К северу от Екатеринбурга, под Невьянском, есть две небольшие деревни — Малые и Большие Таволги. Появились они тут еще триста лет назад — старообрядцы, уходящие от гонений в центральной части России, ушли сюда и организовали поселения. В те годы часто бывало так, что деревни получали, по современному выражаясь, специализацию — где пряхи селились, где каменьщики. А в Таволгах гордились гончарами.
К концу ХIX века здесь было около 50 семей, лепивших из глины посуду и другую утварь. Семьи гончаров собирались в артели. Потом, при советской власти, их объединили в «Невьянский завод художественной керамики».
Когда СССР рухнул и промышленность по всей стране стала угасать, местное гончарное производство тоже наверняка бы кануло в небытие. Если бы не нашелся один активный человек, который выкупил бывший завод почти случайно.
Неслучайный человек
К 2000-м годам завод керамики в Таволгах угасал. Ветшали здания и оборудование. Из-за отсутствия работы гончары уезжали на заработки кто в Невьянск, кто в Нижний Тагил, да там и оставались. И тут в Таволгах появился Александр Назаров — ветеран-афганец, геолог-ядерщик по образованию, а на тот момент — бизнесмен, связанный с нефтянкой. Сам он говорит, что сейчас даже удивляется, как это такое ярмо на себя взвалил.
— У меня дед отсюда родом, прадед тоже. В Верхних Таволгах и сейчас много Назаровых. Но сам я в Тагиле жил и учился, работал за рубежом, жил в Москве какое-то время. А в двухтысячных занимался в том числе поставкой топлива. И вот однажды мы поставили в сельхозуправу Свердловской области солярку. Ее передали в сельское хозяйство, а оно тогда загибалось, рассчитаться за топливо не могло. Вместо денег нам отдали должника, у которого в собственности было здание в Нижних Таволгах — бывшая земская школа.
К тому моменту бывший керамический завод в Нижних Таволгах встал окончательно. Пытались производить шлакоблоки, прорезиненные перчатки и много чего еще. Но ничего не вышло. И тут акционеры завода — ветераны-афганцы встречаются с Александром Назаровым и предлагают ему стать директором завода. Он согласился, когда учредители отдали ему половину акций завода. И принялся поднимать керамическое производство.
Оказалось, местные жители гончарное дело не забыли, просто не было стимула заниматься традиционным промыслом. Правда, люди эти были в возрасте — оставшиеся здесь жить еще со времен СССР. Оборудование тоже осталось советское, из ГДР. Часть зданий завода акционеры разобрали на стройматериалы, нужные им для строительства другого объекта. То есть нужно было собрать оставшихся умельцев, подлатать имеющиеся помещения, запустить почти раритетное оборудование и наладить сбыт керамической продукции.
Воскрешение керамического промысла
Восстанавливать керамическое производство Александру пришлось постепенно. Производство разместили в здании заводоуправления бывшего Невьянского завода художественной керамики. Технологическую линию помог восстановить бывший главный инженер закрывшегося советского предприятия.
— Он ко мне сам пришел. Предложил ее восстановить, сто тысяч рублей попросил на то, чтобы на заводе снова заработали шаровые мельницы, вакуумные насосы и другие агрегаты, — рассказывает Александр Назаров.
Основное — цех массозаготовки. Глину надо сначала переработать, прежде чем она будет пригодна для изготовления керамики. Он собрал бывших технарей. Оборудование все практически на улице валялось. Водопровода нет, электричество все отключено за неуплату. Все кругом в полуразрушенном состоянии. Но смогли, восстановили.
Оживив производство, занялись подбором кадров. Со временем Александр выкупил акции завода и стал не только его директором, но и собственником. И создал ООО «Таволожская керамика». На обычный завод или фабрику предприятие не похоже — в первую очередь системой труда.
— У нас человек может прийти на работу в 18:00 и работать до полуночи. Другой в 7 утра придет, поработает до 10:00 и куда-то убежит. Нет такого понятия, что, мол, проходная, в 7:00 гудок — и все на работу, потом так же вечером по сигналу с работы — ничего подобного. Я, как человек городской, долго к этому не мог привыкнуть, — улыбается Александр. — Труд у нас коллективный, но и индивидуализма много. Допустим, литейщик у нас залил гипсовые формы. А пока все это там сохнет, у него других дел, с ними связаных, нет, он может чем-то еще заняться. Так что у нас тут не конвейер.
Учета рабочего времени на предприятии нет — сколько сделал, столько заработал. Цена каждой произведенной чашки в процентах распределяется между всеми, кто участвовал в ее производстве — от гончара, который крутил ее на гончарном круге, до художника, занимавшегося росписью.
Готовую продукцию из Таволог вывозят в собственные магазины, один из которых находится в Екатеринбурге, отправляют оптовым покупателям, а иногда высылают и за границу. У маленького таволожского производства нашлись иностранные почитатели, которые заказывают у уральских гончаров разнообразные произведения из глины.
