Чужих детей не бывает? Психолог Муслумов – об адаптации мигрантов

В последнее время государство резко ужесточило контроль за мигрантами. Некоторые законы, принятые в 2024 году, вступили в силу в нынешнем. К примеру, дети приезжих, чтобы учиться в российских школах, обязаны пройти тест на знание русского языка. О том, как наладить взаимодействие и сформировать понимание между представителями разных культур, рассказал кандидат психологических наук, доцент кафедры педагогики и психологии образования Уральского федерального университета Рустам Муслумов.  Подробнее – в материале ural.aif.ru.

Есть контакт

Дарья Попович, «АиФ-Урал»: – Рустам Рафикович, в 2024 году в России было принято 16 законов, так или иначе ограничивающих миграцию. Мы стали менее толерантны?

Рустам Муслумов – На этот вопрос вряд ли можно ответить однозначно. Практически каждая экономически развитая страна вынуждена решать проблемы, связанные с мигрантами. Любому государству приходится создавать условия, чтобы приезжие интегрировались в общество, в котором они собираются жить.

Новые законы – это как раз и есть попытка провести социальную и культурную адаптацию для тех, кто к нам приезжает. Думаю, это нельзя назвать ужесточением законодательства. Здесь, скорее, налаживание контактов. У нас многонациональная страна, и базовая вещь, которая объединяет столь разные группы населения, – русский язык! Логично, что некоторые правовые акты направлены в это русло.

– Когда мы говорим о мигрантах, всё как будто упирается в знание или незнание русского языка. Но ведь проблема их адаптации гораздо шире?

– Безусловно! Могу судить об этом на собственном опыте. Когда мне было десять лет, мы с родителями переехали на Урал из Азербайджана. Мама с папой – русскоговорящие вузовские преподаватели, так что проблем с языком у меня не возникало. Более того, до переезда я учился в лучшей бакинской школе, поэтому многие предметы знал на отлично. Тем не менее иногда слышал шутки в свой адрес, связанные с тем, что и внешность у меня не славянская, да и имя не русское. Однако прямого негатива по отношению к себе я никогда не чувствовал. Думаю, что способность интегрироваться в чужую культуру во многом зависит и от умения общаться.

– Что вы считаете самой большой проблемой в адаптации детей мигрантов?

– Прежде всего, недостаточное владение русским языком. Эта проблема лежит на поверхности и сказывается не только на учёбе. Если ребёнок не говорит на языке большинства, он изолирован от сверстников. Дети так устроены, что дружат или «за что-то», или же «против чего-то». И чтобы они сплотились «за», нужны огромные усилия. Кто-то из взрослых должен всё время направлять ребят. Но в свободное время они чаще всего предоставлены сами себе, поэтому с  лёгкостью объединяются «против». Например, против кого-то, не похожего на них. И тут высока вероятность, что жертвой станет ребёнок, который плохо говорит на русском языке.

При этом экзамен по русскому языку для детей мигрантов решает далеко не все проблемы! Мы теперь как будто бы не замечаем ребят, которые не пойдут в школу в этом году. А ведь они тоже должны стать частью нашего социума. Им нужна какая-то здоровая альтернатива, которой я пока, к сожалению, не вижу.

Папу – за парту

– Что, по вашему мнению, необходимо таким детям?

– Есть несколько общемировых практик, которые можно взять на вооружение. Например, ряд экспертов считает, что самые эффективные модели – это не сегрегация мигрантов в отдельные группы, а метод инклюзии. Другими словами, можно было бы создать отдельные, подготовительные школы, где иностранных детей готовили бы к занятиям в обычных учебных заведениях. Но, как показывает мировой опыт, это провальная тактика. Ребята, которых мы изолируем, будут ещё больше отдалены от российской культуры. У них не будет общения со сверстниками из числа местных. Если есть друзья из «своих», зачем общаться с кем-то ещё?

При этом понятно, что ученики, которые плохо знают русский язык, требуют к себе повышенного внимания учителя, тормозя урок. Одноклассники могут посмеиваться над ними, и тогда уже те начнут защищаться. Так и возникает конфликт. Вот почему нужно, чтобы ребята, приехавшие из стран СНГ, начали изучать язык как можно раньше.

Кроме того, при формировании класса важно уделять внимание пропорциям. К примеру, учителю легче работать, когда у него несколько детей-иностранцев на 30 человек. И очень сложно, когда их треть или больше.

