«Бывает, особенно в неотложной хирургии, что правильное решение следует принять без раздумий, на них просто нет времени. И то, насколько быстро нейрохирург примет это единственно верное решение, во многом зависит от его таланта», – говорит заместитель главного врача по нейрохирургии ГКБ № 40 Екатеринбурга, главный внештатный нейрохирург Министерства здравоохранения Свердловской области и Минздрава РФ по Уральскому федеральному округу, кандидат медицинских наук Владимир Колотвинов. Подробности читайте на ural.aif.ru.
Мир – в микроскопе
Рада Боженко, «АиФ-Урал»: – Владимир Сергеевич, как-то мы беседовали с приятельницей и пришли к выводу, что хорошего врача определяет профессиональное любопытство. А вы как считаете?
Владимир Колотвинов: – Профессиональное любопытство, безусловно, важное качество, но на нём одном невозможно, скажем, оперировать людей. Необходимы качественное образование, высокий уровень подготовки. Хороший специалист в медицине складывается из гармоничного сочетания навыков, таланта и развитого воображения, которое чрезвычайно важно, в том числе для хирурга. Даже несмотря на имеющиеся современные технологии, не всё в хирургии можно визуализировать, порой, чтобы принять решение, необходимо у себя в голове сконструировать ситуацию. Бывает, особенно в неотложной хирургии, что правильное решение следует принять без раздумий, на них просто нет времени. И то, насколько быстро нейрохирург примет это единственно верное решение, во многом зависит от его таланта.
– Это огромная ответственность. У вас бывает чувство страха?
– Нет, никогда. Я захожу в операционную и, отключившись от всего, начинаю оперировать. В это время весь мир, вся реальность исключительно в том, что я вижу в операционный микроскоп, и в том, что делают мои руки.
– Я знаю, что вам приходилось принимать нестандартные решения и даже отступать от протокола…
– От существовавшего тогда протокола, если вы имеете в виду случай с мамой двойняшек. Несколько лет назад к нам поступила беременная двойней женщина с кровоизлиянием в мозг из аневризмы. Согласно тогдашнему протоколу, её нужно было оперативным путём родоразрешить, а уже потом заниматься лечением нашей патологии. Но ряд факторов просто нельзя было не учесть. Этой женщине было 38 лет, долгожданная беременность наступила после ЭКО… При этом срок беременности небольшой – 23 недели, и при беременности двойней сохранить жизни детей было невозможно. Поэтому мы приняли решение её не родоразрешать, прооперировать и дать возможность доносить беременность. Всё закончилось благополучно, женщина была прооперирована, восстановилась, родила двух девочек. Насколько я знаю, у них сейчас всё хорошо. Мы отошли от общероссийской практики, но это позволило сохранить три жизни. Это был оправданный риск.
– Это достижение было отмечено премией профессионального признания «Медицинский Олимп». Но вы же рисковали. Если бы вдруг что-то пошло не так, вас бы привлекли к ответственности, так ведь?
– Тогда я об этом не думал. И вообще, если об этом думать, лучше вообще не входить в операционную, потому что хирургических осложнений не бывает у тех, кто не оперирует.
– Сегодня общество разделилось на тех, кто множит хештеги «Спасибо врачам», и тех, кто обращает пристальное внимание на работу медиков, ища повод в чём-то их обвинить. Как работается в такой ситуации?
– Непросто. Скажу прямо, основной поток – это необоснованные жалобы. Бывают случаи (и они, к сожалению, не редки), когда родственники пациентов обращаются в контролирующие органы с тем, чтобы спровоцировать судебный процесс и получить с больницы деньги. Проверки, судебные процессы, допросы у следователей очень отвлекают медиков от их работы. Задача медиков – помочь людям, а не защищать себя от необоснованных нападок. Зачастую люди воспринимают медицину как сферу услуг. Но надо понимать, что не каждому пациенту мы можем помочь. Организм человека – сложная штука, кроме того, есть заболевания, вылечить от которых в принципе невозможно.
