«У медицинских работников силён принцип: надо – значит, надо. И я ему всегда следую. Для меня первично «это надо сделать», а уже потом я думаю, каким путём», – говорит главный эпидемиолог Екатеринбурга, кандидат медицинских наук Александр Харитонов.
11 августа 2020 года за особые заслуги перед Екатеринбургом Александру Харитонову было присвоено звание «Почётный гражданин».
«Эти люди научили меня любить медицину»
– Александр Николаевич, что для вас значит звание «Почётный гражданин Екатеринбурга»?
– Прежде всего это очень высокая оценка. Почётные граждане – это люди, которые внесли серьёзный вклад в улучшение жизни жителей города, поэтому меня не покидает ощущение высокой ответственности – раз тебя так назвали, ты должен соответствовать званию. Хотя я всегда старюсь ответственно относиться к тому, что делаю. А занимаюсь своим делом я уже много лет.
В медицину я пришёл сразу после школы, когда в Александровске Пермской области меня приняли в городскую больницу медбратом без образования. Посчастливилось. Причём приняли в хирургический кабинет поликлиники, где научили делать перевязки, научили правилам асептики, антисептики (инстурментарий тогда, понятно, был многоразовый). По сути, в то время в меня и была заложена основа инфекционной безопасности. Я благодарен всем людям, которые меня учили, помню с теплом абсолютно всех, часто вспоминаю их на лекциях, которые читаю студентам. Это люди, которые научили меня любить медицину.
Естественно, я поступил в медицинский институт, а после его окончания уехал по распределению в Тюмень, где работал гигиенистом, а потом главным врачом санэпидстанции Ленинского района. А в Свердловск мы переехали в 1986 году.
Когда работаешь организатором санитарной службы, ты всегда непосредственно связан с эпидемиологией – вспышек заболеваемости в организованных коллективах (в загородных лагерях, на предприятиях и так далее) в то время было немало. Но отдельная эпидемиологическая служба здравоохранения появилась только в 1993 году – мы создали её с Сергеем Александровичем Акуловым, который тогда возглавлял горздрав. Он меня пригласил на эту работу, поддержал. Вспоминаю, когда мы создали эту службу, нужно было укомплектовывать больницы врачами-эпидемиологами, я звонил главным врачам: «Есть кандидатура, берите себе эпидемиолога», и первый вопрос был…
– «Зачем?»
– Совершенно верно. Главврачи недоумевали, дескать, есть же санитарная служба, зачем ещё один «контролёр»? Прошло, по большому счёту, не так уж много лет… Сегодня, если в больнице вдруг надумает увольняться эпидемиолог, мне сразу же звонит главврач: «Александр Николаевич, мне срочно нужна замена!» За тридцать лет кардинально поменялось сознание. И, безусловно, система.
Нам общими усилиями удалось создать в медицинских учреждениях Екатеринбурга систему инфекционной безопасности и эпидемиологического надзора. Место эпидемиологов в здравоохранении сегодня чётко определено, и они работают в тесной связке со всеми специалистами, поэтому нам удаётся решать организационные вопросы, вопросы предупреждения или ликвидации вспышечной заболеваемости, нам удаётся локализовать очаг, если заболеваемость появляется. И для меня самая большая радость в том, что меня слышат руководители медицинских учреждений.
В любой ситуации, будь то заболеваемость гриппом, вспышка кори или тот же ковид, у нас есть чёткая система взаимодействия, чёткая система получения и передачи оперативной информации. Я круглосуточно получают информацию от инфекционных стационаров, если туда поступает более двух человек с каким-то инфекционным заболеванием и намечается групповая заболеваемость. Мы тут же начинаем работать – занимаемся выявлением больных, диагностикой, при этом, разумеется, информируем Роспотребнадзор.
«Харитонову можно позвонить в любое время суток»
– Мне не хотелось бы говорить, что эта стройная система только моя заслуга. Нет, это результат общей работы, в которую включены, например, и инфекционный корпус ГКБ № 40, и Клинико-диагностический центр, руководитель которого Яков Борисович Бейкин в любое время суток может развернуть лабораторию. Когда я звоню ему и говорю: «Яков Борисович, завтра нужен результат», он отвечает: «А почему не вчера?» И дружески смеётся: «Харитонов, от тебя никакого покоя нет!»
Мы привыкли работать в таком режиме. Говоря «мы», я прежде всего имею в виду свою команду – людей, с которыми мы работаем много лет, которым я безусловно доверяю, которые доверяют мне. И которые знают, что Харитонову можно позвонить в любое время суток. Более того, я на этом настаиваю. Понимаете, инфекцию нельзя спрятать, она всё равно рано или поздно выскочит, но, возможно, уже в другом объёме, в другом количестве, когда ею уже будет трудно управлять.
коллегам в Городском центре медицинской профилактики, с которыми мы понимаем друг друга с полуслова, я также благодарен за преданность работе. Они, если нужно, готовы работать круглосуточно (спасибо их семьям за понимание). Мне жена иногда говорит: «Харитонов, надо успокоиться». Я отвечаю: «Вот этот проект доделаем – и всё, больше ничего выдумывать не буду»...
– А закончив, начинаете новый?
– Так получается, видимо, я так устроен. Но ведь это действительно серьёзные проекты. Взять, например, проект «Обращение с медицинскими отходами», который мы делали с заместителем главного врача по медицинской части Иреком Фаизовичем Салимовым. Казалось бы, что тут особенного – помойка и помойка. Но это была огромная проблема – медицинские отходы попадали в бытовые со всеми вытекающими последствиями.
