Режиссёр Алексей Федорченко в особом представлении не нуждается. Автор фильмов «Первые на Луне», «Овсянки», «Небесные жёны луговых мари», «Ангелы революции», «Война Анны», один из самых ярких представителей отечественного и мирового кинематографа, он уже два десятилетия получает высшие награды на самых престижных фестивалях. В этом году «Кинокомпании 29 февраля», которую он возглавляет, исполняется двадцать лет.
О бурных 90-х и эпохе Большого террора, об атмосфере на съёмочной площадке и знакомстве с Квентином Тарантино «АиФ-Урал» рассказал режиссёр Алексей Федорченко.
«В 90-е было страшно»
Алексей Смирнов, «АиФ-Урал»: - Алексей Станиславович, по первому образованию вы инженер-экономист?
Алексей Федорченко: - Да, в конце 80-х я окончил инженерно-экономический факультет УПИ, распределился в НПО автоматики, но быстро понял, что сидеть с утра до вечера в офисе, изображая какую-то деятельность, мне не по душе. Однако я обязан был отработать там три года. И тогда я предложил начальнику: я перевожу работу всего отдела на компьютеры, а он меня отпускает. Тот согласился. Я снова пошёл в УПИ, дополнительно освоил профессию программиста, выполнил своё обещание и в конце концов получил «вольную».
- А как оказались в кино?
- Случайно. В объединение хроникально-документальных фильмов «Надежда» на Свердловской киностудии требовался экономист. Мне показалось это интересным, и, кроме того, привлёк свободный график. Было начало 90-х, я стремился зарабатывать деньги, организовал свой бизнес, работал там и там. Дела шли неплохо, в 1994 году я даже хотел уволиться с киностудии. Но тут начались события криминального характера, на нас очень серьёзно наехали…
- Начались те самые «бурные 90-е»?
- Не просто бурные, было реально страшно. Из бизнеса пришлось уйти, но и на киностудии началось то же самое! В связи с неудачной коммерцией предыдущего директора киностудия оказалась должна огромные суммы денег. Стрелки, суды, разборки длились несколько лет. Всё это потом вошло в основу моего документального фильма «Кино эпохи перемен». К 1998 году у меня полностью отбили желание заниматься экономикой, это стало просто опасно. В то время за каждую подпись могли посадить. И я решил заняться продюсерством. А чтобы разговаривать с режиссёрами на одном языке, поступил на сценарное отделение ВГИКа. Я там фактически не появлялся, приезжал только сдавать экзамены, но окончил институт с красным дипломом.
- Политех, экономика, программирование – что-то из всего этого в кино пригодилось?
- Если честно, то больше всего мне пригодились знания, полученные в школе. У нас была очень хорошая математическая школа № 5 в Свердловске, наверное, лучшая в городе. Нам давали огромный объём информации, я потом в институте высшей математикой, например, почти не занимался. В нас заложили способность создавать алгоритмы. Благодаря этому все ребята в нашем классе добились в жизни серьёзных результатов.
Единственные в России
- В вашей фильмографии больше игрового или документального кино?
- На сегодняшний день у меня 12 игровых и примерно столько же документальных проектов, но начинал я с документальных («Давид», «Дети Белой могилы»). Наше объединение «Надежда», созданное режиссёром Валерием Савчуком, было одним из лучших в стране, мы брали призы на всех фестивалях. К началу нулевых ситуация на киностудии была уже терпимой, мы разрулили все финансовые вопросы, занялись, наконец, творчеством. В 2002 году я и мой товарищ Дмитрий Воробьёв запустили «Первых на Луне», но в процессе производства картины поняли, что на Свердловской киностудии нам уже тесновато. Захотелось в свободный полёт, и мы с Дмитрием создали «Кинокомпанию 29 февраля».
Основу коллектива составили люди, которые работали над фильмом «Первые на Луне». Долгое время штат был небольшой, компания занималась в основном моими проектами, но постепенно стали приглашать других авторов. Несколько человек у нас дебютировали с игровым кино, каждый год приходят люди снимать документальные фильмы. Последние пару лет большое внимание уделяем анимации, впервые на Урале запустили два анимационных сериала.
- Вас называют если не основателем, то самым ярким представителем жанра мокьюментари (псевдодокументального кино) в России. Как к этому относитесь?
- Мне не очень нравится сам термин, но по факту это так: мы, единственные в стране, работаем в этом жанре. За двадцать лет никто, кроме нас, больших проектов в этом направлении не создавал. Дай бог, если в мире за несколько лет появляется один подобный фильм. А мы, начиная с 2002 года, сняли целую трилогию: «Первые на Луне», «Большие змеи Улли-Кале», «Новый Берлин».
- «Два капитана – 2», «Комплекс невменяемости» Сергея Дебижева были вашими предшественниками?
