад, отсидев 11 лет, документы ещё не восстановил, временно остановился у дочери товарища, с которым вместе отбывал наказание. Спрашиваем: «Чем помочь?» Говорит: «Мне бы одежды и… куклу. Хочется дочке хозяев квартиры подарить, отблагодарить-то мне их нечем». С одеждой помогли, куклу купили, денег на восстановление документов дали. Ходил он к нам по пятницам, ходил, а потом вдруг пропал. Я уже забеспокоился, как вдруг месяца через два он приходит с ящиком яблок: «Ребята, всё классно, работаю кафельщиком, комнату снял. Хочу вам помогать!» Да, такие истории время от времени происходят.

– Работа в фонде, с бездомными, тренерская работа, в том числе с ребятишками с синдромом Дауна и аутизмом, а ещё ведь Городская дума… У вас в сутках больше 24 часов?

– Даже если я говорю «я», имею в виду «мы». Нас много! Всё, что вы перечислили, держится на команде надёжных людей, в которых я уверен, как в себе. В своё время мы дали себе слово этим заниматься и остаёмся верны этому слову. А вдохновение мне даёт вера, не знаю, где бы я ещё мог черпать столько сил, как в вере, в храме, в общении с теми людьми, которые со мной эту веру разделяют. Православие учит нас любви, и важно всё в жизни воспринимать именно с позиции любви – это позиция созидания.