«Как сказал мой друг, директор научно-исследовательского института скорой помощи имени Склифосовского: «Я две недели не был дома, каждый день сдаю анализы, чтобы с семьёй увидиться, а люди гуляют, развлекаются, пикники устраивают». Это наш человек. Бесшабашный, безответственный, правовой нигилист», – говорит руководитель Свердловского регионального сосудистого центра, директор Клинического института мозга, доктор медицинских наук Андрей Белкин.
В Свердловской области разработана программа медицинской реабилитации для пациентов, перенесших COVID-19. Программа реализуется специалистами Клинического института мозга.
– Андрей Августович, давайте говорить прямо, далеко не все уральцы относятся к пандемии новой коронавирусной инфекции с должной серьёзностью.
– Я с симпатией отношусь к ментальности российского человека, у которого планка качества жизни настолько низкая, что он рад одному только факту – не умер. То, что у него зубов во рту не хватает, у него не вызывает никакой проблемы, потому что есть-то ведь можно и дёснами. И то, что у него паралич развивается, его не смущает – не работает рука или нога, ну так ведь вторые есть. Поэтому люди радуются малому, им важно не умереть. А от коронавирусной инфекции, в их представлении, умирает очень мало пациентов, значит, делается вывод – это надуманная проблема. Или, как написал один, извините, отморозок – изоляцию и всё остальное демоны придумали.
Как сказал мой друг, директор научно-исследовательского института скорой помощи имени Склифосовского: «Я две недели не был дома, каждый день сдаю анализы, чтобы с семьёй увидиться, а люди гуляют, развлекаются, пикники устраивают». Это наш человек. Бесшабашный, безответственный, правовой нигилист. Ему наплевать, что говорит правительство, дескать, там же всё врут. Это наша среда.
И этой среде присущи крайности в отношении проблемы. Человек или начинает бояться всего, паниковать, или не признаёт существование проблемы – раз я её не признаю,значит, её не существует. Этакое общество агностиков.
– Может быть, всё дело в недостоверности информации?
– В таком случае этим агностикам надо сообщить одну простую вещь: этот вирус поражает не только лёгкие, но и весь организм. Реализация этой реакции, которая носит системный характер (она так и называется – системная воспалительная реакция), – в реагировании на всё чужеродное, что попадает в организм.
В данном случае в организм попадает одна из разновидностей вирусов, которых огромное количество, но этот вирус особенный – он вызывает избыточную реакцию, настолько бурную, что иммунитет, реагируя на чужака, доводит свой собственный организм до неустойчивого состояния. Это само по себе становится жизнеопасным, даже безотносительно поражения лёгких.
Если же говорить о тяжёлых пневмониях, вызванных коронавирусной инфекцией, то они провоцируют не банальное изменение в лёгких, которое можно лечить антибиотиками, а очень своеобразное изменение в альвеолах, которое препятствует прохождению кислорода, воздухообмену. Поэтому в тяжёлых формах этот дефицит призвана заместить искусственная вентиляция лёгких. Если пациент нуждается в искусственной вентиляции лёгких, его шансы выжить меньше 60%.
Пока мы идём за не очень управляемой реакцией иммунитета, относительно которой накапливается опыт. Недаром же в методические рекомендации по лечению новой коронавирусной инфекции каждые две недели вносятся поправки – мировой опыт даёт множество публикаций. Человечество учится!
– На ходу, или, говоря военным языком, на марше?
– Именно. Наши московские коллеги уже приобрели огромный опыт, теперь наше время и место. Да, я не на переднем крае, но как реаниматолог понимаю ситуацию.
Сегодня мы анализируем ситуацию, что будет потом. В Москве уже выздоравливает больше людей, чем заболевает, у нас тоже этот момент скоро наступит. И вот тогда встанет вопрос: а что, всё, вернулся домой из больницы – вернулся к прежнему качеству жизни? Нет.
У любого пациента, который перенёстяжёлую пневмонию, остаётся рубец. Эти пациенты испытывают дискомфорт, те нагрузки, которые до болезни он выполнял с лёгкостью, стали даваться тяжело, стала появляться одышка. Та физическая нагрузка, которая была обеспечена адекватно работающими лёгкими, сейчас оказывается чрезмерной. Это нормальное состояние астенизации после любого воспаления, после любой инфекции, после любой пневмонии.
Те же пациенты, которые перенесли среднетяжёлую и тяжёлую пневмонии, которые нуждались в кислородной поддержке (не обязательно в искусственной вентиляции лёгких, просто в подаче кислородакак в дополнительной мере обеспечения), будут восстанавливаться похуже. У них период «не в форме», пока они будут испытывать одышку, скажем, при подъёме пешком на этаж, будет продолжаться дольше.
