Попробовать всё
Рада Боженко, «АиФ Урал»: Сергей Викторович, вы помните, когда впервые услышали о вирусе иммунодефицита человека, о СПИДе?
Сергей Стуков: В 90-е годы. Ассоциации были ужасные, страшные: «Чума ХХ века», люди умирают. Боялись с девушкой за ручку подержаться, потому что «можно СПИДом заразиться». Было крайне мало информации, но был страх. Сегодня у меня, конечно, никакого страха нет, но есть очень много информации, которая абсолютно доступна для всех.
– По идее, страх должен был мотивировать людей на профилактику. Но уровень распространённости ВИЧ-инфекции показывает – этого не произошло. Почему?
Но сегодня, благодаря обилию информации, люди понимают, что с ВИЧ-инфекцией можно жить полноценно. Услышав диагноз, большинство не испытывает того шока, который переживали в аналогичной ситуации люди в 90-х годах. Ведь тогда многие, узнав об инфицировании, или добровольно уходили из жизни, или пускались во все тяжкие, дескать надо успевать жить.
– Несмотря на всю просвещённость, наше общество не может похвастаться цивилизованным отношением к людям, живущим с ВИЧ.
– Да, и вряд ли в ближайшее время что-то изменится. Наше общество в принципе нетолерантно, нетерпимо ко всем «инакомыслящим»: к религиозным меньшинствам, к сексуальным меньшинствам, даже к женщинам или к людям, занимающим скромные должности… Нетерпимость происходит на всех уровнях. И ВИЧ-инфицированные – в ряду со всеми.
Лучше многих из нас
– В этой атмосфере вы, взяв на работу человека, живущего с ВИЧ-инфекцией, совершили поступок. Не опасались последствий?
– Нет. Но я ждал реакции от коллег – руководителей СМИ области. Думал: что они на это скажут? Реакция была нулевая. А в редакции Петра (Пётр Головин – живущий с ВИЧ с «открытым лицом». – Прим. ред.) приняли хорошо, Петя – лучший друг.
Я знаю очень мало социально ответственных работодателей, которые, например, предоставляют места инвалидам. А с людьми, живущими с ВИЧ, подозреваю, они незнакомы. У нас на всю область всего три человека живёт с «открытым лицом». Между тем это МИССИЯ, и я Пете об этом всё время говорю. Он, кстати, долго готовился к тому, чтобы «открыть лицо», заявить: « я человек, живущий с ВИЧ». Переживал, что его сосед перестанет (смеётся) пускать мыться в баню, много о чём переживал. Но в конце концов открылся. И… ничего не произошло. Как жил, так и продолжает жить. Петя прикольный! Он в плане восприятия жизни лучше многих из нас.
– Что вы подразумеваете под словом «миссия»?
– Петя должен нести информацию. Он знает, что сказать людям с ВИЧ, он разговаривает с ними на одном языке. Недавний пример. Одна из телекомпаний сняла чудовищный сюжет: «Спидоноска из Берёзовского заражает мужиков». Глазки девочке узенькой полочкой прикрыли, естественно в маленьком городе её все узнали. Она собиралась наложить на себя руки – наш Петя спас её. Нашёл, привёл в редакцию, она дала нам интервью, рассказала, как было на самом деле. Ей стало полегче. После этого федеральные каналы хотели сделать из девочки сенсацию, но Петя сказал: «Я её никому не дам! Пусть живёт спокойно».
Самое любопытное, что руководитель программы, пустивший этот сюжет, ВИЧ-диссидент. То есть сюжет о «заражении СПИДом», которого, по его мнению, нет. Что не сделаешь ради славы, даже своими принципами поступишься.
У нас в городе тоже, к слову, есть ВИЧ-диссиденты. И открытые, которые об этом говорят постоянно, и закрытые, которые так думают, но молчат. Но в сознании людей что-то меняется, когда они получают информацию о ВИЧ-инфекции, когда мы пишем об этом. Не так давно в редакцию приехал один предприниматель, взял у нас два теста. Тогда как, было время, он говорил о том, что никакого ВИЧ, никакого СПИДа не существует.
На одном языке
– Какую, на ваш взгляд, самую большую опасность несут ВИЧ-диссиденты?
– Всё очень просто. Есть люди, которые им верят, не принимают терапию и… умирают. Но самое страшное, когда в их идею начинают верить матери, которые отказываются от терапии для своих детей, обрекая их на гибель. Взрослый человек всё же сам принимает для себя решение, а дети-то в чём виноваты? Кроме того, ВИЧ-инфицированные люди, уверовавшие в идеи ВИЧ-диссидентов, считающие, что нет ни ВИЧ, ни СПИДа, становятся распространителями заболевания.
– Что мы сегодня можем сделать для того, чтобы остановить ВИЧ-инфекцию?
– Информировать людей, мотивировать их на прохождение тестирования на ВИЧ-инфекцию. Кроме того, раздавать презервативы и шприцы – это, я считаю, самая лучшая профилактика. Понимаю, что с этим сложно согласиться. Но есть организации, которые работают с женщинами, оказывающими сексуальные услуги. Они ведь не учат их: «ай-ай-ай, нельзя спать с чужими мужиками». Они им раздают презервативы и водят на анализы в больницу, соответственно эти женщины не болеют и не заражают никого. Вот это эффективный способ. Если ты им будешь раздавать красивые цветные буклетики, с большой долей вероятности девушки просто вас пошлют. А если ты им поможешь научиться ответственно относиться к своему здоровью, к здоровью окружающих – совсем другое дело. В конце концов, не будут же они всю жизнь этим заниматься.
И тут перед нами стоит задача развития равного консультирования, потому что все эти лекции, которые читают медсёстры, – это для отчётности. С группами риска должны работать равные консультанты. Они знают, что сказать, они это пережили. Они, по большому счёту, единственное связующее звено между людьми, ведущими определённый образ жизни, и обществом.
Но обнажается ещё одна проблема. Допустим, вытащили человека из употребления наркотиков, дальше ему куда податься? Пришёл в центр занятости – нет работы, пошёл паспорт восстанавливать – плати две тысячи, к предпринимателю подался – извини, у меня таджики задёшево работают. Системы социализации, возвращения в общество таких людей нет.
– Сергей Викторович, вы уже сказали, что сегодня страха в отношении ВИЧ-инфекцией нет. Может, это и плохо? Может, стоит больше пугать людей?
– Это уже проходили и у нас в стране, и за рубежом. В итоге люди боялись не ВИЧ-инфекции, а людей, которые с ней живут. И весь свой страх, всю свою злость направили на них. И всё это выливалось в гонения, в охоту на ведьм. Мы ещё долго будем пожинать эти плоды страха. Но надежда, что получится остановить этот процесс, есть. Главное – доводить до людей истинную информацию. «Истина» здесь очень важное понятие, потому что, когда ты уверен – это истина, ты хочешь ей поделиться. Так вот, мне кажется, в этой теме я знаю истину. И готов ей поделиться.