- Картины Сергея Дебижева – это всё-таки больше насмешка, стёб. У нас во всех фильмах есть забавные моменты, но, в принципе, это трагедии и драмы. Проще говоря, мы делаем более серьёзное кино.
- Правда ли, что на Урале можно снять фактически любую страну?
- Снять на Урале можно не всё, но многое. На самом деле, всё зависит от задачи и профессионализма создателей фильма. Если можно никуда не ехать – мы не едем. Но если нужно, то отправимся и на Борнео, и в Колумбию… Куда угодно. Я снимал на Урале Мексику, Украину и даже Луну, а в Крыму снимал Чили. Другой вопрос, что со временем делать какие-то исторические вещи становится всё сложнее. Уходит фактура. Ещё полвека назад Ярополк Лапшин в Свердловске запросто снимал «Приваловские миллионы». Сегодня это уже не получится. Более того, сейчас в Екатеринбурге даже конструктивизм уже не снять. Кругом пластиковые окна, реклама. Нужный ландшафт и архитектуру проще «нарисовать». Город очень помолодел. В целом это хорошо, мегаполис развивается, но исчезнувшие кварталы, памятники мне как человеку, как горожанину очень жаль.
- Часто используете компьютерную графику?
- Стараюсь не использовать совсем, но на доработке приходится. Что-то нужно подправить, замазать, особенно в том случае, если снимаешь где-то в городе. Заменить пластиковые окна на деревянные, убрать антенны, убрать кого-то, кто ненароком влез в кадр.
Кино не для всех?
- Ваши фильмы – это явно кино не для всех. Как бы вы охарактеризовали своего зрителя?
- Наше кино – для всех! Но все об этом пока не догадываются. Очень хорошо, что находятся люди, которым эти фильмы близки. О численности аудитории говорить сложно. Сколько людей смотрит телеканал «Культура»? Процента два? Наверное, это и есть мой самый верный зритель. Как правило, это образованные, интеллигентные люди, начитанная и насмотренная молодёжь, которой нравится всё необычное. Хотя возраст здесь не имеет никакого значения.
- Правда ли, что ваш фильм «Первые на Луне» не очень понравился космонавтам?
- Неправда. Поначалу было недопонимание, оттого что кто-то решил, что я покусился на Юрия Гагарина. Но когда все поняли, о чём фильм, меня поддержали. После одного из просмотров ко мне подошёл человек, который когда-то дистанционно с Земли управлял луноходом. Он жал руку, очень благодарил и сказал, что мы идеально передали дух того времени. Позднее, когда я писал сценарий по братьям Стругацким, я консультировался у космонавта Алексея Леонова, был у него в гостях. Общение было самым доброжелательным.
- Что для вас важнее – призы на престижных фестивалях или любовь зрителя?
- Одно не исключает другого. Я не иду на поводу у конъюнктуры, потому что уважаю своего зрителя. Одно и то же время, событие, явление можно показать по-разному. На одну и ту же тему можно снять десяток фильмов, где ни один кадр не будет повторяться. Но люди обычно не любят совершать мозговые усилия, им необходимо развлечение. Поэтому, если ты хочешь понравиться массовой аудитории, ты должен оперировать штампами, делать так, как уже делали до тебя. Но это другое кино, другой вид деятельности. Ничего плохого в нём нет: люди это выбрали, зарабатывают деньги, это нормально. Зрителю хочется отдохнуть, расслабиться.
Коммерческое кино тоже бывает разным: хорошим, плохим, интересным, пошлым. Но это абсолютно не то, чем занимаемся мы. Если ты создаёшь что-то новое, нужно быть готовым, что не все тебя поймут, не все досмотрят фильм до конца.
Маугли из соцсети
- В вашем фильме «Война Анны» главную роль сыграла шестилетняя Марта Козлова. Сложно было работать с ребёнком?
- Вовсе нет. Марта – из хорошей, творческой семьи, она абсолютно естественно вжилась в свою роль. В социальной сети я увидел фото чумазой девочки, похожей на Маугли, со взрослыми, бездонными глазами. И сразу понял: это моя героиня. Мы связались с её мамой, получили согласие и стали писать сценарий. Получаться начало не сразу, некоторое время ребёнок был зажат. Неделю мы с ней мучились, но потом она как-то сразу стала делать то, что нужно.
Был случай: как-то в разгар работы над фильмом Марта подходит и говорит: «Я завтра сниматься не буду». Спрашиваю: «Почему?» – «Я ненавижу помидоры». Дело в том, что в фильме есть сцена, где голодная девочка с жадностью ест помидор. А Марта ни в какую: «Меня тошнит от помидоров. Если вы меня заставляете – я ухожу с проекта». В итоге мы нашли компромисс: взяли помидор, шприцем закачали туда сладкий сироп, и она его всё-таки ела в кадре. Было видно, что ей это жутко не нравится, хотя по сюжету должно было быть наоборот: подразумевалось, что это первая пища, которую ребёнок ест за долгое время.
