«Не обязательно всем глубоко знать химию. Но какие-то базовые вещи, которым учит школа, всё же стоит знать. Хотя бы для того, чтобы, когда появятся очередные адепты лечения рака содой, понимать, что это не работает», – говорит ведущий инженер кафедры редких металлов и наноматериалов ФТИ УрФУ, блогер, автор канала «Химия – Просто» Александр Иванов.
«Там же кислота!»
Рада Боженко, «АиФ-Урал»: Александр, популяризация науки сегодня переживает свой звёздный час. С чем это связано?
Александр Иванов: На самом деле, всё началось с YouTube. Люди, которые начали создавать там контент лет десять назад, знали о проблемах, существующих в системе образования. Изнутри они никак на эту систему повлиять не могли, но знали, как можно помочь закрыть эти бреши. За эти десять лет в системе образования ничего не изменилось, потому что система образования – бюрократическая структура, она очень инерционна, изнутри она не меняется просто так, это сложный и длительный процесс. Даже сейчас, сколько бы мы ни говорили об отказе от Болонской системы образования, надо понимать, что это не произойдёт моментально. Разве что назовут по-другому, но кардинально в ближайшее время ничего не изменится.
– Решили заполнить бреши?
– Надо понимать, химия – это практическая наука. Какой бы контент мы ни делали, сколько бы видео ни снимали и книг ни писали, максимум, что мы можем сделать, – подтянуть теоретическую часть. Практическую – никак. Если в школе нет лаборатории, если человек ничего не делает руками, бессмысленно вести речь о подготовке будущих инженеров. Повторюсь, научпоп решает задачу – подтянуть теоретические знания, практические науки требуют практики.
Кстати, если взять айтишников, то хорошие специалисты в этой сфере не получали айтишное образование вуза, потому что там учебные программы отстают на десятилетия. А IT-сфера развивается каждый день! И если ты не занимаешься на практике программированием, ты не будешь нормальным специалистом. Поэтому все хорошие специалисты – самоучки. Фундаментальное же IT-образование, которое дают вузы, по большому счёту бесполезное – там старые компьютеры, старая операционка…
У нас каждый месяц выходит обновление операционных систем. Система же образования не может на это немедленно реагировать, инерция в ней достигает десятилетий.
Хотя, конечно, айтишникам проще. Они могут посмотреть какой-то обучающий ролик, почитать какую-то научную статью или просто гайд и – компьютер под рукой – сразу применить новые знания (теорию) на практике. Что же касается физики, химии…
Компьютер – это не пробирки. Вот прошли ковидные времена с их дистанционным обучением, студенты приходят в лабораторию, где занимаются настоящей научной деятельностью, и многие боятся в руках пробирки держать – тремор, руки трясутся. Спрашиваешь (смеётся. – Ред.): «Пил?» – «Нет». – «А почему рука трясётся?» – «Так там же кислота!» Слушай, говорю, там кислота разбавленная, я её выпить могу, и ничего не будет, а у тебя рука трясётся. Почему они боятся? Потому что практических навыков нет.
«О, Курчатов!»
– Вы, как популяризатор науки, на какую аудиторию ориентируетесь?
– Перед молодым человеком всегда стоит философский вопрос: чем мне заниматься по жизни? Так вот, я предполагаю, что научпоп заинтересует людей и они придут в институты на соответствующие специальности. Или, наоборот, решат – да, красиво, прикольно, но заниматься этим я не хочу. То есть мы человеку сокращаем время мучений выбора, и он двигается дальше в поисках дела своей жизни.
Кроме того, в моей аудитории есть очень много дизайнеров, в том числе графических, веб-дизайнеров, людей, которые разрабатывают компьютерные игры. Они находят вдохновение в тех опытах, которые я демонстрирую, что-то берут из физики, из химии для себя. К примеру, мы с разработчиками очень популярной сейчас игры «Атомное сердце» напичкиваем их игру различными отсылками к науке, реальным учёным, реальным физическим и химическим процессам. Представьте, дети играют и вдруг: «О, ничего себе, Курчатов!»
– Вы оптимист, однако. Много ли детей, которые знают, кто такой Курчатов?
– Бывает, знают. Мы проводим экскурсии для школьников, спрашиваешь: «Что за дядька на портрете?» Кто-то отвечает: «Бородач»... «Молодцы». А кто-то говорит: «Курчатов». Всё зависит от школы, где-то с детьми серьёзно занимаются, а бывают и откровенно слабые школы.
Так вот, вернусь к аудитории. Она, на самом деле, разнообразная. Есть школьники, а есть взрослые люди лет за 40–50, у которых в школе не было нормального преподавания химии (или вообще этого предмета не было), не было лабораторных работ, да и самих лабораторий не было.Люди почему-то делят знания по предметам, это проблема школы. Знания нужно собирать в единую картину, чтобы не приходилось по несколько раз изучать одно и то же, это эффективнее для мозга.
– Вы говорите с ними на доступном языке?