– Вы не боги?
– Конечно, нет.
Романтизм ушёл
– Ни для кого не секрет, что сфера здравоохранения испытывает дефицит кадров. С чем это связано, на ваш взгляд? Ореол романтизма, который был вокруг профессии медика в советское время, исчез?
– Медицина – это тяжёлый труд, а зарплаты у медиков небольшие – это привело к тому, что романтизм, действительно, ушёл. На одном романтизме невозможно выжить, должно быть материальное вознаграждение, чтобы врач полностью отдавался своему делу, не думая о том, как прокормить семью. И не только врач, это в равной степени касается и среднего медперсонала, труд которого также не лёгок и без которого врачи обойтись никак не могут.
Справедливости ради надо сказать, что в нейрохирургии дефицита кадров нет. А в тех отраслях медицины, где он есть, эту проблему, безусловно, надо решать. Люди должны получать полноценную медицинскую помощь, а медики не должны работать сверх своих сил, они же не роботы.
– Раньше на вооружении врача были, грубо говоря, глаза, руки и чутье. Сегодня ему в помощь пришли высокие технологии. Это не расслабляет?
– Ни в коем случае. Когда наступила «диагностическая эра» и у нейрохирургов появилась возможность обследовать пациентов с помощью компьютерной и магнитно-резонансной томографии, выявилось огромное количество заболеваний, которые раньше просто не лечили и от которых люди погибали. Поэтому легче нам не стало, наоборот, появилось больше пациентов с гораздо более сложными заболеваниями.
В то время, когда не было высокотехнологичной диагностики, нейрохирургия была очень специфической специальностью. Она опиралась исключительно на клинические симптомы.
– Диагностика «вслепую»?
– По сути, да, «вслепую». Тогда это была додиагностическая эра в нейрохирургии, и люди, которые создали нейрохирургию, – герои. Кстати, 8 апреля – день рождения основоположника мировой нейрохирургии Харви Кушинга, это Международный день нейрохирурга. Были и другие отцы-основатели. К примеру, нейрохирургия получила своё нынешнее развитие с тех пор, как в неё пришла микрохирургия, то есть начали использоваться операционные микроскопы и микроинструментарий. Так вот, отец-основатель этого направления – турецкий учёный, нейрохирург Махмут Гази Яшарил (он жил в Швейцарии, потом в США). Этот любознательный человек впервые применил операционный микроскоп в нейрохирургии, и с тех пор в ней началась новая эра. Сейчас все операции идут с микроскопом.
А вообще, в нейрохирургии есть несколько направлений: кто-то работает в нейротравматологии, кто-то в сосудистой нейрохирургии, кто-то в нейроонкологии. Кроме того, существует отдельное направление – спинальная нейрохирургия. В нашей клинике представлены все виды нейрохирургии, кроме нейротравматологии – эти пациенты исторически лечатся в других больницах.
– Заметила, что в медицине много династий. Преемственность играет роль в становлении врача?
– Есть множество талантливых докторов – как среди продолжателей династий, так и из семей, не связанных с медициной. Просто дети, растущие в семьях медиков, видят перед собой пример своих родителей, они знакомы с особенностями профессии, подготовлены к каким-то ситуациям, и, в будущем встав на этот же профессиональный путь, они имеют возможность что-то обсудить с родителями – это, безусловно, бонус. Человеку не из медицинской семьи, наверное, изначально сложнее укорениться в медицине, но потом все границы стираются.
– Владимир Сергеевич, что бы вы пожелали коллегам накануне Дня медицинского работника, который будет отмечаться 18 июня?
– Удачи! Кто-то в неë верит, кто-то нет, но, на мой взгляд, в этом эфемерном понятии есть смысл. Причём удача, как правило, сопутствует талантливым людям. И в её основе – труд.
