Примерное время чтения: 9 минут
1105

Как уральский таксидермист вернул голову крокодилу Коле

Еженедельник "Аргументы и Факты" № 26. «АиФ Урал» 28/06/2017
Фото предоставлено Александром Калужниковым / Из личного архива

«Таксидермия любит тишину, чтобы никаких войн и революций», – утверждает реставратор-таксидермист Свердловского областного краеведческого музея Александр Калужников.

Мышьяк против моли

Рада Боженко, «АиФ Урал»: Александр Витальевич, помню, раньше к чучелам был невероятный интерес…

Александр Калужников: Сегодня он угасает, потому что исчезает искусство охоты. Сейчас это весьма дорогое удовольствие. И потом преемственность утрачена, мало кто сумел к этому искусству привить любовь у детей. Молодёжи охота не интересна, они лучше в компьютере постреляют: безопасней, ногам теплее, зачем сопли морозить? Очень жаль, потому что охотник – надёжный защитник страны, это и опыт Великой Отечественной войны показал.

– Но, насколько я понимаю, как реставратор вы без работы не сидите?

– Конечно. Видите, стол заставлен птицами – им много больше ста лет. Это чучела, которые в своё время составляли основу коллекции УОЛЕ – Уральского общества любителей естествознания. Фабриканты (тот же Соломирский) всё это закупали, свозили отовсюду. Сейчас я, например, занимаюсь восстановлением птиц с аномальной окраской. Вот куропёрый тетерев, вот межняк (помесь тетерева и глухаря) – большая редкость сегодня.

– С тех времён технологии таксидермии, наверное, кардинально изменились?

– Самое интересное, что старые добрые технологии за рубежом стали активно возрождать и не менее активно ими пользоваться. Раньше чучела набивали либо стружкой, либо паклей, и вот, пожалуйста, стоят, и ничего им не делается.

– А моль разве их не «чикает»?

– Нет, они же обрабатывались мышьяком.

Большинство повреждений – это результат не бережной транспортировки. Ну, и работы советского периода – тогда началась утрата традиций, появилось много самоучек. А это очень плохо. Почему сегодня в мире лидирует американская таксидермия? Там не было вой­ны. Таксидермия любит тишину, чтоб никаких войн и революций. Поэтому в Америке она безболезненно, без всяких потрясений, постепенно развивалась и сегодня поднялась до практически предельных высот с точки зрения технологий. В развитии осталась художественная часть, насколько выразительным получится чучело, зависит от мастера. Для чего и проводятся чемпионаты.

Другое дело, что желающих сегодня этим делом заниматься, учиться немного, мягко говоря. Для освоения таксидермии нужно обладать большим упорством. Минимум нужно лет пять, чтобы я как учитель мог сказать мастеру: «Ты готов двигаться дальше». Дело в том, что каждое животное имеет свои особенности. Скажем, вот гага – в её коже очень много жира, надо знать, как его правильно удалить. При производстве этого чучела он не был до конца удалён, вот и сочится. Чтобы всё это вытянуть, работы где-то на месяц. У глухаря свои особенности, тут надо знать, как поднять шею, как расправить хвост. Если делаешь зверей, надо знать анатомию, их повадки, знать, как стоит мех. Масса нюансов!

Чучелу пингвина, «уроженцу» Англии, более ста лет. Калужников подарил работе вторую жизнь.
Чучелу пингвина, «уроженцу» Англии, более ста лет. Калужников подарил работе вторую жизнь. Фото: Из личного архива/ Фото предоставлено Александром Калужниковым

«За подлинность ручаюсь»

– Таксидермия – это ремесло или творчество?

– Творчество. Безусловно. Я знаю людей, которые систематически занимаются исключительно музейной таксидермией или идут на поводу непритязательных заказчиков – это ремесленники. Они боятся изменить позу, сделать её живой, получаются статичные чучела. Ремесленников учить проще, дал им технологию – и довольно.