- Как полагаете, Марта ещё появится в кино?
- Марта – фантастическая, но совсем не «попсовая» девочка, она увлекается биологией, любит животных. Когда мы в Лондоне показывали «Войну Анны», то все три дня провели в Гайд-парке. Я ловил на лету каких-то голубей и чаек, мы их рассматривали, изучали, потом отпускали. Я всё время боялся, что нас за это арестуют. Но я уверен, что в дальнейшем Марта найдёт себя в творчестве. Не знаю, будет это кинематограф или что-то другое. Живи она во Франции, её бы оторвали с руками, она стала бы звездой уже сейчас. Хотя на данный момент ей всего 13 лет.
- На показе фильма «Овсянки» Квентин Тарантино аплодировал вам стоя. Как относитесь к его творчеству?
- Я люблю фильмы Тарантино, во всяком случае, большую их часть. Мне нравится, как он работает, нравится его наглость, его образование и эрудиция в мире кино. Он смотрит по нескольку фильмов в день. В 2010 году, когда мы показывали «Овсянок» на Венецианском фестивале, Квентин был председателем жюри. После показа фильма традиционно берётся интервью у автора. Там было около трёхсот журналистов, но Тарантино заявил, что будет делать это сам. Он был в полном восторге от фильма и даже хотел дать актрисе Юлии Ауг приз за главную женскую роль – настолько ему понравилась наша мёртвая героиня и вся эта история.
Интересно, что через полгода мы показали «Овсянок» в Абу Даби, и Ума Турман, вручая приз «Чёрная жемчужина», на ломаном русском мне сказала: «Йа тибья лублю». Я не нашёл ничего лучшего, кроме как подыграть ей, и ответил: «А йа – тибья».
- Ваше мнение о современном игровом кинематографе?
- Я благодарный зритель, и если смотрю какой-то фильм, то обычно получаю удовольствие. Но дело в том, что кино я смотрю достаточно редко. Во-первых, просто некогда. Во-вторых, жаль времени. Я, например, не посмотрел ещё ни одного сериала, в жизни не скачал ни одного фильма в интернете, только если это было нужно по работе. Поэтому я не в курсе ситуации – не только в отечественном, но и в мировом кино. Но когда смотрю – обычно смотрю с большим интересом, всегда соглашаюсь быть в составе жюри на самых разных фестивалях.
- Кого из режиссёров вы могли бы назвать своим учителем?
- Думаю, что это Такеши Китано, великий актёр и режиссёр. Мне у него очень нравятся картины 90-х: «Фейерверк», «Сонатина», «Кикудзиро», «Затойчи», «Куклы»... Это фильмы, которые сильно повлияли на кинематограф нулевых. Как-то он приехал в Ереван, где я показывал кино. Китано демонстрировал там свою последнюю картину. Я, конечно, её посмотрел и сходил с ним на встречу. Воздействие его фильмов на меня было настолько сильно, что однажды мне пришлось вырезать из «Первых на Луне» две сцены – они были слишком похожи на творчество Китано. Позднее я старался такого влияния не допускать.
Атмосфера любви
- Что вам важнее – результат или процесс создания фильма? Конец пути или сам путь?
- Конечно, важнее путь. Глупо, если я два года буду страдать, ненавидеть весь мир и свою группу, чтобы в итоге какой-то критик по телевизору похвалил нашу картину. Нужно получать удовольствие от того, что ты делаешь, тогда всё получится. У нас на площадке всё всегда на позитиве, очень хорошая, добрая, семейная атмосфера, атмосфера любви. Когда приезжают москвичи – они часто не понимают, что происходит, потому что у них, как правило, всё по-другому. Там кричат, матерятся. А у нас этого нет. Некоторые столичные актёры, отработав положенное время, говорят: можно мы у вас ещё поживём? И остаются до конца съёмок.
- Говорят, что вы одновременно работаете над несколькими фильмами. Голова не раскалывается?
- Вовсе нет. Я не устаю, потому что полностью переключаюсь с одной истории на другую. Что-то снимаю, что-то монтирую, что-то пишу. Параллельно игровому делаю один или несколько документальных фильмов. Обычно у меня в работе около пяти тем. Некоторые темы вызревают очень долго. Сценарий фильма «Новый Берлин» был написан в 2008 году, идея возникла ещё раньше, но только в 2023 году мы его закончили. Кроме того, кино – это дело не дешёвое. Его нужно не только придумать, но и найти деньги. Я стараюсь постоянно быть во всеоружии, чтобы мой сценарный портфель был всё время полон.
