Ну что? Пирком да за свадебку. Причём, не обычную, а «гамаюнскую», такую, что играли в давние времена там, где сегодня находится город Михайловск Свердловской области. Сегодня так широко уже не гуляют, но обряды помнят, и фольклористы и краеведы реконструируют эти специфические свадьбы с завидной регулярностью. К примеру, одну из «гамаюнских» свадеб «сыграли» в природном парке «Оленьи ручьи». Женили туристов, прибывших на рельсовом автобусе «Орлан». Понарошку, конечно, но по законам жанра.
Гулять так гулять!
Почему жители Михайловского почитают себя «гамаюнами»? На этот счёт бытует несколько легенд, но самая популярная следующая. Когда Демидовы решили на месте нынешнего Нижнесергинского района строить железоделательные заводы, встал вопрос рабочей силы. Почему они остановились на крепостных из местечка Гамаюния Калужской губернии – вопрос. Но людей купили и, понятно, не спрашивая согласия, переселили на Урал. Крепостные оказались не лыком шиты – сбежали в родные края. Беглецов вернули. Они опять – в бега. «Тогда их гамаюнские дома попросту сожгли, - рассказывает директор Михайловского краеведческого музея Елена Зуйкова. – Люди попали в безвыходное положение, и были вынуждены осесть на новом месте». Бунтарский ли нрав предков нынешних горожан привлекает, или, правда, текущая в них кровь «говорит», но современники в Михайловском очень гордятся своими родовыми корнями. И не преминут подчеркнуть: «Вообще-то говоря, мы с калужанами очень похоже. Даже говором. Мы, например, не говорим по-уральски «чо», а произносим мягко «щё». И приводят пример: «А щё, живёт ли в доме невестушка?»
Традиции настоящей гамаюнской свадьбы сегодня, конечно, не соблюдаются. Хотя, горожане старшего возраста уверяют, что ещё лет 20-30 назад отдельные элементы обрядов можно было узнать на обычной городской свадьбе. А вот чтобы отгулять её, что называется «от и до» у современников ни сил, ни времени, ни, простите, здоровья не хватит. Ведь гамаюнская свадьба отмечалась пять дней, каждый из которых был насыщен смысловыми обрядами.
Во время реконструкции фольклористы Михайловского обычно берут второй день. Свадьба в «Оленьих ручьях» исключением не стала. «Второй день гамаюнской свадьбы более других богат на обряды, - рассказывает фольклорист Тамара Дац. – Ему предшествовали сватовство, поседки (посиделки) у невесты за рукодельем и с частушками: «Девочки-девчоночки, пустите на вечорочки. Если вы не пустите, всех ребят упустите!», первый свадебный день с выкупом невесты, благословлением родителями и венчанием. Кстати, гамаюнские свадьбы были очень многолюдные, на них приглашали всю родню, даже «седьмую воду на киселе». Порой, молодожён поздравляли родственники, которых они в жизни ни разу не видели. 80-100 человек на свадьбе – обычное дело».
«Смотрите, да не корите»
Утро второго дня традиционно начиналось с вывешивания на шесте на всеобщее обозрение простыни, на которой молодожёны провели первую брачную ночь – тут гамаюнцы были не оригинальны, эта демонстрация честности невесты практиковалась во многих свадебных культурах. А вот другие обряды были уникальны.
Взять хотя бы «тетёшканье» (эта традиция вызвала особо бурный восторг туристов природного парка). Верхом на скамью по очереди усаживались новоявленные тесть, тёща, свёкор, свекровь (иногда и крёстные молодых) дюжие молодцы из числа гостей (среди туристов тоже такие нашлись) брали скамью и подкидывали её вверх-вниз в знак уважения и почёта к старшему поколению.
С этим обрядом, к слову, не всё так просто. Если свекрови невестка не по душе, она снимает с молодой фату в гробовом молчании, и подарков никаких не преподносит. Более того, если барышня вышла замуж беременной – и такое бывало – свекровь, снимая фату, оглашает: «Хотите корите, хотите – не корите, а невеста у нас с приплодом». «Конечно, жёсткие обычаи были. Конечно, обидно. Но кто же с этим считался? – говорит Тамара Дац. – Вся нелёгкая доля невесток выражена в частушках, которые молодухи (женщины, прожившие в браке год-два) пели и на посиделках у невесты, и на свадьбе. «Не ходите, девки, замуж, замужем не благодать, с половицы на другую не дают перескакать».
По словам Тамары Дац, в четырёх строчках частушек было столько смысла, столько реальной жизни! Вот спела какая-нибудь барышня на свадьбе: «Я – любила, ты – отбила, так люби облюбочки, так целуй же ты теперь целованные губочки!», и сразу всё понятно про женишка-гулёну, девичье соперничество и обиду.
По усам текло…
Столы на гамаюнской свадьбе ломились от угощений, но были они, по нынешним меркам, незамысловатые. «Подавали, в основном, пироги: с картошкой, луком, капустой, грибами. Караваи с черёмухой, калиной, - рассказывает Елена Зуйкова. – Поили бражкой, самогоном, медовухой. Но, когда гости усаживались на стол, никто на еду и выпивку не набрасывался. Все сидели чинно, в ожидании «сковородника».
Первые стопарики подносили гостям в сковороднике на длинной ручке. Выпить за здоровье молодых полагалось без помощи рук. Кто сумел – молодец, а у кого по усам стекло – получай бражку за шиворот. Удивительно, но факт – никто из участников реконструированной гамаюнской свадьбы не пролил не капли (не бражку пили, напиток поблагороднее). Если у современников получилось, значит, и предки были не лыком шиты.
Ели и пили гости на протяжении всех свадебных дней, бродя туда-суда: тов дом к молодым, то к её родителям. Кто-то, конечно, сходил с дистанции. Но на пятый, заключительный, день вновь за одним столом собирались все гости, чтобы угоститься тем, что приготовила молодая жена. Она, по традиции, готовила всё, чем гостей подчивали в этот день, демонстрируя свою хозяйственность. А что, в доме свекрови не забалуешь.
Кстати, интересно, что частушек про свекровь – раз-два и обчёлся. Если их молодухи и пели, то в тесном кругу, украдкой. В отличие от зятьёв, которые могли на всю деревню голосить: «Ой, тёща моя, да хуже лихорадки. Пиво мимо пролила зятю на запятки».
