Смерть – часть жизни. Переходный этап, после которого мы продолжаем жить в памяти наших близких. В этом уверена социолог, исследователь Death Studies, автор подкаста «Смерть на все случаи жизни» Ксения Чакилева.
Свеча онлайн
Рада Боженко, «АиФ-Урал»: – Ксения, как вы думаете, почему тема смерти в определённой степени табуированная? Если мы и говорим об этом, то в очень узком кругу.
Ксения Чакилева: – Эта тема всегда была предметом интереса медицины, философии, искусства, а в общественном пространстве о смерти, да, говорить не принято, потому что это тема, несмотря на то, что касается каждого из нас, очень личная. Кроме того, люди боятся говорить о смерти. С другой стороны, эта тема не раскрыта, в ней есть некая тайна, поэтому всё-таки интересно в ней покопаться.
Но если о смерти как таковой мы всё же хоть как-то говорим, то, скажем, тема цифровой смерти в России вообще до некоторых пор не обсуждалась. Сейчас об этом начинают говорить, но пока очень и очень мало.
– Что такое цифровая смерть? Значит ли это, что в виртуальное пространство переходит не только наша жизнь?
– В зарубежной социологии есть такое понятие Death Studies – «наука о смерти», в том числе она изучает смерть в контексте цифрового пространства. Интернет вошёл в нашу жизнь, а теперь он входит и в нашу смерть. К примеру, в Сети существуют виртуальные кладбища. Лет десять назад в России появились сайты, на которых собраны странички умерших людей. И эти сайты, по сути, являются имитацией физических практик – посещения кладбищ, где похоронены близкие нам люди. То есть эти практики перешли в цифровое пространство, в котором также можно поставить свечку в память об ушедшем из жизни человеке, погоревать, оставить комментарий… Иными словами, сделать всё то, что мы делаем, посещая могилки близких людей.
Более того, как-то во время моей лекции один из слушателей справедливо заметил: в реальности есть немало заброшенных кладбищ, и в цифровом пространстве есть заброшенные виртуальные кладбища – сайты, за которыми никто не присматривает.
«Назначить» хранителя
– Появление виртуальных кладбищ – тенденция к эволюции ритуальной культуры?
– Мне кажется, нет, традиционной ритуальной культуре ничто не угрожает. Просто появилось новое пространство, в котором мы можем совершать те же действия, которые совершаем в реальной жизни. Это расширение возможностей, не более того. Появление нового поля для разговоров с людьми, которое появилось благодаря цифровым технологиям». Эволюция наступит после того, как у каждого человека появятся цифровые двойники, которые в виртуальном пространстве будут жить так же, как мы жили при жизни.
Ещё один феномен цифровой смерти – странички людей в социальных сетях, которые ушли из жизни. Вам ведь наверняка приходят уведомления, например, о дне рождения того или иного человека, которого уже нет. Смешанные чувства при этом испытываешь, правда? Естественно, люди задаются вопросом: что с этими страничками делать? Сохранять? Удалять? Насколько мне известно, пока ни одна соцсеть самостоятельно не занимается удалением страниц, на которых долгое время не было активности. Сейчас только одна сеть наиболее прокачана в плане управления страницами мертвых пользователей. На ней есть возможность «назначить» хранителя, который будет присматривать за твоей страницей, будет сохранять её как памятную. За ней в этом направлении потихоньку развиваются и другие социальные сети.
– У вас есть ответ на вопрос, что в таком случае делать?
– Мне кажется, нужно при жизни задать себе вопрос, каким ты видишь будущее своих цифровых активов без тебя. И определиться. К примеру, на одной из почтовых платформ есть кнопка «На всякий случай», где можно задать определённый срок неактивности, по истечении которого аккаунт будет уничтожен. Или, другой вариант, завещать USB-накопитель с мастер-паролем. В этом случае в завещании стоит прописать передачу самой флеш-карты и пароля от неё. Кроме того, их можно положить в банковскую ячейку.
Цифровые технологии прочно вошли в нашу жизнь, и это уже невозможно игнорировать.
– Для того чтобы задуматься о судьбе своих цифровых активов, нужно, мне кажется, определённое мужество. Думать о смерти страшно.
– Очевидно, что мы все когда-нибудь умрём. И с тех пор, как я начала изучать тему смерти, я к этой данности стала относиться ещё более осознанно. Но это не значит, что каждый день я думаю о том, что умру. Просто мне хочется передать какую-то информацию своим потомкам.
