«Память о нем – моя боль». Племянница разведчика Кузнецова о мифах и вранье

«Сохранение памяти о Николае Ивановиче Кузнецове, действительно легендарном разведчике, уникальном человеке - это боль моя», - говорит племянница Героя Советского Союза Елена Сакныне.  

«Деревенский валенок»

Рада Боженко, «АиФ-Урал»: «Кузнецов: мифы и реальность», «Тайны разведчика»… Елена Викторовна, вас не смущают подобные «завлекательные» заголовки и вообще нагнетание атмосферы вокруг имени Николая Кузнецова?

Елена Сакныне: Меня давно всё смущает. Собственно, это началось давно, со статьи с подзаголовком «Половина написанного о Николае Кузнецове – враньё», которую даже перепечатала одна из наших местных газет. Я тогда ответила на неё спокойной статьёй, хотя мне говорили, что надо поставить автора на место. Но я же понимаю, что это не более чем погоня за сенсацией, за жареными фактами, что, к сожалению, сегодня свойственно журналистам.  Вот обсуждается, например, учился Николай Иванович в институте или не учился. У меня есть выписка из личного дела Кузнецова отдела кадров Уралмашзавода, где в графе «место учёбы» значится: «Индустриальный институт». Вы же понимаете, что все эти анкеты проверялись органами и вранья в них быть не может.

Или обсуждается, как это «деревенский валенок» смог стать немецким офицером - это враньё? Но ведь Николай Иванович вырос в грамотной семье. Его отец в царской армии дослужился до унтер-офицера, и он культивировал в семье почитание истории, литературы. Старшая сестра Николая – крестьянская девочка – окончила гимназию в Камышлове. Более того, в своём большом доме сельский староста Иван Кузнецов отдал одну комнату под избу-читальню. Ну как «отдал»… Так писали. На самом деле к нему пришли: «Иван, мы тебя любим и уважаем, но должны тебя раскулачить. У тебя так всего много, отдай что-нибудь».  Словом, «деревенский валенок» - это не враньё. Николай Иванович действительно родился и вырос в деревне. Другое дело, что сыграли свою роль воспитание и замечательные природные данные, которые проявились в том числе и в изучении языков.

Я только что приобрела книгу историка спецслужб Николая Долгополова «Легендарные разведчики», которую очень ждала. В телевизионном интервью он анонсировал, что в издании открываются ещё более тяжёлые, чем нам представлялось, обстоятельства гибели Николая Кузнецова.

А то, что пишут конъюнктурщики… У меня нет возмущения, полное равнодушие. Вот моя двоюродная сестра Маргарита, которая жила в Уфе (к сожалению, она ушла из жизни), воспринимала всё это близко к сердцу, очень остро переживала.  

- Если я не ошибаюсь, у вас с сестрой были расхождения во мнениях по поводу перезахоронения останков Николая Кузнецова с Холма Славы во Львове на родине?

- Да, Маргарита была сторонницей перезахоронения, она инициировала этот вопрос. Про меня же говорили, что я препятствую этому. На самом деле я всегда говорила: сочтут нужным перезахоронить - соглашусь, но моё мнение неизменно: не нужно трогать захоронение. А сегодня это вообще не ко времени, поднимать этот вопрос – только лить воду на мельницу националистов.

«Вы и поезжайте»

- Елена Викторовна, вы давно и пока, увы, безуспешно боретесь за создание музея Николая Кузнецова в Екатеринбурге…

- Ещё в 80-е годы я для Бюро путешествий и экскурсий делала экскурсию о Николае Ивановиче Кузнецове «Легенда начиналась здесь». И тогда мы ходили в квартиру дома по адресу проспект Ленина, 52, где жил Кузнецов. Там тогда ещё не было мемориальной доски. В этой маленькой однокомнатной квартире тогда жил молодой человек, который был не против её освободить при условии предоставления ему равноценного жилья. С письменным предложением основать музей  я обращалась к Аркадию Чернецкому, который перенаправил меня к Александру Коберниченко, тот, отдать ему должное, воспринял идею с энтузиазмом. Но… 90-е годы, сами понимаете. Процесс решения вопроса был вялотекущим.

