Возрождение традиционного, истинного крестьянства – это не только вопрос обеспечения качественной, здоровой продукцией, но и путь решения демографической проблемы. Об этом говорит глава сельскохозяйственного предприятия «Галкинское», председатель общественного движения «Федеральный сельсовет» Василий Мельниченко. Подробности в материале на ural.aif.ru.
Удивляться нечему
Рада Боженко, «АиФ-Урал»:– Василий Александрович, вы в магазинах цены на овощи видели? И это в сезон! Что происходит?
Василий Мельниченко: – Видел, конечно, и ничуть не удивлён. Странно вообще, что кто-то удивляется. Стоимость овощей увеличилась на 20–30%, а ещё не так давно был период, когда цены поднялись на 100% на всё: на картошку, огурцы, помидоры и всё остальное. И ничего, пережили.
А сезон или не сезон... Какая разница, когда абсолютно всё подорожало в связи с падением рубля, а курс доллара достиг уже 95 рублей (на момент подготовки публикации. – Ред.). Для сельхозпроизводителей цены на всё повысились не вчера, но никто это не обсуждает, никто не паникует, а как скакали цены на продовольствие – ужас, всё пропало!
Изменение курса доллара – это одна из причин повышения цен. Вторая причина – упал сам объём продаж. По некоторым данным, товарооборот упал на 17–20%. Зайди в любой магазин и увидишь, сколько овощей и фруктов лежит и портится. Торговля компенсирует это повышением цены.
Ещё одна проблема: обратите внимание на то, что зерно у крестьян, по сути, забрали бесплатно, понизив цену закупок практически в два раза по сравнению с 2021 годом. Но при этом мы не увидели понижения цен на хлебобулочные изделия. Как раз наоборот, мы увидели рост. И не надо думать, что картофель, морковь и другие овощи закупают дороже, поэтому цена на них в магазинах растёт. Нет, забирают дешевле. Мы закредитованы, мы в долгах, нам надо платить зарплату, покупать подорожавшие ГСМ и запчасти, поэтому мы вынуждены продавать не по той цене, по которой хотим, а по которой купят. Приезжает покупатель и говорит: «Берём картофель по 10 рублей за килограмм, морковь по восемь рублей за килограмм». И мы продаём. А дальше… кто как хочет, тот так и продаёт потребителям, мы к этому отношения уже не имеем. Сельскохозяйственной кооперации, когда продукция идёт напрямую от поля до прилавка, у нас нет!
– А декларируется, что есть.
– Много что декларируется. На самом деле, у нас имитация кооперации, но и этого очень мало. Что собой представляет то, что преподносится как кооператив крестьянского образца? Это несколько родственных семей, которые объединились в условный кооператив, чтобы получить хоть какой-нибудь грант. Но вовлечённости личных подсобных хозяйств, фермерских хозяйств не существует.
А агрохолдинги ни в какой кооперации не нуждаются. И никакого отношения к развитию сельских территорий и обеспечению населения дешёвыми и качественными продуктами питания они не имеют. Они зарабатывают деньги, всё остальное им по барабану. А созданы они для того, чтобы со временем к ним перешёл полный контроль над продовольствием. Для этого нужно ликвидировать как можно больше сельских населённых пунктов, и будет всем счастье в виде индустриального продовольствия. Рекламируют же производство белковых червячков, тараканчиков, вот и будут делать всевозможные белковые пасты, булочки этим добром начинять будут. Я не говорю, что это плохо, может статься, что это всё полезно. Но почему-то я не хочу, чтобы мои внуки питались червяками.
«Вместо нас»
– Почему агрохолдинги не способны развивать сельские территории? Ведь они, например, создают рабочие места.
