Средний Урал может потерять манси

Без помощи уральским манси уже вряд ли удастся восстановить то, что было утеряно за многие годы: традиционную деятельность, специфические ремесла и т.д. Другое дело, что эта помощь должна оказываться с чистыми помыслами и чистыми руками. Об этом, в частности, говорит заместитель председателя общественной организации «Общество по выживанию и социально-экономическому развитию народа манси» Зубайда Щербак.

Без уклада

– Зубайда Ахатовна, как только речь заходит о манси, звучат слова «спасение», «сохранение». Почему?

– Цивилизация все глубже и глубже проникает в те места, где раньше люди жили в гармонии, по своим законам, по законам природы. Иногда это вторжение проходит жестоко и принудительно. Так случилось с нашими манси. До коллективизации они жили на своих территориях, занимались охотой, собирательством, рыболовством, оленеводством. С внешним миром они общались по мере необходимости, когда совершали товарообмен, например. Они жили самоорганизованно, по своей морали. А потом их согнали в колхозы, и манси оторвались от своих корней, от своей традиционной культуры, к которой они были привязаны. Люди потеряли свои устои… И этот процесс продолжается. Каждое последующее поколение оказывается во все более подвешенном состоянии, все дальше от своих корней.

– И при этом не получается влиться в современную жизнь, в городскую среду?

– Для настоящего манси это невозможно. Как пример – Валера Анямов. Из глухой деревушки Тресколье, в 200 километрах от Ивделя, он поступил в Ленинградский институт кинематографии и телевидения, окончил его и стал профессиональным оператором. Какое-то время он пытался жить в Ханты-Мансийске, но не смог. Потому что ему нужно охотиться, жить природной, размеренной жизнью. Хаос и стресс города, в котором мы с вами как рыба в воде, для манси неприемлем.

Но ведь таких, которые возвращаются, единицы. А многие просто гибнут в городах, спиваются, потому что лишаются традиционного уклада.

Вторжение

– Традиционный жизненный уклад нарушен ведь и в поселениях манси? Они сегодня, скажем, не могут заниматься оленеводством.

– Да, оленей не стало. Их ивдельские манси не разводят около 20 лет. Последнего оленя в Ивделе я видела в начале 90-х годов. Между тем олени – это основа жизни манси. Это и питание, и традиционные ремесла, и орудия труда. Те же самые мансийские лыжи всегда подбиты оленьей шкурой. Этого ничего не стало, и необходимость пропала – все равно какую-нибудь гуманитарку подкинут или охотники, туристы что-нибудь привезут… Вот тут на смену жизни и пришло выживание.

– Зубайда Ахатовна, в таком случае наше внедрение со всевозможной помощью – во вред?

– Понимаете, нельзя загнать их в резервацию и накрыть куполом. Время идет вперед, и у манси также должен ощущаться прогресс, и современные технологии у них тоже должны быть. Но помощь манси должна оказываться разумно, корректно и обязательно с чистыми помыслами и чистыми руками. Тут главный принцип – не навредить. Только вот получается иначе…

Построили дорогу до Ушмы. Да, хорошо, появилась возможность выезжать. Но ведь и к ним стали все подряд приезжать. А мы отличаемся, к сожалению, культурной безграмотностью в отношении таких народов. Это люди абсолютно природные, наивные. Они не способны сделать ничего плохого и считают, что их также не могут обидеть, обмануть. А это происходит сплошь и рядом.

Или принятое решение о создании ландшафтного заказника «Ивдельский», в котором хозяйственная деятельность разрешена малочисленному коренному народу. Он ведь, опять же, будет доступен всем. И так уже все реки настолько изгажены, что и рыбы-то толком в них нет. Знаете, один из лесников рассказывал: за Трескольем, в предгорьях, было единственное в Ивдельском районе морошковое поле. Так ведь и оно оказалось искалечено квадроциклами! Нет там больше морошки – и не будет.

А попытки обуздать этот дикий туризм… Мы начинаем что-то делать, когда настал критический момент. При этом пока мы раскачаемся, пока заработает механизм… А уже начались необратимые процессы!

Цепная реакция

– Знаю, что к проблемам манси нередко относятся скептически. Дескать, столько шума из-за полутора сотен человек.

– Это и страшно. Они исчезнут, другие исчезнут, третьи… А мы сами не подойдем к той грани, когда исчезновение будет реальностью? Для нас этот вопрос тоже актуален. Потеряв собственные корни, то, что делает нас российской общностью, – мы же многокультурная страна, – мы можем всё потерять. Это же цепная реакция. Традиционные знания, способность жить в гармонии с природой мы уже потеряли. И человечеству, чтобы выжить, нужно к этому вернуться. А манси пока умеют так жить, поэтому и стоит вопрос их сохранения, их выживания.

– Как вы думаете, что мешает оказывать реальную, а не сомнительную помощь этому народу?

– У нас есть федеральные законы, но они по большей части не работают. А на региональном уровне будет кто-то для двухсот человек отдельный закон принимать? Вот и получается, что мероприятия по манси одиночные, несистемные, решающие один сиюминутный вопрос. А решением экономических проблем никто комплексно не занимается. Между тем сегодня без вмешательства извне воссоздать традиционную сферу деятельности, промыслы уже невозможно.

Но желание у манси есть! Они готовы, например, переселиться из Ушмы к какому-то озеру, согласны заняться рыборазведением. Но для этого же необходимы финансовые вливания: жилища построить, озеро мертвое «оживить» и т.д. Понимаете, стоит распутать клубок экономических проблем – и снимутся социальные вопросы. В справедливости высказывания, что надо давать удочку, а не рыбку, я не сомневаюсь.

Новое поколение

– Мы с вами до сих пор говорили о взрослых. Но ведь в поселках живут и дети, подростки – новое поколение манси.

– Это новое поколение, к большому сожалению, в еще более подвешенном состоянии. Они стараются уехать учиться в ХМАО, там для них есть при поступлении преференции. У нас, увы, нет.

Что касается младших, то они учатся в интернате. Оторваны от дома. И потом, интернатная жизнь приучает к иждивенчеству, тогда как в их родных поселениях каждый имеет свои обязанности. Получается некое раздвоение: дома говорят одно, а на самом деле – вот они прелести современной жизни, против которых у манси нет никакой резистенции. Поэтому в Ушме должна быть малокомплектная школа. Хотя бы начальная, чтобы дети были при родителях. Тогда бы создавался базис, была бы в будущем у детей точка опоры.

Знаете, меня часто обвиняют в пессимизме. Но правда страшно! Проблема народа манси – наша проблема, к которой нужно повернуться лицом и которой необходимо вплотную заниматься, чтобы не потерять то, что еще сохранилось. Я где-то прочитала, что каждый день в мире исчезает по народу, по языку. Всем нужно задуматься, чем это может в конце концов закончиться. Мы обладаем уникальным достоянием! Которое нужно сохранить и помочь его развитию.