Дорогой паломника. Царский крестный ход в лицах, наблюдениях и ощущениях

«А вы в крестном ходе будете участвовать? Тогда причаститься бы не мешало», – посоветовала участливая женщина. «Так не готовилась я к причастию». – «Напрасно. Вам бы значительно легче идти было…»

«Детей убивали!»

Вдова родного племянника императора Николая II, Тихона Николаевича Куликовского-Романова, Ольга Николаевна, прибывшая в Екатеринбург на Царские дни, перед Божественной литургией у Храма-на-Крови делилась своими чувствами: «Я волнуюсь, для меня это очень трепетно. Нужно всё осмыслить, понять, пожалеть… Осознать, что было совершено колоссальное преступление. Мало того что взрослых убивали, но и детей! Ни за что этого нельзя забыть».

Паломники жадно ловили слова почтенной дамы, согласно кивали. «Так и есть, у меня тоже из головы не выходит, что здесь, практически на этом месте, были убиты дети – славные девочки и больной мальчик, – говорит участница крестного хода Марина Субботина. – Поэтому мы всей семьёй уже третий год подряд идём путём, которым везли убиенных. В прошлом году мы шли с тремя детьми, в этом уже с четырьмя». Крошечный Славик шести месяцев от роду мирно спал в коляске, заботливо укутанный в плед, – ночь с 16-го на 17 июля выдалась прохладной.

Крестный ход отправился в путь чуть раньше запланированного времени, после Божественной литургии и массового причастия, которое, говорят, приняли не меньше 10 тысяч человек. Никакого хаоса, паломники терпеливо пропускают вперёд священнослужителей, которых сопровождают хоругвеносцы, после чего присоединяются к молитвенному шествию. Однако несколько десятков паломников отправляются, судя по всему, по хорошо знакомому маршруту, раньше официального «старта». Кстати, шествие, действительно молитвенное, на протяжении всего пути паломники поют: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго».

Зябко. Лёгкая ветровка не спасает от ночной прохлады. Однако митрополит Верхотурский и Екатеринбургский Кирилл и митрополит Ташкентский и Узбекистанский Викентий (любимец уральцев долгое время возглавлял Екатеринбургскую епархию) задают такой темп, что вскоре становится жарко: пот стекает по лицу, влажной становится вся одежда и даже лямки рюкзака. Паломники начинают на ходу снимать с себя кофты и ветровки.

«Ноги гудят, зря, наверное, я с тобой пошёл», – ворчит великовозрастный сын на мать. «Стыдно роптать! Посмотри на владыку Викентия, он на костылях идёт, говорят, после травмы ещё не восстановился. А ты здоровый лоб!» – беззлобно обрывает мать. «Ага, только за ним вон коляску везут…» – «Цыц! Господи Иисусе Христе, Сыне Божий…»

«Я бы пиццу съел»

На Сортировке ноги начинают уставать, во рту пересохло, но достать питьё из рюкзака значит потерять время и «занятую позицию» в колонне. При этом по ходу движения крестного хода паломникам раздают бутылки с водой, крайний в колонне берёт их и передаёт вглубь. Слышу, как кто-то говорит: «Ну вот, почти половину маршрута прошли». Половину? Всего?!

Рядом «нарисовывается» пацан на самокате. Знакомимся. Семёну одиннадцать лет, крестный ход для него пустяковое испытание – маршрут он предусмотрительно преодолевает на самокате. «Я уже третий год участвую, раньше пешком ходил, а теперь вот на «транспорте». На самокате легче, правда, ноги затекают». Подростков-самокатчиков, к слову, в шествии участвовало немало. Сверст­ники им явно завидовали. «Я тебе говорил, что можно самокат взять», – бубнит мальчишка лет тринадцати. «Ничего-ничего, мы же не развлекаемся тут, а поминаем царя-батюшку и его родных, безвинно убитых», – терпеливо объясняет отец.

«Вот уже несколько лет мы с женой приезжаем на Царские дни из Тюмени, – рассказывает один из паломников, Анатолий Нефёдов. – Этот крестный ход особенный – покаянный. Вина за то беззаконие, которое было допущено в 1918 году, из поколения в поколение ложится и на нас. Поэтому надо каяться». Серьёзность этих слов смущает молодых ребят, идущих сзади, тем более что один из них только что негромко заметил: «Я бы кусок пиццы съел!» Надо сказать, что по пути следования несколько человек умудрялись забегать в кафешки и потом на ходу жевать фаст-фуд. Как им это удавалось, уму непостижимо.

«20 кэмэ? Смешно»

Рассвет был изумительный. Частный сектор, следующий за ним лес и указатель «Монастырь на Ганиной Яме» внушали надежду на скорое окончание пути. Паломники стали интересоваться друг у друга: «Обитель близко?» Какой-то мужчина почтенного возраста в монашеском облачении рассмеялся: «Да вы что! Всё только начинается!»

«Ой, прямо устали все. 20 кэмэ? Смешно!» – не без ехидства замечает женщина средних лет. «А вы не устали?» – любопытствую. И тут выясняется, что Алевтина с несколькими своими товарищами прибыла в Екатеринбург специально на Царский крестный ход из Санкт-Петербурга… пешком. «Мы вышли ещё в марте, – рассказывает она. – Шли днём, ночью отдыхали – добрые люди принимали нас на ночлег. Ничего страшного, и не тяжело нисколько, главное, не брать с собой лишних вещей, иметь несколько пар удобной обуви и носки из овечьей шерсти. Такие носки и ноги согревают, и от усталости спасают».

За разговорами путь становится легче. Невольно вспоминаю тест на физическую нагрузку: можем спокойно разговаривать, значит, нагрузка вполне умеренная. Ну да, ну да...

Около шести часов утра Царский крестный ход колокольным звоном встречает монастырь святых Царственных страстотерпцев. Бо'льшая часть паломников отправляется на молебен, в завершении которого митрополит Кирилл обратился к участникам хода со словами: «Пусть дух любви, кротости и терпения, благосердия, всех христианских чувств, которые имели святые Царственные страстотерпцы, войдёт сегодня в нашу душу, очищенную хотя бы немного этим крестным ходом».

Усталые паломники оккупируют трапезную обители и палатки с выпечкой – сложно представить, сколько пришлось потрудиться братии и добровольцам православной Службы милосердия, чтобы приготовить угощенье на несколько десятков тысяч человек. Многие участники крестного хода по-хозяйски расстилают «постели» прямо на ухоженных газонах обители. «Я спать!» – провозглашает мужчина, снимая обувь и укрываясь с головой предусмотрительно захваченным одеялом. Завидую его непосредственности и присаживаюсь в тенёчке перекусить. Монастырская котлета из щуки – ум отъешь!