Основатель династии уральских промышленников Никита Демидов перед кончиной завещал старшему сыну Акинфию ни в коем случае не дробить заводы между наследниками, а отдать всё производство в одни руки. Он полагал, что только под единым началом можно сохранить мощнейший ресурс, созданный им в эпоху Петра Великого. Однако история пошла по иному пути…
Яблоко раздора
После смерти отца Акинфий Демидов продолжил его дело и к концу жизни создал огромную империю, состоящую из заводов, медных, серебряных и золотых рудников, солеварен, земли, недвижимости, крепостных крестьян, денежного капитала, драгоценностей и бог знает чего ещё. У него было трое сыновей – Прокофий, Григорий и Никита, и Акинфий прекрасно понимал, что передать всё своё состояние кому-то одному будет крайне сложно, что, скорее всего, завещание будет опротестовано. Он начал составлять его за два года до смерти и прописывал очень тщательно. Под документом подписались 27 человек, так как Акинфий стремился придать своему решению как можно больший вес.
Согласно документу, его младший сын Никита получал все заводы и рудники, а Прокофию и Григорию доставалась разнообразная «мелочь»: земли в Казанской, Калужской, Нижегородской, Ярославской и Вологодской губерниях, соляные копи, дома в Москве и Питере, деньги, драгоценности, серебряная посуда и прочее в том же роде. По одной из версий, завещание отец семейства составил под непосредственным влиянием своей второй супруги Ефимьи – матери Никиты. Однако старших братьев такое вариант категорически не устроил. В семье начался раздор.
Во-первых, Никита был самым младшим из них, передача ему большей части наследства противоречила всем традициям и законам того времени. Во-вторых, стоимость металлургических предприятий и рудников была несравнимо выше всего, что им перепало. Особенно негодовал прагматичный Прокофий. В одном из писем он жаловался графу Михаилу Воронцову: «Учинил мой родитель между братьями разделение, которого от света не слыхано, и во всех государствах того не имеется, и что натуре противно… И посуду всю обобрал и в одних рубахах спустил… Имею пропитание довольное, однако своего жаль».
В связи с этим, как только папенька умер, старшие братья тут же подали челобитную императрице Елизавете Петровне с просьбой восстановить справедливость. Та пошла им навстречу. Была проведена подробная опись имущества. В результате Прокофий получил Невьянскую часть заводов, Григорий – Ревдинскую, а Никита – Нижнетагильскую. Кроме того, каждому досталось примерно одинаковое количество крепостных крестьян, недвижимости и прочего добра. Государственный интерес также не пострадал: все алтайские рудники и предприятия Демидовых поступили в казну. Правда, наследникам была обещана компенсация, но они её так и не получили.
Впрочем, тяжба на этом не закончилась. Братья ещё лет десять продолжали делить мебель, посуду, домашнюю утварь, какие-то личные вещи. В конце концов промышленная империя приказала долго жить. Каждый из сыновей пошёл своим путём, распорядившись наследством исходя из своих склонностей, предпочтений и выгоды.
Ростовщик и чудак
У старшего сына – Прокофия – были способности и интерес к металлургии, однако в горном производстве он себя не видел от слова совсем. Дело в том, что Невьянская группа заводов представляла собой самые старые предприятия империи. Большая часть лесов вокруг них была вырублена, оборудование устарело и требовало модернизации. Была и другая проблема: когда их деду Никите Демидову царь передавал Невьянский завод, тот обязался поставлять государству железо по сниженным ценам (они были вдвое ниже, чем у конкурентов). С тех пор прошло полвека, но условия не пересматривались, и производство стало убыточным.
Недолго думая, Прокофий за баснословную сумму продал свои уральские заводы Савве Яковлеву, а сам сосредоточился на финансах. Он неоднократно ездил в Европу, изучил тамошнюю финансовую систему и полученные знания пытался применять в России. Эксперты полагают, что именно ему принадлежит проект государственного заёмного банка, созданного в 1786 году.
Прокофий свысока относился к дворянам, но уважал купцов и предпринимателей. Представителей знати он заставлял подписывать кабальные договоры и разорил таким образом несколько человек. Яркий пример – поэт Александр Сумароков, который не смог расплатиться с Демидовым, потерял всё имущество и умер в нищете. Примерно та же участь постигла архитектора Василия Баженова.
