Читатели «АиФ-Урал» хорошо помнят нашу акцию «Уральский полк». Сотни жителей Свердловской области делились на страницах еженедельника воспоминаниями о своих близких – ветеранах Великой Отечественной войны. В этом году мы вновь формируем на «Уральский полк», в ряды которого будут зачислены дети войны.
Незабываемая боль
«Когда началась война, мне было шесть лет. Помню отца, обритого наголо, который после сборов в посёлке Ис приехал на несколько часов, чтобы проститься с семьёй и взять необходимое. Помню, как посуровела мама, как помрачнела бабушка. С тех пор жили в постоянной тревоге за тех, кто ушёл на фронт. О новостях узнавали в очередях, от соседей, у которых было радио. С нетерпением ждали почтальона. Часто приходилось слышать, что кто-то получил похоронку. Нас это горе обходило стороной почти четыре года. Последнее письмо от отца получили в середине апреля 1945 года, где он писал, что выписался из госпиталя, что трудно перешли Карпаты, что награждён медалью «За боевые заслуги», что враг бежит, что скоро войне – конец. А через неделю – похоронка. Погиб папа 10 марта в Польше, похоронен в 500 метрах южнее станции Павловице. Не могли этому поверить.
И вот Победа! Утром 9 мая иду в школу (заканчивала второй класс). Подружка кричит из окна своего дома: «По радио передали, что сегодня не учимся! Победа!». Не поверила, думала, что шутит. Пришла в школу, а там тишина, никого из ребят. Села за свою парту и заплакала. Тут подошла ко мне наша учительница Нина Петровна Мальгина, обняла меня, и мы долго, обнявшись, плакали… А потом стали приходить с войны солдаты в наш посёлок Нижнетуринский завод. Я не верила в гибель отца. Мои детские фантазии разыгрывались. Мне хотелось встретить папу, привести домой и всех удивить. Тайно ото всех я ходила почти всё лето на вокзал к приходу поезда. И, конечно, никого не встретила. Вспоминая то далёкое военное детство, я всегда думаю: почему мы, люди, не ценим то, что имеем, забываем, какой ценой завоёван мир? Почему сейчас, в мирное время, люди озлоблены, завистливы, эгоистичны?»
А. Гаврилова, учитель, ветеран труда, почётный гражданин г. Нижняя Тура
«Ты здоров»
«С первых дней войны началась мобилизация на фронт. Мама - председатель военно-медицинской комиссии при райвоенкомате. Моему брату 27 июня 1941 года исполнилось 17 лет, а через месяц, 27 июля, он уходит добровольцем на фронт.
Год сорок первый, первый год войны.
Военкоматом шёл отбор,
И подписала мама-врач свой «приговор»
В семнадцать сыну: «Ты здоров».
В 1944 году брат вернулся с фронта после тяжёлого ранения инвалидом и с орденом Красной Звезды. А мы, школьники, прерванные войной каникулы продолжили на колхозных картофельных полях. В 12 лет я уже умела запрягать и распрягать лошадь. В 1942 году мама получила приказ выехать на работу в должности главного врача районной больницы в посёлок Канин Кожвинского района. Там мы жили с мамой за перегородкой в приёмном кабинете больницы. За ширмой – только кровать и стол, за которым я делала домашние задания. Здесь мы со сверстниками тоже работали. В районе подсобного хозяйства, на правом берегу Печоры, были заводи с ивами. В зарослях мы ножами срезали зелёные молодые веточки ивняка для силосных ям. Об этой работе и сегодня напоминают шрамы на левой кисти – иногда с веткой «строгали» и себя. В каникулы в колхозе с июня до половины сентября – учебный год начинался с 1 октября. Вставали рано и, если позволяла погода, работали до темноты. В сентябре 1944 года отряд комсомольцев, в числе которого была и я, отправили на лесоучасток. Наша бригада занималась подготовкой стоек для воркутинских шахт. Нужно было спилить нужного диаметра дерево, отрубить все сучья, ветки, распилить и сложить в штабель. Наши инструменты: двуручная пила, топор, керосин для снятия смолы с зубьев пилы…»
Генриэтта Нефедова, г. Екатеринбург
Четыре дня
«Семь лет мне было, когда началась война. Моя детская память сохранила и пронесла сквозь годы особенно бережно четыре дня роковых сороковых.
День объявления войны. Мой отец, Новосёлов Николай Матвеевич – инструктор райкома партии, – был тогда тяжело болен, болезнь сопровождалась высокой температурой. Но он молча надел чёрное пальто и пошёл в военкомат. Его не взяли на фронт из-за болезни. Но до сих пор помню папу в чёрном пальто в жарком июне и свой страх за него.
Второй день – 21 ноября 1941 года. За мной, первоклассницей, в школу пришла мама и, ничего не сказав, повела к военкомату. Там нас уже ждал отец. Мы провожали его на фронт, не зная, что видим живым и здоровым в последний раз. Был мороз, папа - в белом полушубке, в портупее и в будёновке, которая всегда была при нём. Он сел в грузовой машине на лавочку, помахал на прощание…
Третий день – в декабре 1942 года. В нашем доме наряженная ёлка, мы готовимся к встрече нового, 1943 года. Стук в дверь. Похоронка. Рёв, стон, крики… Всё, его больше не будет в нашей жизни никогда. Отца двух дочерей, единственного сына, мужа, родней которого у мамы, выросшей в детском доме, не было никого. Мой отец, капитан Новосёлов, погиб 1 декабря 1942 года у деревни Брюханово Калининской области.
Четвёртый день – День Победы! Все вокруг пели, танцевали, радовались и… плакали от счастья, а мы ещё и от горя, что наш папа не вернется никогда.
Лишь в начале 2015 года я смогла найти место захоронения моего папы. Оказалось, что он покоится в братской могиле в сельском поселении Тверской области. В силу преклонного возраста и состояния здоровья у меня нет возможности там побывать. Говорят, что на этой братской могиле нет даже мемориальной доски, поскольку у местной власти нет на это денег. Сердце болит, как подумаю об этом. И очень-очень горько за своё бедное Отечество».
Лилия Школина, Новоуральск
Страшный детский плач
Эту пронзительную историю облёк в стихотворную форму ветеран труда Николай Плясунов из города Михайловска, Нижнесергинского района:
В каждый дом приходила война,
Сотни деревень сгорело дотла,
И не было горя сильней,
Но мы вновь вспоминаем о ней.
Вот и всё-всё прошло,
Ни солдат, ни вдов нет давно,
Остались дети военных лет,
Которые помнят, как уходил на фронт их дед.
Хорошо помнил малец,
Что не вернулся ни дед, ни отец.
Помнил бомбёжку в деревне – огонь и мрак,
А наутро с соседкой хоронили мать.
Она закрывала глаза мальчонки руками,
Но они были и так слепы, полны слезами.
Нащупала пуговку где-то в белье:
«Будет талисман, сынок, мамин, возьми себе».
Был в детском доме на Урале, там и Победу с надеждой ждали.
Радость и веселье – подходит с фронта эшелон,
А в приюте том стоит всё вверх дном.
Страшный детский плач, как вой диких зверей,
Отобрала война у них отцов и матерей.
После службы нашёл деревню, что бомбили,
И где маму хоронили.
…Только не легче стало сыну.
Не нашёл родных слов на гранитной плите,
Все документы сгорели в огне.
Будем верить, что это её могила,
Пусть успокоится сердце у сына.
Пуговку он до сих пор хранит от того сарафана,
Это всё, что оставила мама!