Позже я вновь обратилась к Чернецкому, уже на личном приёме. Меня даже пригласили на совещание, которое я никогда не забуду. Без особого энтузиазма там обсуждали, что в этом музее выставлять, почему именно в этой квартире, а не где-то ещё. Я тогда объяснила, что да, музей теоретически можно открыть где угодно, но мемориальный музей всегда притягательней. Особенно для людей, которые чтут память. Ведь если вы, например, любите поэта Блока, то, поднимаясь в его квартиру в Санкт-Петербурге, испытываете волнение. И по поводу экспонатов я пыталась развеять сомнение. Тогда на Украине уже шёл процесс закрытия музеев, и люди, живущие в Ровно, брали экспонаты себе по домам. Их же можно было взять. На что мне было предложено: «Вам интересно - вы и поезжайте, ищите». Вот так завершилось обсуждение.

- Но ведь в 2011 году область пышно отмечала 100-летие легендарного разведчика - не пытались «вклиниться»?

- Я увидела уже утверждённую, напечатанную программу празднования. При её составлении меня никто ни о чём не спросил, а «выступать с флагом» не в моём стиле. Но тогда я написала письмо, адресовав его и в администрацию губернатора и в наше министерство культуры. Самое смешное, что из администрации его спустили в… Минкульт. Не заметили, что ли, двойной адрес?

Но в министерстве культуры мне ответили, что уже очень большие деньги размечены на реконструкцию музея в Талице.

- Музея, который малодоступен для жителей Екатеринбурга.

- В том-то и дело. Туда очень сложно попасть. Может быть, кто-то вывезет школьников, и то вряд ли, ведь это очень дорого. 

Сохранение памяти о Николае Ивановиче Кузнецове, действительно легендарном разведчике, уникальном человеке - это боль моя.  Как-то я проводила беседу в большом, на 500 мест, зале 32-го военного городка. И спросила молодых ребят: «Кто знает, кто такой Николай Иванович Кузнецов?» Подняли руки человек десять. Из пятисот! Вот это тяжело… Прерывается связь времён.   

Есть что показать

- Если предположить идеальный вариант, что вопрос с созданием музея решён, каким вы его видите?

- Начну с того, что особенности планировки дома позволяют сделать так, что посетители мемориальной квартиры не будут мешать остальным жителям.

В части самой квартирки можно было бы воссоздать обстановку того времени. У меня, к слову, есть чёрная тарелка-репродуктор. Кроме того, там можно было бы экспонировать подлинные документы, фотографии – их у меня тоже немало. Часть экспонатов можно позаимствовать в музее Уралмаша, музее школы №72 имени Кузнецова, где был неплохой музей. Там же, в мемориальной квартире, можно демонстрировать замечательные фильмы о Николае Кузнецове уральского тележурналиста Нины Ерофеевой и других авторов. Видеоматериала достаточно!  Словом, с наполнением музея никаких проблем не возникнет.

- Вы уверены, что музей Николая Кузнецова в Екатеринбурге будет востребован?

- Конечно. Особенно если приложить старания, привлечь к его созданию достойных людей. Скажем, в Талице  есть почитатель Николая Ивановича Сергей Петрович Кузнецов (не наш родственник, однофамилец), который написал и издал, будучи совсем небогатым, за свой счёт очень интересную книгу. В ней любопытные параллели: с одной стороны, жизнь настоящего Пауля Зиберта (где он родился, учился и т.д.), а с другой - жизнь Николая Кузнецова. Сегодня об этом вполне можно говорить. А сейчас Сергей Петрович делает о Кузнецове документальный фильм с элементами реконструкции.

Так что в востребованности музея у меня сомнений нет. Главное, чтобы нашлись люди, готовые поддержать идею его создания.