С другой стороны, он много занимался благотворительностью: создал воспитательный дом для детей купеческого сословия, делал многотысячные пожертвования на Московский университет, увлекался ботаникой и основал Нескучный сад.
Вероятно, Прокофий был самым эпатажным представителем династии Демидовых. О его чудачествах ходили легенды. Прокофий до смерти боялся пожаров и построил в себе в Москве особняк, полностью обшитый снаружи листами железа. В 1778 году он организовал в Санкт-Петербурге праздник, во время которого от алкогольной интоксикации умерло более 500 человек. Как-то в жаркий июльский день у него возникло желание покататься на санях. В результате в городе была скуплена вся соль, которая нашлась на складах, из неё был выложен «снежный» путь, по которому Прокофий и прокатился на тройке с бубенцами. Пушкин в одном из писем Вяземскому назвал Прокофия «проказник Демидов».На Акинфии исчерпалась вся фамильная энергия рода Демидовых.
Любовь всей жизни
Средний сын Григорий обосновался в Соликамске, затем перебрался в Петербург. Прожил он сравнительно недолго (46 лет), но оставил след в промышленности и науке. Григорий не имел особой склонности к производству, но всё же занимался им по мере сил. Его заводы были не слишком доходны, но выполняли, в том числе, военные заказы, снабжая страну металлом, а армию – ружьями, пушками и ядрами.
Однако главной любовью его жизни была ботаника. В его имении под Соликамском был создан первый в России частный ботанический сад. Григорий вёл переписку со многими европейскими учёными, снабжал семенами самого Карла Линнея. Он выписывал книги по садоводству, создал ценнейшую коллекцию гербариев, обменивался растениями с аптекарскими огородами Москвы и Петербурга.
Стоит также отметить, что Григорий сохранил заводы своего отца, но они были проданы в дальнейшем его потомками.
Истинным продолжателем дела своего отца стал его младший сын Никита. Ему досталась не самая большая часть демидовских заводов (Нижнетагильская), но это были самые современные и перспективные предприятия. Благодаря деловой хватке, он наладил широкую продажу железа в Англию. Металл марки «Старый соболь» пользовался за границей огромным спросом. К концу его жизни производительность его заводов превышала выпуск чугуна и железа на всех предприятиях его отца до их раздела наследниками!
Никита широко использовал практику дистанционного управления заводами – через переписку с приказчиками. Это позволило ему с супругой путешествовать по странам Европы, познакомиться с западной культурой и положить начало уникальной коллекции предметов искусства. Проблем с завещанием у Никиты не было – у него был единственный сын Николай, которому и досталось всё производство.
Второе гнездо
Николай Никитич первым в династии сделал блестящую военную и придворную карьеру. Он был адъютантом князя Потёмкина, потом стал камергером. Принимал участие в Отечественной войне 1812 года (на его средства был создан целый полк), а сын его отличился в Бородинском сражении. Николай массово отправлял своих мастеровых учиться за границу, но всегда оставался убеждённым крепостником. Люди возвращались, но вольную им никто давать не собирался.
Именно Николай Никитич в 1820 году купил во Флоренции 42 гектара земли и начал строить будущую виллу Сан-Донато. Наряду с Нижним Тагилом, она стала вторым родовым гнездом Демидовых. Но это уже совсем другая история…
«Демидовский характер, который ярко проявился в деятельности Никиты и Акинфия, после распада их империи стал меняться, – отмечает заведующая отделом публикации и использования архивных документов ГАСО Ольга Никоян. – Основатели династии несли огромный заряд созидательной энергии. У их потомков были все данные и ресурсы, чтобы продолжить дело предков, но их жизнь была наполнена уже другим содержанием. Возможно, если бы империя после смерти Акинфия осталась в одних руках, всё было бы иначе. Но рассуждать об этом сегодня достаточно сложно».
Писатель Дмитрий Мамин-Сибиряк по этому поводу писал: «На Акинфии исчерпалась вся фамильная энергия рода Демидовых».
