Для многих поколений ирбитских ценителей Мельпомены старейший драматический театр Урала начинается с фойе, где выставляются невероятной красоты и тщательности исполнения макеты спектаклей. От сезона к сезону репертуар менялся, менялись и макеты. А их создатель был и остается прежним – Виктор Моор, главный художник театра, верный ирбитским подмосткам без малого 45 лет.
Бумага, карандаш, восковой мелок
Сейчас здание театра на ремонте, труппа живет и работает в других помещениях, а кабинет Виктора Александровича по-прежнему заполнен рукотворными макетами постановок, проработанными во всех мелочах и деталях, цветными и черно-белыми эскизами костюмов и декораций, художественно-техническими «почеркушками» для цехов. Моор работает по старинке: карандаш, бумага, восковой мелок, грифель, не прибегая к помощи компьютерных программ. Все макеты клеит сам, словно кончиками пальцев, наощупь проверяет жизнеспособность созданного им сценического мира.
Он пришел в театр в 1979 году, застал корифеев, переняв из рук в руки секреты профессии, и почувствовал ветер перемен, что явственно ощущался на сцене и за кулисами. Это было благое время возможностей: молодые художники ездили по стране, общались с мастистыми профессионалами и новаторами. Моор побывал в мастерских Давида Боровского, Эдуарда Кочергина, Андриса Фрейбергса, Олега Шейнциса, Николая Ситникова. Складывался алгоритм действий и взаимоотношений с режиссерами, собственный почерк, манера, подходы, видение пространства сцены. Глядя на макеты, эскизы, фотографии старых спектаклей, бывает, хочет что-то поменять, улучшить, но отказаться от них наотрез – никогда. «Иногда после премьеры кажется, что надо было иначе сделать, но… уже ничего не изменить. Всегда переживаю, если замысел не выстреливает полностью», – признаётся Виктор Александрович.
Витиеватый сосуд
Лавры удачного спектакля чаще всего достаются режиссеру и актерам. Художник – на вторых ролях. А между тем нелинейное сценографическое решение способно придать постановке объем, новый смысл, наполнить ее воздухом или сжать до боли. Что-то обязательно должно читаться между строк. В популярном у нынешнего зрителя спектакле «Ветер шумит в тополях» на сцене три старика, доживающие век в пансионате, и огромные одуванчики. Детская забава: дунешь – и их нет. А семена упали на землю, и что-то наверняка прорастет. Гениальность в простоте. «Лаконизм гораздо интереснее для работы, но и сложнее, – говорит Виктор Моор. – К нему надо прийти, оторваться от земли. Это как анекдот – сконцентрированная идея, сгусток, афоризм».
Работая с разными режиссерами (только в Ирбите у него было девять главных), Виктор Моор никогда не оказывался слепым исполнителем воли-замысла постановщика. Прислушивался, но оставлял идею сценического решения за собой: «Идеально, когда художник и режиссер работают 50 на 50. Некоторые диктуют, требуют. Некоторые позволяют фантазировать, доверяют. Тогда – полет мысли. Но случается заданность, от которой не уйти». Ставил в Тобольске спектакль о пребывании в городе Николая Второго, убеждал режиссера сделать белым не только задник сцены, но и пол. Тот сильно сомневался, но уступил. Позже критики отметили, что идея «белых пятен истории» прозвучала невероятно убедительно. Виктор Александрович сравнивает сценографию с витиеватым сосудом. Заполняющая его вода проникает во все поры, изгибы, раковины. Вода – артисты. Если каждую щелочку, завиток, извилину отработают, то замысел спектакля станет понятен более полно.
Пожалуй, самый непростой период в жизни Виктора Моора – 90-е годы. Сложные сами по себе, они стали для него испытанием на верность и прочность. С 1994 года он совмещал несовместимое: был главным художником и директором Ирбитского драматического. Редчайший случай в истории. Став «кризисным управляющим» в окаянные для театра дни, думал, ненадолго. Оказалось, на семнадцать лет. Семнадцать лет приходил художник Виктор Моор к директору Виктору Моору с идеями, сметами, требованиями и просьбами. Семнадцать лет вместе ломали голову, чтобы сделать смотрибельно, образно и …не слишком затратно. Время фантастической лаконичности, когда директор заставлял экономить, выкручиваться, отказываться. Но он не победил художника.
Одинаково мыслить не получится
22 ноября Виктору Моору исполнилось 75 лет. Огромная жизнь в искусстве. Больше 300 спектаклей, поставленных по всему Уралу и за его пределами, награды престижных театральных фестивалей и конкурсов, профессиональных художественных выставок. Драматургический список Моора завидный – он был в диалоге с Шекспиром и Гоголем, Аннуем и Шиллером, Островским и Чеховым, Горьким и Маминым-Сибиряком, Колядой и его учениками. С ними он проживал и переживал не оду жизнь и судьбу, взрослел, менялся и менял. Он работал с молодыми и именитыми режиссерами, среди которых Борис Цейтлин, Кшиштоф Занусси, Сергей Федотов, Вячеслав Анисимов, Валерий Медведев. С кем-то творилось легко, понимали друг друга с полуслова, с кем-то картина сценического мира рождалась на сопротивлении, приходилось доставать из собственной глубины что-то удивительно новое.
«Я не люблю слово «единомышленники», – спокойно и парадоксально говорит Виктор Моор. – Вы по-своему мыслите, у меня свои идеи. Вы – режиссер, я – художник. Каждый со своим видением. Мы или найдем что-то пересекающееся, или кто-то победит, но одинаково мыслить точно не получится. А бывает, нет вообще мысли. Откладываю, другим занимаюсь, потом возвращаюсь, и в какой-то момент происходит щелчок. Все равно происходит. Процесс запущен, и в голове уже все крутится». Крутится уже почти полвека.