– Я, когда общаюсь с людьми, всегда думаю – окей, я могу покидаться умными словами, но какой от этого будет толк? Я исхожу из того, что ко мне приходят люди, которые ничего не понимают. К примеру, если в моей речи появляется какой-то термин, я либо отсылаю к своему прошлому материалу, где его разжевал, либо стараюсь коротенько и понятно объяснить, что это такое. Если люди что-то не поняли, смысл продолжать дальше?
– В таком случае объясните мне, человеку несведущему, что такое нанотехнологии и для чего они нам нужны?
– У нанотехнологий очень много применений в промышленности, включая бытовую и пищевую и так далее.
Допустим, у нас есть металл – брусок. Можем ли мы его поджечь? Нет. А если мы его сильно-сильно измельчим до наноразмерного состояния? Он в этом случае может на воздухе самовозгореться. То есть, меняя его состояние, мы меняем его физические свойства. И химические, поскольку процесс горения – это химическая реакция. Где это может быть важно? Скажем, в производстве того же самого металла. Его получают в виде порошка, а может так получиться, что в виде нанопорошка либо в виде мелкодисперсного порошка, близкого к наночастицам. Дальше его нужно отделить от раствора, просушить, а потом уже сплавить. В процессе же просушки – малейшая искра, статика и ползавода горит. Это в технологии надо учитывать? Безусловно, и знания нужны. Потому что, если у тебя загорается тонна такого порошка, лежащего на нутч-фильтре, единственное, что можно сделать, – закрыть завод на замок и пойти погулять, пока всё не сгорит.
Или представим себе, что мы готовим краску. Если мы измельчим частицы пигмента, его для производства краски будет уходить гораздо меньше.
– И краска станет дешевле?
– Не факт. Тут ведь маркетинг включается. Себестоимость, конечно, будет ниже, но ценник вряд ли упадёт, потому что маржа увеличилась, а экономисты такие: «М-м-м, мы ещё накинем стоимость за приставку «нано».
Соседи нон-грата
– Обязательно ли обычному человеку знать химию? Многие ведь живут в неведении и ничего.
– Да, не обязательно всем глубоко знать химию. Но какие-то базовые вещи, которым учит школа, всё же стоит знать, хотя бы для того, чтобы, когда появятся очередные адепты лечения рака содой, понимать, что это не работает. А разбираться, допустим, в химсоставе шампуня не обязательно. Ну, прочитаю я эти сложные слова, и что?
С другой стороны, вот у нас под ногами пол, из чего он сделан? Это искусственный камень или настоящий? Если настоящий – что за минерал? А если искусственный – как человек сделал что-то идентичное тому, что есть в природе? Или сколько всего из окружающих нас вещей сделано из нефти – это же прямо вау-эффект! Всё это интересно людям чисто для общего развития. Поэтому научпоп для большинства людей выполняет развлекательную функцию.
– Вы выпускник физтеха, здесь же работаете, а популяризируете химию. Говорит ли это о междисциплинарности наук?
– В том числе. Как у нас в школе принято? Чему-то нас научили в кабинете физики, чему-то в кабинете химии. И, когда мы переходим из одного кабинета в другой, полученные знания остаются в том кабинете, где получены. Я сам это прекрасно помню. Условно говоря, на уроке физики рассказывают про закон Менделеева – Клапейрона, потом на уроке химии нам рассказывают про закон Менделеева – Клапейрона, а у тебя в голове пустота. Люди почему-то делят знания по предметам, это проблема школы. Знания нужно собирать в единую картину, чтобы не приходилось по несколько раз изучать одно и то же, это эффективнее для мозга.
Но есть и другая причина, почему химии учат физтехи. Фишка в том, что химическое сообщество – это такое зелёное болото, они, как правило, сами по себе, сидят в своих лабораториях, не выходя за их пределы. Так сложилось. На физтехе люди подвижнее. Даже если зайти в интернет – популяризации физики гораздо больше, чем химии. Во-первых, химикам это не надо. Во-вторых, достаточно высокий входной порог: повторюсь, химия – практическая наука. За что люди любят химию? Опыты хотим! А для этого нужна лаборатория.
И потом... это же большая ответственность. Мы же понимаем, что, посмотрев опыты, кто-то умненький начнёт их повторять у себя дома. Мне один школьник прислал фотографию: он решил повторить дома на кухне опыт, о котором узнал где-то в интернете, в итоге расплавленный металл вылился на индукционную печь, естественно, стекло вдребезги. Пишет: «Мама скоро придёт, что мне делать?» Ответил, что главное – уяснить: дома опыты проводить не надо! Думаю, никто из читателей вашей газеты не захочет иметь соседа, который химичит. Я вот точно не хочу. Хотите химичить – идите в лабораторию.
В общем, популяризаторов физики и так много, поэтому физтех будет учить химиков. Эмгэушники, кстати, к этому ревностно относятся: они же химфак МГУ, они же считают себя лучшими в стране… Ну окей, могут дальше считать так, но учить химии будем мы, физтехи. Без обид.
