Анастасия Ленивцева – о том, каково сегодня быть многодетной мамой

Почему не учат?

Кристина Шабунина, «АиФ-Урал»: Анастасия, три года назад вы с мужем удочерили сестрёнок-тройняшек. На ваш взгляд, ситуация с детьми-сиротами изменилась в Свердловской области? Или воспитанники детдомов по-прежнему никому не нужны?

Анастасия Ленивцева: Я не назову точное количество детей, но меньше их, по моим наблюдениям, не стало. При этом у меня много знакомых, кто хотел бы усыновить ребёнка. У нас другой перекос пошел – социальное сиротство выросло. Есть мама, есть папа, а ребёнок где-то на попечении у государства находится. Ты можешь его взять в семью, только тебе его вернуть потом придётся. При этом приёмных родителей к подобному не готовят. Представьте, как это чудовищно для них.

Обусловлено это тем, что у нас очень мало фостерских семей. Что такое фостерская семья на западе? Ребёнок поступает на воспитание в семью, родителю платится зарплата как воспитателю, а государство обеспечивает все льготы. У нас же сплошные крайности: если обогрел сироту, то она навсегда должна остаться с тобой. При этом работа мамой за деньги воспринимается как что-то оскорбительное. Считается, что на бедной сиротке хотят заработать какую-то денежку.

– Как можно исправить ситуацию?

– Необходимо разрабатывать качественные программы. У нас есть школа приёмных родителей, где, казалось бы, всему этому учат. Но, сколько я ни общалась с людьми, прошедшими эту школу, вижу, что многие моменты они знают не очень хорошо. У нас как это происходит? Пришли люди, готовые взять ребёнка, – «да ради бога»! Отдали, перекрестились... Дети пристроены, очередная галочка в очередном отчёте поставлена.

Где брать опыт?

– Как вы оцениваете систему детских домов и иных социальных учреждений в области?

– Корень проблем – в отсутствии контроля. Вот вы попробуйте ради интереса найти в Интернете нормы, сколько одежды и продуктов питания приходится на одного ребёнка. Да не найдёте никогда! Между тем, если бы мы владели этими цифрами, был бы какой-никакой контроль. Сегодня же хозяйственная деятельность отдельно взятого детдома лежит на его плечах. И что происходит за его дверями, известно только руководству.

Да, проверки в детдомах также случаются. Но … в их результативность я, честно, не особо верю. Была бы открытость и гласность, мы бы чётко знали, в чём нуждаются дети, и благотворительная помощь оказывалась бы более целевая. Может быть, не нужны конкретному детдому горы ненужных игрушек, а нужны колготки и носки?

– Другая больная сторона вопроса – низкий профессиональный уровень тех, кто там работает.

– Что неудивительно – там очень низкие зарплаты. Вот несколько примеров, известных мне. В одном из детдомов повара продавали мясо, закупаемое для учреждения. Я стесняюсь спросить: а чем же кормили детей? В другом детдоме работники, заходя в детскую спальню, открывали настежь все окна. Где-то к обеду у половины ребятишек поднималась температура, и вечером их увозили на скорой. Зато работницы с едой – «порционка»-то до конца недели подана.

– Проблемы концентрируются не только в стенах детдомах, но и за его пределами. Выпускники детдомов в большинстве своём абсолютно не приспособлены в жизни.

– Действительно, программы по социализации практически отсутствуют. Есть исключения – в Екатеринбурге, к примеру, где хорошо развито волонтёрское движение, детей вывозят на мероприятия и общаются с ними. Но это не повсеместно. Что мы получаем на выходе? Молодых людей, не знакомых с товарно-денежными отношениями, не представляющих, что такое семья. Возможно, в фостерские семьи как раз-таки надо помещать не малышей, а взрослых детей 16-17 лет. Иначе откуда у них возьмётся опыт семьи?

Откуда агрессия?

– Власти любят говорить о росте рождаемости на официальных и праздничных мероприятиях. А как на деле? Помогают ли многодетным семьям не словом, а делом?

– Быть многодетной мамой сегодня очень непросто, причём трудности начинаются с первых шагов. Вы попробуйте посетить любой орган опеки или соцзащиты с точки зрения малой мобильной группы. Почему кабинет руководителя находится на первом этаже, а все остальные – на этажах выше? Как заползти туда с коляской?

– Как-то вы упомянули о «странном сознании общества». В том плане, что на тех, кто усыновляет детей, многие глядят косо и подозревают в желании получить какие-то выгоды.

– Общество не готово к усыновлению. Сейчас, когда в собственных семьях происходят такие неприятные ситуации, как потеря работы и снижение расходов, людям не до сирот. Что касается моей семьи, то многие, узнав, что дети усыновлены, очень удивляются, а потом говорят: «Ну, так вам теперь легче стало, государство же помогает». Людям часто кажется, что ребёнок усыновляется ради чего-то. Им и в голову не приходит, что сделать это можно просто так. Лично у нашей семьи никаких пособий и дотаций нет, потому что к малоимущим мы не относимся. Поэтому когда проносятся слухи о новых грядущих сокращениях, мы с мужем вздрагиваем и думаем о том, где бы еще картошки посадить.

Я – за большую семью и большое количество детей, но лишний раз стараюсь не афишировать, что у меня их много. Многодетных мам ставят в ситуацию, когда они должны оправдываться и скрывать количество детей. Почему-то людям кажется, будто многодетная семья – это та, которая оторвала лакомый кусок из бюджета и шикует на эти деньги.

Смотрите также:

• Уральских подростков толкают на самоубийство проблемы в семье и наркотики →
• Сироты на Среднем Урале страдают от неприспособленности к жизни →
• Татьяна Мерзлякова задалась вопросом: «Откуда берутся сироты?» →