Когда летом 1918 года в Екатеринбург, спешно покинутый большевиками, входили чехи, значительная часть горожан встречала их как освободителей. Многим казалось, что новая власть пришла надолго. Но 1 июля 1919-го белые оставили Пермь и Кунгур, 4 июля - Красноуфимск. На очереди была столица Урала.
«Конец земли»
Под властью Чехословацкого корпуса, Временного областного правительства Урала и Сибирской армии Колчака Екатеринбург пробыл чуть менее года. События развивались слишком стремительно. Ещё в мае в городе состоялся съезд предпринимателей и промышленников, собравший более 600 человек. Адмирал Колчак выступал с зажигательными речами о восстановлении экономики, «импортозамещении» и собирался перевести ставку из Омска в Екатеринбург. Но победы большевиков на фронте смешали все карты Верховного правителя. «Аналитики» ругали «сепаратизм» генерала Радолы Гайды (10 июля его отстранили от руководства Сибирской армией), а также происки красных партизан, спиливших телефонно-телеграфные столбы между Михайловским и Нижнесергинским заводами и лишивших белых связи.
Возвращение красных воспринималось многими не иначе, как конец света. К середине лета по городу поползли тревожные слухи, что город уже окружён, что ему не устоять. Чиновник Госбанка, бежавший из Перми, рассказывал: «Мы так же, как и вы, считали, что время ещё есть, что большевики у Вятки, а они оказались у Перми. Наши войска не желают драться, а едут длинной лентой на подводах, а за ними следуют красные. Наши остановятся кормить лошадей, и красные тоже. Увидят, что наши двинулись, и красные двигаются за ними. И те и другие не стреляют, не дерутся».
За неделю до катастрофы железнодорожный вокзал ежедневно осаждали многотысячные толпы. Очень трудно было добраться до поездов вообще, попасть же в вагон для большинства гражданских оказывалось делом почти невозможным, разве что по большой «протекции» или за взятку. Те, кто отчаялся бежать по железной дороге, покидали город иными способами.
«Несмотря на ранний час, на улицах было большое движение, повсюду шли подводы, нагруженные домашним скарбом, - вспоминал очевидец тех событий, автор мемуаров «Екатеринбург – Владивосток (1917–1922)», банкир Владимир Аничков. - Всё это были люди, потерявшие надежду найти место на поездах и решившие ехать в Тюмень на лошадях. Многие шли пешком с котомками за плечами. Армия не дралась, а уходила на обозах, и трёхдневная беспорядочная эвакуация ещё сильнее действовала на психику. А кто бежал? Из кого состояли эти десятки тысяч беженцев, идущих пешком по шоссе? «Буржуи»? Нет! Их был небольшой процент. Бежал народ, не сочувствовавший красным».
Аничков приводит разговор с польской женщиной, которая, спасаясь от ужасов Первой мировой, пешком (!) добралась до Урала.
- Больше года проработала на Верх-Исетском заводе, да вот они опять сюда идут.
- Кто, немцы?
- Не, красные... Говорят, они похуже немцев будут. Завод-то бросила, да не знаю, куда идти. Люди говорят, что скоро уж конец земли...
«Я успокоил её, сказав, что земли в три-четыре раза больше, чем то расстояние, что она прошла. А там уже море будет. А коли на юг свернёшь, попадёшь в Китай. Там тоже земли много», - рассказывает писатель.
Сам Аничков, которого неизбежно ждал расстрел, покидал город с последним чехословацким поездом. Но возникла проблема: железнодорожники, чьи симпатии, видимо, были на стороне красных, отказались предоставить легионерам паровоз. Те, вооружённые винтовками и бомбами, начали было штурмовать станцию, но в конце концов попросту подкупили машиниста, который помимо денег получил мешок продуктов и ведро водки.
Первый парад
Екатеринбургская операция продлилась 15 дней, и соотношение сил было не в пользу белых. Красные (2-я и 3-я армии): 40,3 тысячи штыков; 5,7 тысячи сабель; 226 орудий; 961 пулемёт. Сибирская армия Колчака: 34,1 тысячи штыков; 5,1 тысячи сабель; 154 орудия; 538 пулемётов. Задача отнюдь не сводилась только к взятию города, а заключалась в уничтожении противника на всём Среднем Урале. Но, несмотря на численное преимущество РККА и победы красных на всех направлениях, сдавать город без боя белые не собирались.
Утром 14 июля большевики прорвались к станции Екатеринбург-II (Шарташ), где их поджидали бронепоезд и броневики колчаковцев. С другой стороны большевики овладели Верх-Исетским заводом. Считается, что одним из первых в город вошёл прославленный комдив РККА Владимир Азин, именем которого названа одна из улиц. Именно он сколотил из лучших полков своей 28-й «железной» дивизии сводную бригаду и, пройдя через «горные проходы», ударил по белым с тыла. Этот манёвр решил исход сражения.