Например, сейчас, пока живы мои бабушка и дедушка, я записываю с ними интервью об их жизни, начиная с детства. Когда-нибудь мои дети, мои внуки и правнуки смогут их послушать, смогут услышать их голос, увидеть, какими они были, их мимику. Мне было бы интересно услышать своих предков, живших, скажем, в XIX веке, но это невозможно. А сегодня, благодаря цифровым технологиям, многое возможно.Усмешки, оскорбительные слова в адрес умершего человека или его родственников – отличительные особенности такого явления, как rip-троллинг.
«Я в моменте»
– Значительная часть нашей жизни сегодня проходит онлайн. Мы делимся с виртуальными друзьями не только радостью, но и горем.
– Да-да, то, как горе переносится в онлайн, горевание в онлайне – это отдельная, очень интересная тема для изучения. Ближайший пример – кончина Елизаветы II. В онлайне сразу образовалось пространство горя: люди выражали свою скорбь, постили фотографии разных лет её жизни, вспоминали связанные с ней истории, писали комментарии… И так происходит всегда, как только из жизни уходит какая-то известная личность. С чем это связано? Отчасти с желанием продемонстрировать сопричастность к чужому горю, показать «смотрите, я в моменте, я горюю с вами». Это свойственно публичности акта умирания.
Кроме того, люди делятся в социальной сети личными утратами. Зачем? Думаю, здесь всё индивидуально. Но рискну предположить, что это один из процессов переживания горя. Вполне возможно, у кого-то нет иной возможности поделиться эмоциями, кто-то таким образом надеется на получение отклика, сочувствия, а для кого-то скорбный пост – способ информирования о постигшей утрате. Хотя, конечно, в публичном горевании встречаются крайности. Вспомните историю девушки-блогера, у которой муж погиб в бассейне. На созданном ею онлайн-пространстве горевания она существенно увеличила охват аудитории.
– Вам не кажется, что в этом есть определëнная доля цинизма?
– Есть. Но я бы не стала огульно осуждать эту девушку. Мы ведь не знаем, может быть, она искренне страдала, искренне переживала утрату, просто это вылилось вот в такую форму.
– Но, помимо сочувствия, она получила изрядную порцию оскорблений. Впрочем, гадкие комментарии можно найти под многими постами скорби. Ничего святого у людей не осталось?
– Усмешки, оскорбительные слова в адрес умершего человека или его родственников – отличительные особенности такого явления, как rip-троллинг. Истоков у него много, как и у публичного горевания. Во-первых, в каких-то случаях это способ справиться со своими тяжёлыми эмоциями. Для сравнения, часто, когда человеку плохо, он смеётся – так проявляется его страх, его переживания. Во-вторых, таким образом люди могут просто пытаться привлечь к себе внимание. Хотя rip-троллинг сегодня нечасто встретишь, по той простой причине, что такие комментарии «чистят», что справедливо.
Rip-троллинг, к слову, часто встречается среди так называемых «туристов смерти» – людей, которые путешествуют по страницам покойных в соцсетях. Исследовательница смерти Джоселин де Грут считает, что «туристы скорби», наблюдая чужую смерть и реагируя на неё, так упражняются в «эмоциональном любопытстве».
Так или иначе, rip-троллинг – это девиация, которая присутствует в любом обществе. И вряд ли с этим можно что-то сделать.
– Как вы лично пришли к разговору с людьми о смерти, как, вообще, у вас возник интерес к этой теме?
– На самом деле, всё началось в школьные годы, когда я делала проект о своём прадеде, прошедшем Великую Отечественную войну, концлагеря… Тогда я задумалась об истории своей семьи, о своих предках, о памяти и об утрате. Очень много тогда, помню, прочитала книг о Второй мировой войне. Позже в университете, когда мы изучали тему коллективной травмы и памяти, я сделала коллаж – в центре мой прадедушка и разные этапы памяти: память о нём в нашей семье, в общей истории, его индивидуальная память (его истории)… В общем, я начала копаться в теме культурной травмы, утраты, памяти. А потом я наткнулась на любопытнейшие книги исследователей смерти, в том числе про цифровую смерть. Словом, из разных пазлов сложилась общая картина. И я даже хотела писать магистерскую работу по цифровой смерти и аккаунтам умерших пользователей. Но вскоре этот научный труд плавно переродился в подкаст «Смерть на все случаи жизни».
– Получается, интерес к смерти возник через интерес к жизни?
– Так ведь смерть – часть жизни. Некий переходный этап. И после смерти мы продолжаем жить в наших вещах, которые остаются, в каких-то предметах, в письмах… А главное – в памяти наших близких.