А ещё более длительный период восстановления будет у тех пациентов, у которых пневмония была настолько тяжёлой, что пришлось замещать функцию лёгких – речь об искусственной вентиляции лёгких. Тоже, надо сказать, не безобидный метод. Цена спасения – дополнительное повреждение. Так называемый респираторный дистресс-синдром – это патология, которая объединяет разнообразие лёгочных проблем, проблем с газообменом, с которым сталкиваются реаниматологи. Но преодоление этого респираторного дистресс-синдрома не их цель: если пациент снят с искусственной вентиляции лёгких и дышит сам – он спасён. Но не исцелён. Он отправляется домой, но вот этот рубчик остаётся с ним надолго.
– И он не рассосётся сам собой?
– Рано или поздно почти всё проходит само собой. Это саногенез, выздоровление, которое заложено природой. Но можно поправиться быстро, а можно поправиться медленно. Медленно поправляешься – раздражаешься, грустишь, расстраиваешься, что не можешь восстановить свою форму, не можешь работать по-прежнему продуктивно. Эта подавленность ведёт к снижению коэффициента эффективной жизни, что, в конце концов, оборачивается убытками. Посттравматический стресс полностью прикладывается и к этому состоянию.
К тому же по этому поводу существует отдельный синдром последствий интенсивной терапии – это приобретённые во время получения интенсивной терапии дополнительные сложности, связанные с поражением органов. Начиная с когнитивных функций, заканчивая двигательными. Это целый мир проблем, которые, как и всё то, что эффективно, но искусственно, сказывается на качестве жизни. Плата за жизнь – приобретённые проблемы, которые сохраняются очень долго. До пяти лет сохраняются последствия пребывания в отделении реанимации.
А здесь всё сходится! Первичная проблема – тяжёлое заболевание с неизвестным будущим, у нас нет ещё пациентов «с будущим», через год посмотрим. И вторичная – тяжёлый синдром, связанный с тем, что они провели длительное время в реанимации, где врачи боролись за их жизнь. Так что пациенты с пневмониями, вызванными новой коронавирусной инфекцией, с большой долей вероятностибудут восстанавливаться долго.
– Именно поэтому вы разработали программу реабилитации для пациентов, перенёсших COVID-19?
– Система реабилитации разработана и реализована по всей стране, а наша область безоговорочно одна из лучших в стране по этой преемственной помощи. И ничего сложного не было в том, чтобы сделать корректировку реабилитации с тем, чтобы её могли пройти все пациенты после COVID-19. Для нас это довольно простые пациенты.
– Почему тогда раньше до этой программы реабилитации никто не додумался?
– Да она с первого дня существовала! Просто людям надо объяснить, что они, извините, глупцы. Тех, кому объяснять ничего не надо (они не могут двигаться, их никак не могут снять с аппарата ИВЛ), к счастью, очень мало. Основная масса, слава Богу, бодрячком. Но они не понимают, что для того чтобы вернуться к исходному состоянию, им потребуется время.
Самое интересное, что делать ничего не надо! Пошли эсэмэску, покажи полис ОМС, выписку о том, что ты болелCOVID-19, – и с тобой индивидуально (!) позанимаются онлайн. Бесплатно! При этом знаете, какая востребованность курса? Три человека из Свердловской области, два из Москвы и один из Санкт-Петербурга. Поразительно! Увы, такой у нас менталитет. А насильно сделать человека здоровым и счастливым нельзя. Диковинная у нас страна, диковинные люди…
– Какие задачи решает реабилитационный комплекс?
– Он включает в себя 15 занятий – ежедневныхили через день, как человеку удобнее. Благодаря этому комплексу дыхательных практик повышаются дыхательные объёмы, повышается эластичность дыхательных мышц, улучшается работа диафрагмы… От занятия к занятию мы видим прогресс: сегодня у человека сил хватило всего 10 минут позаниматься, а завтра – 15. Наблюдаешь, как эмоционально люди себя начинают лучше чувствовать, как к ним возвращается уверенность. На самом деле программа не сложная ни для нас, ни для пациентов. Но это работает!
По большому счёту, не нами это придумано. Мы просто обобщили то, что делают китайцы, американцы, европейцы. Они все щедро делятся своими наработками, описывают их, а мы собрали из самого лучшего понятный алгоритм.
– Который «доктор прописал» тем, кто перенёс более, чем бессимптомную форму коронавируса?
– Совершенно верно. Потому что, если форма была крайне тяжёлой, пациента к нам в любом случае привезут.