Оптовые партии отсюда уходят в Москву, где представитель «Таволожской керамики» продает изделия уральских гончаров в США, Великобританию, Канаду и Израиль. Александр Назаров говорит, что по заграничным меркам уральская керамика стоит просто копейки, отсюда пусть небольшой, но устойчивый спрос.
Есть на предприятии не только традиции производства, но и вечная проблема русских рабочих — пьянство.
— Я даже на кодировку одного гончара возил, — делится Александр Назаров. — На меня за эту борьбу с пьянством даже жалобу в прокуратуру писали, дескать, я диктатор. Вот он пришел пьяный на работу, стоит перед тобой и лыка не вяжет, и что с ним делать? Меня в прокуратуре на это спрашивают: а зачем ты их на работу берешь? Ну а что, выкинуть людей на улицу и пусть они пьяные на лавках замерзают?
Другая причина, по которой Назаров за своих людей держится — их квалификация. Говорит, что специалисты в Таволгах отличные. Других таких взять просто неоткуда — сейчас гончаров мало где готовят, да и заманить их в небольшую деревню не так просто. Тем более обидно, когда эти ценные кадры гибнут из-за пьянства. Один гончар в состояннии алкогольной интоксикации утонул, других первое время после получки приходилось возле местного магазина собирать, как грибы. Приходится кроме производственных задач еще и с пьянством бороться.
Александр недоумевает: почему с этой бедой государство не борется? Доходило до того, что детей некоторых запойных мастеров приходилось своими силами в школу собирать, чтобы их отцы зарплату мимо дома на водку не сменяли.
Но благодаря всем этим усилиям в Таволгах есть производство, а на Урале остается место, где живы народные промыслы. Две деревни живут, у их обитателей — представителей старой русской профессии — есть работа и заработок.
Хотя социальной инфраструктуры в Таволгах нет. Школу закрыли, нет даже фельдшерско-акушерского пункта, не говоря уж о постоянных врачах. В деревнях нет газа, до сих пор печное и угольное отопление. И тем не менее Верхние и Нижние Таволги умудряются даже развиваться — за счет туристов.
Патриотизм через туризм
Поднимая производство, Александр Назаров обратил внимание, что у городских жителей возник интерес к Таволгам. Сюда стали приезжать люди, чтобы поучиться таволожскому мастерству, чтобы потом купить себе домой гончарный круг и заиметь себе творческое хобби.
Быстро сориентировавшись в ситуации, Александр Назаров организовал в здании бывшей земской школы в Верхних Таволгах музей Таволожской керамики. Теперь здесь проводятся мастер-классы по гончарному мастерству для туристов, желающих приобщиться к народному промыслу. Тут же есть этнографическая экспозиция, посвященная старообрядческим деревням.
А на территории предприятия, где развернуто основное производство, раз в год проходит фестиваль «Таволожская свистулька». По местной легенде, его начало положила бабушка, копавшая в огороде картошку и нашедшая свистульку из керамики — традиционную игрушку, которую таволожские гончары веками делали своим детям.
Теперь каждое лето в Таволгах проходит фестиваль керамики с народными играми, мастер-классами и экскурсиями. Даже появилась небольшая гостиница для туристов, а на базе «Таволожской керамики» действует небольшой туристический кластер, через который в год проходит до 20 000 туристов.
Александр Назаров пытался получить под развитие туризма государственный грант, но дело не пошло — предприятие зарегистрированно как производственное, и чиновники не спешат ему выдавать туристические гранты.
Между тем сам ветеран-афганец уверен: именно через народные промыслы и этнографический туризм в людях лучше всего воспитывать патриотизм. Ведь через традиционные русские ремесла люди лучше узнают историю и культуру своего народа.
Кроме обширной экспозиции, посвященной керамике, он с товарищами собрал в отдельном помещении завода небольшой музей, посвященный афганской войне. В соседнем помещении разместил минералогическую экспозицию. А еще в одной комнате — выставку, посвященную ядерному противостоянию СССР и США во время Холодной войны. Теперь активно занимается продвижением идеи Самоцветного туристического маршрута в Свердловской области.
— Почему у нас в области с туризмом плохо? Нет брендовых маршрутов. Вроде Золотого кольца в центральной части России? — замечает Александр. — Точки интересные есть, а вот цельного, проработанного маршрута, который бы их объединил, нет.
Не поедет же москвич в Екатеринбург ради того, чтобы к нам заехать или, к примеру, в нижнетагильский музей. А вот если ему сразу несколько интересных объектов предложить — совсем другое дело.
Согласно его идее, нужно дотянуть дорогу от Таволог до Алапаевского тракта — порядка 10 километров. Сейчас туристы, доехав до Таволог, упираются в тупик, дальше им ехать некуда, только возвращаться в Невьянск. Была бы возможность доехать до дороги на Алапаевск — в том районе масса интересных объектов: самоцветы Мурзинки, Алапаевская узкоколейка, музей под открытым небом в Синячихе — это все можно объединить в туристический маршрут, который поддержит уральские деревни и небольшие города. Раз это получилось сделать в Таволгах — может, удастся так же поддержать и другие деревни?