– Александр Витальевич, чучела, которые экспонируются в Музее природы, требуют постоянного ухода?

– Следить за ними, конечно, надо. Хотя вкусовую привлекательность для вредителей чучела имеют первые два-три года. Вот, смотрите, у меня в работе увар – перья повреждены вредителем. Но это давным-давно было. Тут на подставке можно даже штамп прочитать: «Чучельная мастерская Мищенко. Приёмник Стафиевский». Мищенко, к слову, был чучельником царского двора, а потом отошёл от дел и создал всю мастерскую.

Так вот, профилактический осмотр чучел на экспозиции проводится раз в квартал – езжу смотрю. Хранитель там за ними следит. А если вдруг что-то в отделе природы завелось, приезжают специалисты и разжигают шашки, которые действуют по принципу противокомариной спиральки, только масштабнее.

Фото: Из личного архива/ Фото предоставлено Александром Калужниковым

– А в принципе чучела вечные? Или у них есть некий «срок годности»?

– Трудно сказать. Но стоят же в кунсткамере Санкт-Петербурга собаки Петра I и его лошади. За их подлинность ручаюсь. Тогда, кстати, чучелами занимались шорники.

Всё началось с воробышка

– Вы на каких чучелах специализируетесь?

– Я умею делать всё, люблю – животных. Очень интересный опыт был с чучелом крокодила Коли, умершего в нашем зоопарке. Мне до сих пор не приходилось иметь дело с рептилиями, более того – литературы толком внятной не было. Потом я купил американскую книжку – прочитал. Но тот способ, который я придумал, считаю, оказался лучше американского. Я потом всё это дело опубликовал – пожалуйста, пользуйтесь.

– А как же авторские амбиции?

– О чём вы! Единственный вариант – всё оглашать! Нас и так мало, а если мы ещё и тайны будем хранить… Поэтому я тороплюсь как можно больше чего-то придумать, чтобы коллеги могли этим пользоваться. И так в стране эпидемия – в провинциальных музеях сплошь и рядом закрываются отделы природы.

Что касается крокодила Коли, то у нас после его смерти получилась маленькая конкуренция с Институтом экологии растений и животных. Они хотели скелет для исследования, а нам надо было делать чучело. Но у крокодилов кожа с головы не снимается, а череп им был необходим. В конце концов мне пришлось снять слепки и сделать искусственную голову. Материалов тогда не было никаких! Пришлось выкручиваться, придумывать что-то. Полгода я над ним думал и трудился, но в итоге, по-моему, получилось хорошо. Мозг у меня тренирован: сколько лет уже таксидермией и реставрацией занимаюсь. Первое чучело я сделал в 11 лет. Это был воробышек.

Фото предоставлено Александром Калужниковым

– Странное занятие для мальчика. Как к этому мама отнеслась?

– Мне в этом отношении очень повезло, любой мой интерес в семье поддерживался.

– Александр Витальевич, за какие чучела вы бы никогда не взялись? Ну, прямо так, чтобы ни за какие деньги?

– За изготовление чучел домашних животных: кошек, собак. По большому счёту мне что волка, что рысь, что собаку сделать – без разницы. Но домашнее животное жило с человеком, и я не уверен, что смогу сделать… похоже. Что смогу оправдать ожидания. Кроме того, по молодости у меня был опыт: мне приносили кошечек, я даже пытался их делать. Но за чучелом хозяева никогда не приходили, они заводили нового котёнка.

Кстати, американцы в этом отношении используют сублимацию и высушивание. В большую камеру погружают труп, которому придана нужная поза. Происходит заморозка, а с помощью вакуумных насосов выкачивается влага. То есть вода переходит из твёрдого состояния, минуя жидкую фазу. Получается самая настоящая мумия.

Смотрите также:

Оцените материал
Оставить комментарий (1)

Также вам может быть интересно

Топ 5 читаемых

Самое интересное в регионах