Большая часть города, включая центр, была захвачена к двум часам ночи, но в ряде районов, в том числе на железнодорожной станции Екатеринбург-I, стрельба продолжалась до утра. Очевидцы рассказывали, что из-за нехватки паровозов белые не смогли отогнать часть эшелонов и подожгли сортировочную платформу и пакгауз. Пожар потушили рабочие-железнодорожники.
В Екатеринбурге и близ него было захвачено 3,5 тысячи пленных. В тот же день, 15 июля, на Кафедральной площади состоялся военный парад – первый парад Красной армии в Екатеринбурге.
Улица имени «зверя»
К слову, Владимир Азин (Вольдемар Азиньш) – личность примечательная. Советские историки рассматривали его не иначе как вариант «латышского Чапая»: талантливый командир-самородок, нежно любивший жену, отдавал свой паёк голодным красноармейцам и катал на служебном автомобиле детей. Участники бойни с другой стороны, наоборот, утверждали, что военачальник он был посредственный, садист, не жалевший ни своих, ни чужих, пьяница и гуляка. Как-то на станции Куеда он лично расстрелял каждого десятого своего бойца, в панике бросившего поле боя.
И даже по поводу гибели Азина существует не одна, а четыре или пять версий. После того, как комдива взяли в плен белоказаки, его пытали, потом привязали к двум лошадям (или деревьям) и разорвали надвое. Утверждается также, что он был повешен или расстрелян. Перед смертью на грудь ему повесили табличку с надписью «Красный зверь Азин».
Впрочем, есть альтернативные мнения. «Пленение и смерть В. М. Азина породили уже не просто легенды, а откровенное сочинительство, - считает уральский историк Александр Кручинин. - Отсюда и полный набор белых зверств: пытки, повешение, отрубленные руки, ноги и голова! Но, увы, всё это позднейший вымысел. Свидетелей героической, да и любой другой смерти Азина нет».
И ещё: вообще-то Екатеринбургской (как и Пермской) операцией руководил командарм Василий Шорин, которого за неё наградили почётным золотым оружием – шашкой с орденом Красного Знамени на эфесе. Позднее он «курировал» ликвидацию войск знаменитого барона Унгерна. Но в 1938 году Шорин оказался в списке «врагов народа» и был расстрелян. Поэтому улица Азина в Екатеринбурге есть, а улицы Шорина нет.
Реваншбург или Местиград?
После того, как красные взяли город, в столице Урала началась массовая кампания по переименованию всего и вся. Вознесенскую площадь, напротив которой стоял дом инженера Ипатьева, «окрестили» в 1919 году площадью Народной мести, Кафедральную – площадью 1905 года. В сентябре в «Колизее», а потом в особняке купцов Баландиных (ул. Карла Либкнехта, 38, ныне учебный театр ЕГТИ) открыли Дом просвещения Красной армии. В его стенах проходили лекции, дискуссии и концерты, а в близлежащем саду (ныне – сад Вайнера) тренировались красноармейцы.
Тогда же впервые пошли разговоры о переименовании города. В СМИ началась массированная атака на императрицу Екатерину I («неграмотная, развратная баба, случайно оказавшаяся на престоле»). Имена Екатеринбургу предлагались самые причудливые: Реваншбург, Местиград, Уралосвердловск, Уралград, Красный Урал, Андрейград (от псевдонима Свердлова «товарищ Андрей»), Ленинбург.
«Советское правительство отменило погоны, звания и царские награды, ликвидировало само понятие офицерства, министерства сменились комиссариатами, но постепенно всё возвращалось на круги своя, - поясняет научный сотрудник Музея боевой славы Урала (Дом офицеров ЦВО) Елена Худякова. – Командиры и комиссары Красной армии понимали, что людей необходимо поощрять. За героизм вручалось именное оружие, часы, портсигары, всё, что имело какую-то ценность. Ещё до введения военной формы в моду вошли кожаные куртки. Они были практичны, их было удобны мыть и чистить от грязи и крови. Позднее ввели знаменитые будёновки («богатырки»), разработанные по эскизам художника Виктора Васнецова – автора «Трёх богатырей». Они, кстати сказать, очень напоминают церковные купола, но никого в те годы это не смутило».
Второй век Октября. Почему россияне не могут забыть советский праздник 
«Толпа неистово хохотала». Жестокость и зверства Гражданской войны на Урале 
В Екатеринбурге волонтеры отремонтируют дом, построенный до Революции