Есть мнение, что очень важно привлекать к обучению родителей. Пытаясь научить чему-то ребёнка мигранта, мы зачастую попадаем в ситуацию контркультуры. Предлагаем ему одно, а дома он слышит нечто другое. Но есть ли у него при этом стимул заниматься? Вот почему подключать к этому процессу семью – острая необходимость.

Лезгинка на перемене

– Так, может, стоит начать обучать педагогов языкам, на которых говорят наши мигранты?

– Когда мы работаем с иностранцами, важно знать не столько язык, сколько основы их культуры. Я убедился в этом, преподавая студентам в Уральском федеральном университете. Важно понимать культуру взаимодействия определённых национальностей. К примеру, у китайских студентов принято почтительно относиться к преподавателю. Они всё тщательно записывают, даже если не всегда понимают то, что я говорю. И если с российскими студентами можно общаться в непринуждённой манере, то для китайцев это за гранью.

В нашем университете ежегодно проводится фестиваль дружбы народов, когда студенты разных национальностей представляют свой культурный код. Они приносят угощения, танцуют народные танцы, надевают национальные костюмы. Им очень нужны такие пространства, где можно гордиться своей идентичностью («наше блюдо – самое вкусное, а танец признали самым красивым»). Такие фестивали – один из способов наладить коммуникацию с людьми разных этносов.

Надо стремиться не к тому, чтобы педагог вдруг заговорил, к примеру, на таджикском. Важно, чтобы таджикский ребёнок увидел: его национальную культуру как минимум не отвергают. Когда к тебе относятся пренебрежительно, уже не хочется проявлять уважение к другим. Поэтому лучшее, что можно сделать для иностранных детей, – попытаться принять их культуру. Помню случай в одной школе: там дети мигрантов начали танцевать лезгинку на перемене. И что вы думаете? Наши школьники с удовольствием подхватили!

– И всё-таки как наладить отношения между российскими и зарубежными учащимися?

– Есть хороший пример – немецкая федеральная программа ученического наставничества, когда сами ребята помогают одноклассникам, выполняя вместе с ними проекты. Она дала хорошие результаты: многие дети мигрантов, общаясь с немецкими сверстниками, даже завели среди них друзей! Мы тоже могли бы внедрить нечто подобное, конечно, с учётом наших реалий.

Ещё один способ адаптации зарубежных детей – привлекать к системе воспитания людей из их же национальных диаспор. Они уже пользуются авторитетом среди представителей своей культуры и могли бы помочь российским учителям.

Женщина рулит

– Знаю истории девочек, которые хотели учиться в вузе, а их семьи настаивали на замужестве. Им удалось прийти к компромиссу, отцы согласились отсрочить брак. Как разрешить такие межкультурные и межпоколенческие конфликты?

– Это, действительно, большая проблема. С одной стороны, мы не можем слишком сильно вмешиваться в чужую культуру. С другой – невозможно смотреть, как молодёжь принуждают к чему-то. Любые изменения в обществе происходят медленно и провоцируют конфликты. В мировой практике есть организации, которые привлекают к адаптации мигрантов женщин их же национальности, получивших образование. Как правило, те работают с молодыми матерями, рассказывая им о правах и возможностях в новой стране. И это работает! Да и муж-мусульманин охотнее отпустит супругу в сообщество, зная, что там не будет других мужчин.

Эту практику, на мой взгляд, вполне можно перенести на российскую почву. Пусть успешные представительницы диаспор расскажут остальным о своём опыте. Это может положительно сказаться на судьбе какой-нибудь девушки, которая мечтает продолжить учёбу.

– И всё же почему мигрантам из ближнего зарубежья так сложно адаптироваться у нас?

– К сожалению, многие из них просто не считают нужным перенимать нашу культуру. Какие ориентиры мы можем им предложить? Как русскому человеку продемонстрировать свою идентичность? Не на фестивале, где можно надеть национальный костюм, а в повседневной жизни. Что нам делать? Водить хороводы? В чём вообще выражается русская идентичность? В стихах Пушкина? В балете, который может воспринимать далеко не каждый?

В советские годы этот вопрос решался. К примеру, режиссёры снимали кино про обычных людей, которые работали на заводах, строили дома, словом, занимались чем-то созидательным. Сейчас на экраны выходят сюжеты о бандитах или о сотрудниках правоохранительных органов. Мигрант, который долго живёт в нашей стране, посмотрит это и не сможет определиться – к каким идеалам его здесь призывают. Один из выходов – развивать собственную культуру, чтобы приезжим самим хотелось перенимать наши ценности.