«Язык – очень сложный феномен. С одной стороны, это самостоятельный организм, у которого есть внутренние законы развития. Но в то же время язык принадлежит и каждому из нас», – говорит профессор Уральского федерального университета, доктор филологических наук Ирина Вепрева.
Срок жизни слова
– Ирина Трофимовна, если я скажу «рофляная пикча», вы поймёте, о чём речь?
– Нет, а что это?
– На молодёжном сленге это значит «смешная картинка». Русский язык предоставляет практически безграничные возможности для выражения чувств, эмоций. Почему же молодёжь (из поколения в поколение) «обогащает» его сленгом?
– Русский язык как общенациональный язык – это величина в известном смысле абстрактная. В реальности он складывается из многих так называемых субъязыков – разновидностей языка. И такой субъязык есть не только у молодёжи. К примеру, есть профессиональный жаргон, свой – у вас, журналистов, свой – у нас, преподавателей.
Есть разновидности языка, на которых говорят люди, объединенные в сообщества по определенным интересам: коллекционеры, рыбаки, автомобилисты и др. Но молодёжный язык, безусловно, занимает среди прочих разновидностей особое место, поскольку молодёжь в силу возрастных особенностей всегда стремится к экспрессивности, и в какой-то степени литературный нормированный язык им скучен, неинтересен, поэтому они и создают свой язык.
Молодёжная разновидность языка очень быстро меняется. Выразительные средства быстро затираются, поэтому молодёжь всегда находится в поиске новых единиц.
Если слово приедается, становится обычным, понятным, знакомым и за пределами этой социально-возрастной группы, естественно, оно выходит из употребления.
Некоторые учёные полагают, что молодежное слово живёт в среднем три месяца. Я думаю, что гораздо больше, хотя многое зависит от того, какие это слова и где они закрепляются.
То, что существуют разновидности языка, – хорошо, они делают нормированный литературный язык ещё богаче.
– Так и ненормативную лексику можно оправдать.
– Конечно. Она имеет право на существование. Вернее сказать, она давно существует. Другое дело, что сферы её употребления ограничены – она недопустима в цивилизованном обществе, но в каких-то сферах бытования мужского языка или в экстремальных ситуациях она используется, осуждаем мы её или нет.
К примеру, многие расшифровки записей «чёрных ящиков» показывают, что в последние минуты перед крушением самолёта в речи летчиков одна ненормативная лексика. В подобной экстремальной ситуации, наверное, да, ненормативная лексика уместна как очень сильное выразительное средство, табуированное в других обстоятельствах. Уместно ли употреблять её в быту? Очевидно, что нет.
Повторюсь, ненормативная лексика – это часть нашего общенационального языка. Известно, что И.А. Бодуэн де Куртенэ – один из крупнейших русских лингвистов – увеличил объем словника третьего издания «Толкового словаря живого великорусского языка» В.И. Даля, включив в него большое количество «неприличных» слов. Ученый считал, что словарь не может «урезать и кастрировать живой язык».
Пандемийный лексикон
– Мы знаем, что региональные варианты – также разновидность языка. В чём особенность уральского варианта?
– Ярче всего региональные особенности языка сказываются в двух сферах. Во-первых, в фонетике – это наше произношение. Во-вторых, в лексике – в наборе слов. Примером эталонного нормативного варианта может служить образцовая речь дикторов радио и телевидения советского периода, потому что сейчас у теле- и радиоведущих другая тенденция – они имитируют спонтанную устную речь, которая отличается быстроговорением.
Рядом с усреднённым вариантом существуют региональные варианты. Для произносительных особенностей Уральского региона характерна так называемая многоударность. По норме самым сильным является ударный слог, а все остальные – предударный, особенно заударный – слоги ослабевают по произношению или, как говорят ученые, редуцируются.
А для уральского произношения характерно достаточно чёткое произношение гласных и в безударных позициях. Есть и другие произносительные черты, отличающие уральцев от жителей других регионов России.
В советские времена, когда шло формирование строгой орфоэпической нормы, мы говорили, что должно быть единое образцовое произношение на всей территории страны. Но этого добиться очень трудно. Во-первых, наша страна территориально раскинута.
Во-вторых, произношение усваивается, можно сказать, с молоком матери, и преодолеть характерные черты регионального произношения практически невозможно. Поэтому сегодня учёные признают региональные варианты литературного языка.
– Влияют ли на язык нашего общения социально-экономические, политические события?
– Безусловно, влияют. Пример тому – пандемия коронавирусной инфекции COVID-19. Словарный сектор Института лингвистических исследований Российской академии наук, который находится в Санкт-Петербурге, собирает новые слова, появляющиеся за текущий год, и ежегодно издаёт словари «Новые слова и значения».
