«Кругом творится ад». Почему фронтовые записи уральца заинтересовали НКВД

По указанию Сталина?

Известно, что на ведение дневников, особенно в начале Великой Отечественной войны, в Красной Армии был наложен строгий запрет. Поговаривают, что негласное указание по этому поводу дал лично Иосиф Сталин. Офицеры (политработники, сотрудники НКВД) объясняли это просто: если вас захватят в плен, враг может получить ценные военные сведения. Именно поэтому в архивах сохранилось очень мало солдатских дневников. 

Тем более важен документ, представленный на выставке «Сражений много – победа одна», которая открылась в мультимедийном историческом парке «Россия - моя история». Организатором стал Государственный архив административных органов Свердловской области.

Дневник принадлежал жителю Первоуральска Александру Пряхину, он вёл его в самые страшные месяцы войны - с 23 июня по 12 декабря 1941 года. В нём много записей бытового и военного характера, но есть и философские размышления, обращения к жене и сыну. 23 июня Пряхин получил назначение в часть, а на следующий день уже отправился вместе с товарищами в Свердловск. «АиФ-Урал» представляет читателям выдержки из этого исторического документа.

 «Получил один патрон»

24 июня. Спали в клубе на столах. В 5.45 поездом поехали в Свердловск. Получили обмундирование, оружие.

25 июня. Распределили людей по отделениям, получил 10 человек.

26-27-28 июня. Организационное оформление. Получали имущество, для связи имущества нет.

29 июня. Отправляют 1-й и 2-й дивизион. Мы должны ехать завтра. Давали присягу.

30 июня. В 12 часов пошли на вокзал. Пытались петь, но не клеится, не знали песен. Ночевали на военной площадке на улице. Дождь, холодновато. Спали часа полтора.

1 июля. В 8 часов эшелон двинулся. Хочется по Пермской дороге, но едем по Казанской. Значит, больше не видать родных мест.

2-3-4 июля. Едем не быстро. Кругом машут и провожают люди. Эшелонов исключительно много. Значит, будет большое дело.

5 июля. Стоим в Москве. Эшелонов видимо-невидимо. Страна начала войну.

6 июля. Получил один патрон. Едем на Минск очень медленно.

7 июля. Встречаем много эшелонов эвакуированного населения. Рассказы самые жуткие.

8 июля. Стоим с 5 километрах от Смоленска на сортировочной. Мимо идут эшелоны один за другим. Населения кругом нет.

«Где же наши самолёты?»

9 июля. Жуткие разрывы бомбы, брошенной немецким самолётом. У только что подошедшего эшелона разбито восемь вагонов, много жертв (10 и 30). Вырыли могилу и тут же закопали. Ходили смотреть, после этого настроение подавленное.

10 июля. Стоим в Смоленске. Стою в охране эшелона от самолётов. Город изрядно потрёпан и очень хорошо затемнён, нет ни одного огонька. Поехали дальше. Отъехали 9 километров, выгрузились к шоссе, тут заночевали.

11 июля. Смотрели воронки от фугасных бомб. Крепкие ямки. Вырыли окоп. Самолёты беспрерывно летают и, видимо, бомбят Смоленск – слышен гул. Ночь спали плохо.

12 июля. Лежим в лесу. Самолёты летают беспрерывно. Один бомбардировщик бросил зажигательную бомбу в рядом стоящие цистерны. Горят три цистерны. Лес, в котором мы находились, этим же самолётом обстрелян из пулемёта. Наших самолётов нет. Немецкие истребители бросали на наш эшелон листовки.

21 июля. Подняли рано, и сразу в лес. Кругом самолёты. Легли под кустами. Над нами тучи немецких самолётов строчат по лесу из пулемёта и бомбят. Наших нет, у всех один вопрос: где же наши самолёты? Командование наше беспомощно, так как само не знает ничего, пятый день не получаем никаких известий, у всех подавленное состояние от неизвестности. Часов в 10 начал бить миномёт десанта по нашей батарее. Беспрерывно идут самолёты противника и бомбят. Вернулись в вагоны поздно. Пропали из отделения два человека.

22 июля. Месяц войны. В воздухе снова «Мессершмитт» и истребители, которые что-то разведывают, значит, будет снова дело. Наших самолётов нет.

«Живые трупы»

25 июля. Ходили на Днепр, где пришлось просидеть в кустах целый день. В воздухе и на земле кругом творится ад, который конечно не сравнить с адом того света. Бомбы поют самые «классические» песни. Если не сойду с ума, то это будет действительно номер, словом все мы живые трупы, о которых можно уже не говорить. Большим «концертом» в 4-х действиях с бомбометанием кончается для нас 25/VII, завтра, надо полагать, будет ещё лучше. День кончается, где же наши самолёты, гордые соколы?

