Тавдинские страдания: репортаж на развалинах эпохи

Приговор Куковякину, обанкротившему Тавдинский гидролизный завод, оставил у горожан двойственное чувство. Мы решили не оставлять эту тему на произвол судьбы. Корреспондент «АиФ-Урал» побывал в Тавде, прогулялся по развалинам преуспевающего когда-то легендарного предприятия и пообщался с бывшими заводчанами.

Ловить нечего

От Екатеринбурга до Тавды – 360 километров. Из-за особенностей почвы дома здесь в основном одноэтажные, деревянные, почти при каждом есть свой огород или приусадебное хозяйство. Пятиэтажек очень мало. У большей части жителей – свои огороды и приусадебное хозяйство, что позволяет людям выживать во время кризиса.

Когда-то Тавда была вполне процветающим городом. Помимо гидролизного, работали механический завод, лесокомбинат, существовало судоходство. Десяток предприятий обеспечивали горожан работой.

Сегодня ничего этого нет. Фанерный завод, по словам тавдинцев, испытывает не лучшие времена. Есть пожарная часть, но устроиться туда не так-то просто. Работают несколько лесопилок, однако лес приходится возить из Гаринского и Таборинского районов, своего осталось очень мало. И, несмотря на то что Тавдинский район – одно из самых экологически чистых мест на Урале, с замечательной охотой и рыбалкой, грибами и ягодами, молодёжь отсюда бежит. Говорят: «Ловить здесь нечего…»

Зловещее место

Развалины преуспевающего когда-то Тавдинского гидролизного завода, обеспечивающего всю социалку и инфраструктуру, сегодня выглядят зловеще. На въезде до сих пор сохранился указатель со стрелкой. Местный житель Алексей согласился выступить проводником и показал нам завод. Вернее, то, что от него осталось.

Полуразрушенные строения, посредине – огромная труба, траншеи, занесённые снегом. Бродить здесь небезопасно. Ещё в «нулевые» из земли были выкорчеваны дорогостоящие кабели, вывезено оборудование, попилены и сданы в металлолом железные конструкции.

Рискуя жизнью, мы забрались на третий этаж одного из зданий. Груды битого кирпича, ржавая арматура, пустые бутылки. Впрочем, можно понять, что вот здесь, например, были душевые, там – офисное помещение, а тут работал какой-то цех. По словам Алексея, летом здесь лазает ребятня, хотя места эти – не для детских игр. Того и гляди, рухнет одна из плит и погребёт под собою детишек-экстремалов. Самым лучшим было бы оцепить эту территорию и поставить сторожей…

Здание с надписью «Слава труду!» с выбитыми окнами смотрится как насмешка над былым величием. Единственные сохранившиеся объекты – столовая и обелиск памяти воинов лесокомбинатовцев, погибших в боях за Родину.

Показательно, сегодня тавдинцы сами потихоньку разбирают останки завода на кирпич и продают. Вероятнее всего, через пару-тройку лет от него не останется камня на камне.

Крик души

Вспоминает председатель профкома завода Людмила Соловьёва: «Я на развалинах завода стараюсь не бывать. Ели иногда еду мимо – сердце сжимается. Ведь 17 лет здесь проработала, выросла, лучшие годы там прошли. Если бы завод не закрыли – вся жизнь бы пошла по-другому. Я ведь в 2005 году уже была начальником смены ТЭЦ, получала 18 тысяч рублей. Это и сейчас в Тавде большие деньги!

Самое худшее время – это конец 90-х - начало «нулевых», когда начались перебои с зарплатой. Как-то полгода не получали ни копейки. Ну, иногда, чтоб не померли с голоду, выдавали рублей по пятьсот. Нам говорили, что нет реализации, однако фуры со спиртом ежедневно шли сплошным потоком, продукция вывозилась в самых разных направлениях. У меня на тот момент огорода не было, жила в общежитии, в маленькой комнатке, с двумя детьми. Когда начинались перебои с деньгами, начинала «прессовать» мужа. Как-то раз он уехал на вахту, долго отсутствовал. Так вот девчонки в общаге, пока я работала, кормили детей, водили их в садик, стирали. Молодые не поймут, что для нас значил коллектив. Работали день и ночь, выходили на смену в выходные, вместе отмечали дни рождения и свадьбы…»

Женщины против ОПС

Заводчане вспоминают, что в периоды безденежья очень выручали сады и огороды. Кроме того, в районе – много пожилых людей, которым трудно выполнять домашнюю работу: колоть дрова, носить воду, вскапывать землю. Мужики за небольшую плату им помогали. Многие уехали на «севера». До сих пор ездят…

Конечно, терпеть всё это было тяжело. Заводчане выходили на митинги и пикеты, организовывали голодовки, боролись за свои права.

Вспоминает Людмила Свиридова, оператор: «Пока люди недоедали, Куковякин выступал спонсором городских праздников. У него крест золотой во всё пузо, он кум королю, а нам есть нечего. Однажды на день города пригласил популярную группу из Москвы и устроил роскошный фейерверк. Сколько денег тогда в воздух запустили – один Бог ведает. Как-то несколько месяцев сидели без зарплаты. Женщины не выдержали и устроили пикет у ворот завода. Просто не пропускали транспорт, даже под машины бросались. И мы победили! Получили половину всей задолженности по зарплате. В городе тогда говорили: несколько женщин одолели ОПС «Уралмаш»!

Люди и судьбы

Татьяна Кузнецова, сепараторщик:

– Жизнь у людей после того, как завода не стало, сложилась по-разному. Кто-то вышел на пенсию, кто-то на север уехал. Хуже всего поначалу было. Работы нет, денег нет, за квартиру месяцами не платили, одеться – и то было не во что. А ведь нужно чем-то детей кормить. Слава Богу, город у нас небольшой, сады у многих, ими и жили. Многие спились, а кто-то и руки на себя наложил – от безнадёги…

Людмила Павлова, работница ТГЗ:

– Мне повезло, я почти сразу после закрытия завода вышла на пенсию. Но вспоминать то время не хочу. Столько воды утекло, столько народу умерло…

Да, были и те, кто спился. Одна из женщин трудилась на теплоподаче, была слаба на алкоголь. Но пока был завод – всегда держала себя в руках. А вот когда работы не стало, совсем опустилась. Однажды выпила, совершила убийство, надолго села в тюрьму.

Проблема ведь была не только в том, что работать негде. Гидролизники в большинстве своём – специалисты узкого профиля. «Когда завода не стало – многие жили за счёт родителей-пенсионеров, но тогда и пенсию частенько задерживали, – говорит Людмила Свиридова. – Мы долгое время сидели на одной картошке. Я потом на картошку смотреть не могла. Потом работала поваром, продавцом.…»

Непросто всё сложилось и у Людмилы Соловьёвой: «Долгое время не могла найти работу, как профсоюзного лидера меня никуда не брали. Работала няней, уборщицей, на продуктовой базе у частника, сегодня тружусь завхозом на Тавдинской ЦРБ за 9 тысяч рублей. Но на судьбу не жалуюсь, если надо – буду работать и за пять. У меня двое замечательных сыновей, старший уже женат, младший мечтает стать поваром. Не за себя, за людей обидно…»

Смотрите также:

• Детство со вкусом железа: как уральские дети работали на благо фронта →
• Тавда: как убивали гидролизный завод →
• Потусторонние безобразия →