Так вот, бум новой пандемийной лексики можно сравнить, пожалуй, только с натиском неологизмов периода перестройки, когда также появилось много новой лексики. Специалисты института собрали и издали «Словарь русского языка коронавирусной эпохи», который включает 3 500 слов, появившихся только за один год и связанных только с коронавирусом!
Языковые единицы – к примеру, «ковидло», «ковидище» – передавали эту тревогу. Лексика устанавливает не только степень тревожности общества, но и полярное по отношению к ней языковое сопротивление, которое отражается в языковой игре, юмористических новообразованиях.
Хотя бы взять антипословицы, которые собрали и включили в словарь коллеги из Санкт-Петербургского университета:
- «Любишь кататься – люби и масочки носить»
- «Переболела – гуляй смело»
- «Незваный гость – хуже инфицированного»
- «Вирус в бороду – пневмония в ребро»
- «В магазин поспешишь – людей заразишь»
Юмор как вечный спасательный круг для русского человека, как смеховая вакцина против пандемии!
Вот вам и ответ на вопрос. Язык – это живой организм, который впитывает всё происходящее в общественной жизни. И чем крупнее событие, тем активнее язык на него реагирует.
«Ржунимагу»
– Он способен на самоочищение?
– Конечно. Язык – очень сложный феномен. Вот есть естественные объекты – горы, моря, есть искусственные объекты, скажем, дома из камня, бассейны с морской водой, а язык, считают учёные, это феномен третьего типа. С одной стороны, это самостоятельный организм, у которого есть свои внутренние законы развития.
Независимо от внешних факторов он всё равно развивается. Но в то же время на него действуют социальные обстоятельства, носители языка, для которых язык – это инструмент. «Язык скроен по мерке человека», – как сказал один из ярчайших современных лингвистов Ю.С. Степанов. И это взаимодействие двух факторов –внутренних и внешних – обусловливает развитие языка.
Главная задача языка в том, чтобы люди понимали друг друга. И над самосохранением язык, конечно, работает. Когда появляется чрезмерное количество неологизмов, люди перестают понимать друг друга.
В период перестройки мы задыхались от обилия новых экономических и политических терминов, мы перестаём понимать, о чём речь, когда идёт обилие англицизмов… Это недопонимание не совсем хорошо для языка, поэтому и включается режим самосохранения.
– Скудный, примитивный язык общения в социальных сетях – проблема?
– Этот язык не что иное, как письменная разновидность устной речи. В устной речи так ли богат наш словарь? Мы обходимся двумястами-тремястами слов, которых нам достаточно для обыденной речи, и у нас нет проблем, мы прекрасно понимаем друг друга.
А поскольку писать – это не говорить, процесс общения в сети занимает больше времени, поэтому возникают сокращения. Хотя на спецкурсе «Активные процессы в современном русском языке» мы со студентами обсуждали, что если раньше сокращения («др» вместо «день рождения», «спс» вместо «спасибо» и так далее) использовались активно, то сегодня, по их мнению, очевидна тенденция к полному написанию.
Ну, поиграли с «языком подонков», поиграли и… наигрались. Ушёл он. Зато появились в сети граммар-наци, которые бьются за то, чтобы все соблюдали грамотность, орфографические нормы. Эти тенденции всегда борются.
– Как быть современным и культурным одновременно?
– А почему в вашем вопросе противопоставление? Мы же с вами иногда вставляем в свою речь молодёжные слова, правда, оговариваясь при этом: «как говорит молодёжь». Это языковая рефлексия, которая позволяет извиниться перед собеседником за то, что ты употребляешь слово не из своего лексикона.
Как носитель литературного языка всегда винится за употребление сниженной лексики, говоря: «Извините за выражение».
Мы как бы цитируем чужую речь, но нам нравятся эти слова (вам одни, мне, может быть, другие), и это нормально. Понятно же, если вы хотите выглядеть культурным, литературно говорящим человеком, вы не будете только на этом языке говорить.
Но так ведь и ребёнок, отвечая в школе на уроке, тоже говорит на литературном языке.
И потом, есть ведь возрастные особенности. По большому счёту, речь – это паспорт говорящего. Если мы с вами начнём говорить на молодёжном языке, это будет выглядеть смешно.
Хотя, повторюсь, мы вставляем эти единицы в свою речь. Мне, например, нравилось когда-то молодежное словечко «зацени», хотя оно уже уходит из употребления.
Мне кажется, современность как раз даёт нам возможность высказываться ярко, эмоционально.
Богатый словарный запас у образованных людей никуда не делся, он может пополняться и новыми разговорными единицами, и интернет-жаргоном, и молодёжным сленгом. Так что культурность и современность не противоречат друг другу.