- Когда-то вы собирались снять фильм по мотивам повести «Малыш» братьев Стругацких. Чем всё закончилось?
- Сценарий готов, он очень необычный, заметно отличается от повести. Мы писали его с Лидией Канашёвой, с которой сотрудничаем уже достаточно давно, «Малыш» был первой нашей совместной работой. Но я отложил на время эту идею. Во-первых, снять фильм достаточно дорого. Во-вторых, эту тему настолько растащили по разным сценариям, многое украли (не у меня, а у Стругацких). И, наконец, периодически возникают темы, которые греют меня больше. Но когда-нибудь «Малыш» выстрелит.
- Согласны, что братьев Стругацких ни в СССР, ни в России адекватно ещё никто не экранизировал? Все снимали что-то своё…
- И слава богу, что своё. Стругацких один в один снять сложно. Даже когда они сами писали сценарий, Андрей Тарковский, Александр Сокуров и другие режиссёры полностью переписывали их истории.
- Фильм «Трудно быть богом» Алексея Германа вам понравился?
- Очень. Это не просто хороший фильм, а какой-то огромный, неподъёмный труд. Получилось почти документальное, очень мощное кино про Средневековье.
Человек Вселенной
- Вы почти всю жизнь живёте в Екатеринбурге. Никогда не было желания переехать в другой город? Например, в Москву или Питер?
- В мире есть много хороших мест. Благодаря работе я объездил десятки стран, но не чувствую потребности уезжать куда-то навсегда. Мне комфортно на Урале, у меня интересная работа и интересное хобби, меня окружают замечательные люди. Я не смог бы перенести всё это в другую локацию. Мне гораздо интереснее открытые границы, чем постоянное место жительства за пределами страны или региона. Я был бы счастлив, имея паспорт человека Вселенной.
- Посмотрев ряд ваших фильмов, можно подумать, что вы культивируете язычество.
- Я атеист, ко всем религиям отношусь достаточно ровно, многие из них мне интересны, в том числе христианство, ислам, языческие направления, обряды, их связь между собой. Но всё это с точки зрения исследователя и наблюдателя. Вместе с Денисом Осокиным мы сняли целый цикл на тему финно-угорских народов и их верований: «Шошо», «Овсянки», «Небесные жёны луговых мари», «Ветер Шувгей», «Ангелы революции». Однако мой первый документальный фильм «Давид» – картина про еврейского мальчика, где очень много христианских мотивов.
- Во время съёмок случаются чудеса?
- Давайте называть их явлениями природы. Когда мы снимали «Небесных жён луговых мари», необходимо было получить благословение у главного карта – языческого жреца священных рощ. Он собрал всю группу, благословил хлеб, вино, свечи, долго читал молитву на марийском языке. Потом сказал: «Теперь вам будут помогать солнце, травы, ласточки». Мы поблагодарили его, и действительно: всё время съёмок была именно такая погода, которая нам была нужна. Дождь сменял ясное небо именно в тот момент, когда он был нам нужен. Однако ласточек не было. Мы закончили съёмки в ноябре, после чего я долго монтировал и никак не мог довести картину до ума. Был уже какой-то сороковой вариант монтажа, и вдруг в окно ко мне влетает ласточка! Я понял, что это знак, и тут же остановил монтаж. Именно в этом варианте мы и показываем фильм «Небесные жёны луговых мари».
- С какого фильма лучше начать знакомство с вашим творчеством?
- Все фильмы очень разные, каждый последующий не похож или почти не похож на предыдущий, поэтому начинать можно с любого. По сути, каждый новый фильм мы начинаем с нуля, изобретаем новый язык, новый формат. Создание кино, творчество в целом – процесс непрерывный. После «Нового Берлина» я закончил документальный киноальманах «Под ногами», снял часть альманаха «Лета и Мнемозина» о памяти и беспамятстве. Одновременно занимаюсь темой блокады Ленинграда. Собираю материал, читаю дневники, возможно, когда-нибудь будет фильм.
Возвращаясь к теме 30-х: в этом году планирую провести в Екатеринбурге выставку «Расстрелянные энциклопедии». У меня большая коллекция энциклопедий, справочников, словарей, которые начинали выпускать в 30-е годы, но через некоторое время всю редакцию этих изданий репрессировали, и уже ничего не выходило. Уральская, Сибирская, Литературная, Крестьянская энциклопедии…
- Ваша кинокомпания называется «29 февраля». За этим именем что-то стоит? Не обидно отмечать день рождения раз в четыре года?
- Придумать здесь можно много, но мы действительно появились в високосный год, 29 февраля, это наш официальный день рождения. Нам нравится отмечать его раз в четыре года, потому что мы не любим праздники, мы любим работать.