И в своё время нам при участии администрации города удалось совместно с англичанами реализовать проект по сжиганию медицинских отходов без дезинфекции. Помню, как из Великобритании я вёз одноразовые контейнеры, которые должны идти на сжигание, в качестве образцов для налаживания здесь их производства. Надо мной все смеялись, мол, из-за границы обычно что-то другое, более существенное везут, но никак не банки.
Смех смехом, но до появления этих банок-контейнеров, куда выбрасываются все отходы, в процедурных кабинетах стояли ванночки, лотки с дезраствором, и то, что сегодня сжигается без дезинфекции, раньше приходилось обеззараживать. Естественно, у медицинских сестёр очень часто были дерматиты.
Мы начинали реализовывать этот проект в ДГКБ №9 (там даже тогда была печь для сжигания отходов), и доказали, что он будет жить. А уже следом за нами вышли новые санитарные правила, которые разрешили сжигание медицинских отходов, и это подхватили в других регионах. Но мы в России были первыми. За этот проект наша команда получила «Медицинский олимп». Но, наверное, самое главное – это слова благодарности от медицинских сестёр, которые я слышал, приходя в больницы.
«Сортировка здорово нас сплотила и многому научила»
– Вы родом из Пермского края. На каком этапе Екатеринбург стал вам родным и как вы это поняли?
– Вы знаете, Екатеринбург, тогда ещё Свердловск, всегда меня привлекал, поэтому я и поехал сюда учиться. А почувствовал, что это мой город, наверное, в конце 80-х. Вспоминаю взрыв на Сртировке… (взрыв вагонов с взрывчаткой произошёл на станции Свердловск-Сортировочный 4 октября 1988 года. – Ред.) Тогда я был заместителем главного санитарного врача города – великого человека Евгении Алексеевны Галитаровой, которая многому меня научила, царствие ей небесное – и на время её отпуска я исполнял эти обязанности.
Ситуация после взрыва требовала принятия серьёзных оперативных решений, речь шла о безопасности жителей города. Города, в котором я живу, в котором живут мои близкие, мои друзья, коллеги, города, в котором я учился. Тогда и появилось ощущение, что это мой родной город и что я именно с этим ощущением должен выстраивать свою работу по его защите. Сортировка здорово нас сплотила и многому научила.
Вопросов тогда стояло много – это и организация питания тех, кто участвовал в ликвидации последствий взрыва, и переселение жителей, и вопросы водоснабжения микрорайона (была угроза загрязнения воды). Очень много внимания уделялось здоровью детей, защите их от кишечных инфекций – мы ведь не знали, как повлиял взрыв на канализационные сети. Тогда было принято решение о введении детям человеческого иммуноглобулина, поскольку вакцины против гепатита А ещё не было.
Много перед нами стояло и других вопросов, но благодаря слаженной работе всей команды нам удалось их решить, и восстановление после взрыва город прожил относительно спокойно.Я помню наказ мамы, которая говорила: «Саша, всегда делай людям добро, оно добром же и откликнется.
– Понятно, что пандемия новой коронавирусной инфекции – это особый вызов. Но ведь между взрывом на Сортировке и днём сегодняшним наверняка были и другие «проверки»?
– Эти «проверки» случаются в разный объёмах, в разном количестве, но каждый год. Мы постоянно в тонусе. Но если вспоминать самые серьёзные… Это, конечно, грипп А(H1N1) в 2009–2010 годах. В июле 2009 года в регион из Англии вернулась группа подростков, и, когда ребята заболели, мы поняли, что это грипп, а в Клинико-диагностическом центре впервые был выявлен штамм А (H1N1). Мы надеялись, что имеем дело с завозной инфекцией, но… грипп – это острая респираторная инфекция, с воздушно-капельным путём передачи.
– И она пошла гулять?
– Избежать распространения инфекции с воздушно-капельным путём передачи невозможно, особенно в летний период. Тогда нам нужно было перестроить работу лечебных учреждений, мобилизовать медицинских работников, обеспечить лабораторную диагностику на высшем уровне, провести работу с населением. Я считаю, что мы тогда достойно выполнили эти задачи. Мы перепрофилировали ряд отделений в больницах, здорово нас выручило новое, готовящееся к открытию ожоговое отделение ГКБ №40 – там мы развернули реанимационные койки для пациентов с гриппом А(H1N1).
Многое тогда было сделано. И эту серьёзную проверку здравоохранение города выдержало, доказав, что мы можем оперативно реагировать на инфекционные вызовы. Конечно, ситуация с распространением новой коронавирусной инфекции значительно масштабнее той, но можно сказать, что ситуация 2009–2010 годов с гриппом А(H1N1) была своего рода репетицией.
Ситуация по кори также держит нас в тонусе – благодаря масштабности организационных мероприятий удаётся предотвратить её распространение. Да, мы вынуждены были принять неординарные решения, как, например, недопуск не привитых детей в образовательные учреждения.
Но ведь 57% отказников сделали прививки! А тотальная вакцинация на, по-старому, овощебазе №4! Без прививки никого туда не пускали. Да, медикам тяжело было работать, в том числе нам надо было решить вопрос с вакциной – где её взять? Но ведь все вопросы решили и привили людей, к слову, не имеющих полисов ОМС. Всё-таки у медицинских работников силён принцип: надо – значит, надо. И я ему всегда следую. Для меня первично «это надо сделать», а уже потом я думаю, каким путём.
А ещё я помню наказ мамы, которая говорила: «Саша, всегда делай людям добро. Даже если что-то произойдёт, не злись, не обижайся. Делай добро, оно добром же и откликнется.