26 июля. Утром пошли дальше. Путь дальний, идти тяжело – хочется бросить всё, кроме винтовки. Днём пытались у колодца умыться, но сделать это пришлось в несколько приёмов, так как немцы беспрерывно летают и бомбят, заметив каждую белую бумажку. Вот такая никому не нужная смерть может настигнуть за 450 км от фронта. От нечего делать собирали ягоды, которые были лучшим блюдом к нашим надоевшим рыбным консервам. 15 дней не знаем, что делать на «белом свете», от чего ещё тяжелее. Люди начинают привыкать, настроение по сравнению с первыми днями улучшается. Мне лично страшно, хотелось бы поцеловать сына, подержать на руках, а потом и умирать. Вышли в поход в 9 часов вечера.

27 июля. Шли всю ночь. Люди страшно устали и, конечно, не пошли бы дальше, если бы не взрывы бомб кругом. Немец бомбит и ночью. Застал самолёт на рассвете в чистом месте, легли прямо на землю, пролетел очень низко, но, видимо, нет бомб, не трогал. Лесу нет на несколько километров. Пришлось залечь в мелкий кустарник, самолёты беспрерывно летают, нельзя высунуть головы. Нет питания, люди голодные, впереди город Дорогобуж, который, по рассказам, сожжён, а там надо получить питание. Будем ли целы на чистом месте, трудно сказать.

«Слетали крыши с домов»

6 августа. Днем пролетали самолёты противника. Наши зенитки бьют везде, только не по самолётам, разрывы далеко от них. Вечером самолёты противника появлялись несколько раз, но наши в это время где-то были, хотя целый день беспрерывно летают. Ночью прошло по шуму моторов много самолётов, надо полагать на Москву, а быть может наши. Ночь прошла спокойно.

7 августа. Утром, как только встали, появились самолёты противника и начали бомбить станцию около города Вязьмы. Свист и вой бомб слышен из нашего леса, что заставляет всех залезать в окопы. Днём узнали неофициально, что сброшено что-то порядка 20-25 бомб, летели в домах окна, и на 2 километра слетали крыши с домов. Наши бомбили Берлин. Что же интересно останется от ценностей, которые создавали народы в течение многих столетий. Жутко подумать и представить все те ужасы, которые происходят в XX веке, и, конечно, нет никакого сравнения с ужасами средних и первобытных времён. Всё бледнеет перед теми ужасами, и если война такими темпами будет продолжаться, то вряд ли от человечества останется что-нибудь хорошего.

10 августа. Вечером на большой высоте появился немецкий бомбардировщик, за которым пошёл наш «ястребок». Ночь всю шёл дождь, и день не предвещает прояснения.

24 августа. С утра дождь. Впервые пошли по азимуту, дело новое, но думаю, справлюсь как-нибудь? Справился-таки неплохо – только сухого ничего нет, а дождь идёт. Ночь была сильно холодная, а в мокром спать не особенно приятно под открытым небом.

28/IX-41. Впереди разбомблена линия, навстречу пришёл эшелон, который бомбили, есть много жертв. Дисциплина во взводе сильно упала, особенно в радио- и авиасигнальном отделении. Средний командир плохо на это реагирует. Что готовит ещё нам впереди жизнь, если её можно назвать жизнью. Проезжаем среди огромных воронок, связь сплошь прервана, но быстро восстанавливается. На станции Осокин снова в кусты, видимо немец и тут не даёт прохода. В воздухе беспрерывно гул наших «ястребков». В 16 после наших самолётов над нами немец до того неожиданно, что испугаться никто не успел, но он пустил 10 пряников, которые попали в жилые дома в 400 метрах от нас. Сколько жертв, и всё мирное население.

«Мясорубка войны»

5 октября. Утром день хороший. Информбюро сообщило результаты потерь 3-х месяцев бойни: мы потеряли 1 128 000 человек, из них 230 000 убитыми, 720 000 ранеными и 178 000 без вести пропавшими. Немцы потеряли более 3 000 000 убитыми и ранеными, танков 11 000, самолетов 9 000 и орудий 13 000. Вот это бойня. Если считать в среднем немецкую дивизию по 20 000, то следует, что 170 дивизий, которые были сконцентрированы к 24/VI-41 г. на наших границах, имеют остаток в 400 000 человек, а немцы ещё продолжают наступать? Передовая линия от нас в 40 километрах. Ночью до того холодно спать, что тело сводят судороги, а огня разжечь нет возможности. Не сон, а мученье...

