«Держи на память, сынок!»

Сахарок

Было это зимой 1944-го года. Мы, первоклашки, почти каждую неделю ходили в госпиталь — выступали перед ранеными бойцами советской армии. Помню, учительница каждый раз напоминала: «Читайте солдатам только веселые стишки и песен грустных не пойте. И без того им тяжко…» При этом она тяжело вздыхала, мы знали, что у нее на фронт ушли муж, брат и старший сын.

Однажды я старательно читала детские стишки в одной из палат госпиталя — старалась улыбаться изо всех сил. Вокруг сидели раненые бойцы, они смеялись и хлопали после каждого моего поклона. И вдруг я услышала приглушенные рыдания, запнулась на полуслове и замолчала. Затихли все в палате… С одной из коек поднялся мужчина с забинтованной головой, подошел ко мне, погладил нежно по голове и положил мне на ладошку кусочек хлеба, сахарок и две конфеты, поцеловал в щеку, утер слезы и сказал: «Ты только кушай, егоза, хорошо кушай, часто кушай».

…Уже позже в коридоре госпиталя одна из медсестер, которая помогала мне натягивать шубку, обняв меня, объяснила: «Ты не обижайся, что он тебе выступление сорвал. Детки у него все умерли от голода в Ленинграде. Три дочки у солдата было».

Екатерина Прохорова, Екатеринбург

Матросская лента

Шел июнь 1942 года. Высшее командование Красной Армии приняло решение перебросить часть вооруженных сил с Дальнего Востока на запад страны. …Доехавшие до Урала эшелоны с моряками рассредоточили по небольшим железнодорожным станциям и населенным пунк­там. Один воинский эшелон с моряками прибыл в Сухой Лог и остановился на 228-м разъезде. По приказу стали выгружаться, чтобы следовать к месту сбора в район Гортопа, на площадь перед храмом Богоявления. Построившись в колонну по пять человек в ряд, моряки пошли по рудянской дороге в сторону города. Дойдя до улицы Свердлова, колонна свернула на нее, и моряки пошли по улице, они были одеты по форме: ботинки, черные брюки, бушлаты, бескозырки с ленточками. Все жители улицы от мала до велика высыпали из домов. Выбежал и я со своей мамой.

Колонна моряков производила впечатление своей мужской силой, формой, выправкой. Казалось, нет такой силы, которая могла бы остановить эту лавину. Так и хотелось крикнуть: «Мы победим!». Моя мама кинулась к колодцу, достала ведро воды, и мы, побежав к морякам, стали поить их водой. Вдруг один моряк выбежал из строя, приблизился ко мне, подал матросскую ленту от бескозырки и сказал: «Держи на память, сынок!» Я прижал ленточку к груди, во все глаза смотрел в сторону удаляющейся колонны, стараясь не потерять из виду того моряка. А он, улыбаясь, долго махал мне рукой. Мне шел тогда шестой год, но до сих пор я помню этих моряков.

В доме эта ленточка висела у нас на самом видном месте (я гордился ей!) до тех пор, пока весной 1944 года пожар не спалил все наше имущество. Но забыть ленточку мне было не суждено. Когда пришло время служить в армии, то на вопрос военкома: «В каких частях хотел бы служить, молодой человек?», я, не задумываясь, ответил: «Только в военно-морском флоте».

Валентин Быков, Сухой Лог

Смотрите также:

• «Ты мой раб», - презрительно сказал немец, покупая пленную русскую девочку →
• Мой Живочка. «Я тебя уважаю!» — написал он ей и пропал на долгие 48 лет →
• Фротновая сестра: путь от Урала до Чехословакии →