Координатор «Мемориала»: «Маскам скорби место в центре Екатеринбурга»

«Чем глубже ты познаешь мрачную сторону жизни, тем больше любишь и ценишь светлую», - говорит координатор Уральского Мемориала Анна ПАСТУХОВА.

Эмоциональный образ

Рада БОЖЕНКО, «АиФ-Урал»: «Не так давно известный историк Алексей Мосин в одной из социальных сетей задался вопросом, с какого возраста можно рассказывать детям о государственном терроре и политических репрессиях в нашей стране? А вы как считаете?»

Анна ПАСТУХОВА: «Думаю, что Алексей Геннадьевич со своими внуками на эту тему с их младенчества беседует. А я как педагог в прошлой жизни, понимаю, что любую информацию нужно преподносить ребенку в форме, доступной для его возраста. Понимаете, говорить нужно не столько о репрессиях, а о жизненных ценностях, закладывать их сызмальства.  И когда подросток столкнется с фактами – как у людей отнимали жизнь, как растаптывали их достоинство – он будет воспринимать их, как драму. Если же ценности в человека не заложены, он и не будет воспринимать эту страницу истории, как трагедию: «Ну, подумаешь, к стенке поставили». Почувствовать и прочувствовать трагедию, которая произошла не с тобой, а с другим человеком – колоссальный труд. И к нему ребенка нужно подводить. Я вожу экскурсии школьников на 12-й километр Московского тракта (мемориал жертвам политических репрессий – Прим. ред.), но там очень сложно прочувствовать людскую боль, потому что нет ни информационного наполнения, ни какого-то эмоционального образа».

- Скоро на территории мемориала появится эмоциональный образ - «Маски скорби».

- Я не рада, что их поставят именно там. Они должны быть в самом Екатеринбурге. Наш город известен тремя общемировыми фактами: здесь расстреляли царя, здесь был Борис Ельцин, и здесь родился Эрнст Неизвестный. Так должно же быть в центре города хотя бы одно произведение великого скульптора! Слава богу, есть музей Неизвестного, но ведь это «мелкая пластика», тогда как художник – монументалист.

Думаю, что установку монумента в центре города по-прежнему не допустили «искусствоведы в штатском». Недаром же и к мемориалу на 12-й километр до сих пор не идет никакой общедоступный транспорт. Вы знаете, что такое совесть? Это память общества, усвояемая отдельным лицом. И если мы не сделаем так, чтобы каждый юный житель нашего города хотя бы раз съездил на Мемориал памяти жертв политических репрессий, не сделаем ничего для того, чтобы школьники и студенты не пожимали плечами: «12-й километр? А что там такое?» - мы бессовестные.

Мне вообще иногда кажется, что мы живем в каком-то имитационном обществе. То у нас имитационные выборы, то имитационная демократия… И память у нас тоже имитационная.

Ужаснуться, чтобы очиститься

- Но есть же люди, способные вывести общество из состояния беспамятства?

- Страшная проблема в том, что на сегодняшний день практически все лагерники, все те, кто заглянул за грань жизни и смерти, добра и зла, ушли из жизни. Они и так-то молчали, а теперь и некому рассказать правнукам о том, что было пережито. На кого остается надеяться? На учителей. Но мы знаем, как они в этом отношении несвободны, и какое давление на них оказывается. Поэтому честь и слава тем, кто несмотря ни на что отдает долг памяти.

 Не так давно я участвовала в разговоре о культуре памяти. Культура культурой, но должна быть и инфраструктура. На чем память сохранять? Она не должна быть облачной структурой, с ней нужно каким-то образом соприкоснуться. Речь нужно вести о культуре прикосновения к памяти. Вот, например, в городе Пирна в Германии была психбольница, в которой нацисты впервые против душевнобольных людей применили эвтаназию – это только так называлось, на самом деле это было массовое убийство в газовых камерах. И каждую весну в День памяти школьники Дрездена выходят и на плитках мостовой от этой больницы до центра города акриловыми красками ставят крестики. И ни один концлагерь в Германии не разрушен – там созданы музеи. Чем глубже ты познаешь мрачную сторону жизни, тем больше любишь и ценишь светлую.  

- О мрачных сторонах сегодня говорится только лишь «по поводу». 

-Видимо, у нас сегодня кому-то память тревожна, иначе, почему ее участок, связанный с политическими репрессиями, усердно зачищается? В Книге памяти жертв политических репрессий Свердловской области приведены слова Эдуарда Росселя: «…И на этом мрачном фоне политические репрессии, развязанные сталинским режимом в бывшем Советском Союзе, потрясают своей бессмысленностью и безумной жестокостью. Во всей мировой истории нет примеров столь масштабного и методичного террора, развязанного властью против собственного народа». Под каждым словом подпишусь! Но ведь сегодня редко, кто из власти говорит такие слова. Сглаживаются акценты.

До тех пор, пока мы не отойдем от государственного вранья на всех уровнях, не ужаснемся этому, наша совесть и, стало быть память, не будут очищены. Об этом лучше всего выразил Булат Окуджава, чей папа лежит на нашем 12-м километре: «Пока от вранья не отвыкнет, традиции давней назло, покуда не всхлипнем, не вскрикнем: куда это нас занесло?! Пока покаянного слова не выдохнет впалая грудь, придется нам снова и снова холопскую лямку тянуть».

Уверена, память – это проблема возрождения не индивидуальной совести, а совести всей страны. В фильме Тенгиза Абуладзе «Покаяние» ведь очень точно показано – преступления совершают (или остаются к ним равнодушными) отцы и деды, а «расхлебывают» следующие поколения – либо происходят личные трагедии, либо они продолжают раскручивать этот молох. 

Смотрите также:

• Анна Пастухова: «Маски скорби» Неизвестного должны стоять в центре города →
• Николай Салмин: «Нам навязывают чуждые для россиян ценности» →
• Анна Кирьянова рассуждает об опасности квазипатриотизма →