10 октября. Сегодня моему дорогому 3 года. Пусть живёт во славу русского оружия. Утром страшно холодно – страшно потому, что сразу после тёплого периода. Конца истреблению людей не видно, сколько миллионов ещё будет бугорков, где будут лежать герои отечественной войны. Сидим у костра и ждём своей очереди. Стало известно, что немцы обошли справа наши войска на Западном направлении и вышли во фланг на станцию Сычёвка, которую мы 26/IX -41 г. проезжали. Что будет дальше, время покажет. Ночью исключительно холодно.

8 ноября. День снежный, не лётный. Справа беспрерывно бьёт артиллерия. Что под Москвой, надо полагать, что все силы там и мясорубка войны перерабатывает на шестой миллион. «Ничего в мире не исчезает и не пропадает, а только видоизменяется», -  так сказал Ломоносов, значит, и мы видоизменимся. Население получило к празднику «подарок». Ночью стрельба артиллерийская.

9 ноября. С утра как будто всё в порядке. Часов в 11 над нами «Савойя», нюхает, видимо, где батареи – предполагается, видимо, дело. Днём лениво постреливает наша артиллерия. Вечером через нас немец пустил две мины. Ночью артиллерийская перестрелка.

10-11 ноября. Холод начинает давать о себе знать, особенно голове.

8/XI-41 г. Информбюро приносит известия, которые слушаешь и думаешь, где же берётся столько техники и людей? Япония объявила войну США. Это что-то смешное, «Муха на Слона», но нам от этого будет много труднее. Днём на небольшой высоте бомбардировщик неизвестно чей. Пехотинцы, попадающие с передовой, много говорят, от чего становится не по себе.

«А жить хочется»

А ещё в тетради есть такая запись: «Вот видишь, где был конец. Что было, всё позабудешь, но прошу при всех явлениях в твоей жизни – не бросай сына. Воспитай и постарайся из него сделать всё, что в твоих будет силах, а покойный хотел бы его видеть инженером-электриком. Жаль умирать, не потому, что жить хочется, а потому, что хочется увидеть, что же будет после такой войны, а надо полагать, что будет хорошо. Пишу, а над головой сила германского оружия, что-то против нас замышляет, и, надо полагать, хорошее для них и плохое для нас. Ну вот и всё. Вспомни, как ты говорила «Мой чернинький», а теперь не твой. Крепко поцелуй сына и всех, и тебя целую. Нашедшего убедительно прошу отправить эту тетрадь по адресу: Свердловская обл., гор. Первоуральск – Динас, ул. Куйбышева, д. № 13. Блохиной Юлии Александровне для Арика».

На полях тетради Пряхин также оставил отметку: «Сбереги тетрадь Арику на память. Эх!!! А жить хочется!!!».

12 декабря на Александра Васильевича возбудили уголовное дело по «легендарной» статье 58-10. Цитируем: «Пряхин, служа в должности командира отделения 336 артполка, будучи враждебно настроен к существующему строю, высказывал контрреволюционные пораженческие настроения». Но уже 7 января дело было закрыто и сдано в архив. Офицера освободили из-под стражи и направили на фронт.

О самом Александре Пряхине известно немного. В постановлении на арест сказано, что он родился в 1913 году в Первоуральске (то есть в начале войны ему было 28 лет), сын торговца, беспартийный, образование среднее, не судим, женат. Погиб офицер 1 августа 1942 года. Похоронен в деревне Кокошилово Ржевского района Калининской области. Сегодня область называется Тверской.

Непосредственный участник боёв под Ржевом Пётр Михин вспоминал: «Мы наступали на Ржев по трупным полям. В ходе ржевских боёв появилось много «долин смерти» и «рощ смерти». Не побывавшему там трудно вообразить, что такое смердящее под летним солнцем месиво, состоящее из покрытых червями тысяч человеческих тел».

Комментарий

Александр Капустин, начальник Управления архивами Свердловской области:

- За сто лет архивной службы выставки в таком формате мы ещё не проводили. Новшество заключается в её мультимедийном характере. Документы не просто сканируются, они переносятся на конкретные носители. Мы многие документы копируем, хотя они и выглядят как подлинники, так как боимся за оригиналы. В нынешней выставке представлены документы разных участников, разных ведомств, в том числе ФСБ по Центральному военному округу. Благодаря ей, мы можем не просто узнать, сколько граммов хлеба в день приходилось на человека, сколько танков было выпущено на Урале, мы уже можем делать выводы, какой ценой была достигнута Победа.