– Допустим, на территорию пришёл агрохолдинг, он забрал земли. И теперь я, как крестьянско-фермерское хозяйство, уже не могу взять 300–400 гектаров, чтобы начать крестьянствовать, потому что они заняты. Но ведь земля эта людская! Господь Бог её создал для нас, для людей. Но кто-то посчитал себя выше Бога и отобрал у людей землю. Да, они создали, к примеру, 50 рабочих мест, но это не сравнимо с подлинным крестьянством. Истинные крестьяне в развитых странах – это уважаемые люди, с высоким доходом, потому что их труд ценится. У нас, к сожалению, «колхозник» – обзывательство. Нам долгое время внушали, что крестьянский труд самый паршивый, презираемый и низкооплачиваемый. Поэтому наши родители пытались вырастить лишнюю свинью, чтобы отправить дочку или сына учиться на парикмахера, на продавца, на медсестру, на кого угодно, лишь бы они не работали в колхозе или совхозе. И это мы до сих пор не изжили. Не осознали, насколько важен труд хлебороба, крестьянина.
Я уже не говорю о том, что развитие сельскохозяйственных территорий за счёт крестьянско-фермерских хозяйств – это путь к естественному решению демографической проблемы. Нужно именно это, а не «обязательство» рожать, о котором говорят отдельные депутаты.
– Какая связь?
– Всё взаимосвязано! Знаете, наступив на бабочку, можно весь мир погубить. Так и здесь: разрушив традиционный крестьянский уклад, мы страну потерять можем. Просто потому, что территории не будут заселены. Скажем, если в Свердловской области пока только отдельные территории деградировали до предела, то соседняя Курганская область уже потеряла больше половины сельского населения. И таких регионов немало.
Почему традиционные крестьянские семьи были большими? В том числе и потому, что рабочие руки были нужны. Сегодня даже в имеющихся крестьянско-фермерских хозяйствах кем мы замещаем тех самых нерождённых детей? Трудовыми мигрантами. Приезжают работать крепкие, молодые, классные ребята. Но ведь они приезжают не «за нас», а «вместо нас».
И вообще, я считаю лукавым выражение «сёла опустели, потому что все уехали в города». Опустели, потому что перестали рожать. И потом, если мы посмотрим на наши города – Ирбит, Камышлов, Артёмовск, Тугулым и так далее, – то увидим, что их население не увеличилось. А деревни вокруг них голые. Население Екатеринбурга, да, увеличилось, но сельские «переселенцы» в этом точно погоды не сделали.
Хмырю всё равно
– В чём вы видите выход?
– Страна – это живой организм, и здесь, повторюсь, всё взаимосвязано. Поэтому крайне необходима программа о немедленном восстановлении (или создании) крестьянско-фермерских хозяйств. Чтобы в каждом населённом пункте, пусть даже осиротевшем (главное, чтобы дорога была и не до конца оборванная ЛЭП), появилось производство – хотя бы ферма у двух-трёх семей. Каждая такая семья родит от трёх и больше детей, потому что надо осваивать территорию, лечить лес, восстанавливать плодородие земель, надо много чего делать, а для этого нужны люди. А если территорию занял какой-то хмырь, типа латифундиста, он насчëт местного населения не заморачивается. Он сразу привозит трудовых мигрантов.
– Почему фермерская продукция априори качественнее той, что производится на крупных предприятиях?
– Потому что это фамильные продукты. Я – Мельниченко, у меня есть ферма, я хочу продавать своë молоко, кормить своих соседей и гордиться своей продукцией. Я хочу, чтобы мои дети приняли хорошую ферму с отличными пастбищами или плодородные поля и продолжали производить качественную, здоровую пищу. Это фамильная гордость! Я не могу позволить себе делать продукцию плохого качества, это исключено, это сразу разорение. Так во всём мире.
А холдинг понимает, что у него конкурентов нет. И чем бы он ни кормил, например, курицу и на чём бы ни выращивал огурцы и помидоры, их всё равно съедят. Да, бульон из курятины с пеной и воняет, но люди ведь наедятся. Поэтому нам ожидать прорыва пока неоткуда. Во всяком случае, сверху точно пока никто не планирует изменения в сельском хозяйстве, на сельских территориях. На землю без народа придут народы без земли…
