Для городского исследователя Алёны Куниловой парк имени Энгельса – особое пространство. С 2018 года она изучает историю родной ей улицы, делится находками в своём блоге и проводит городские прогулки по окрестному району. Сейчас, когда долгожданная реконструкция парка идёт полным ходом, некоторые вопросы всё равно требуют к себе пристального внимания. Подробности читайте на ural.aif.ru.
Энгельс и козы
Дарья Попович, «АиФ-Урал»:– Почему судьба парка имени Энгельса так важна для вас?
Алёна Кунилова: – В какой-то момент, как многие мои друзья и знакомые, в середине 2000-х, я уехала из Екатеринбурга и прожила пять лет в Москве, много путешествовала по миру. Тогда я не ощущала, как родной город для меня важен, не чувствовала связи с ним.
Когда вернулась, стала узнавать Екатеринбург заново и поняла его ценность для себя. Оказалось, что именно здесь мне лучше всего. Мне хотелось сближаться с людьми, развивать горизонтальные связи, строить отношения с городом.
В 2018 году я окончила Школу авторских маршрутов при Государственном центре современного искусства и увлеклась историей города, особенно тем, как менялась городская среда на протяжении последних лет ста и как на любой улице Екатеринбурга, даже самой обыкновенной, отражались важные исторические эпохи страны и мира.
Парк Энгельса разбили в 1925 году на месте бывшей Малаховской площади, пользовавшейся до революции дурной славой. Советская власть выгнала отсюда притоны и кабаки, на их месте появились деревья. Однако место словно имело плохую карму – и первое озеленение было неудачным, и даже до войны, по рассказам старожилов, тут собирались маргинальные компании. После открытия в парке был бюст Фридриха Энгельса, но его похитили неизвестные, а из газетного архива я узнала, что тут разгуливали козы и свиньи (сейчас это сложно представить, но в 1927 году горожане жили натуральным хозяйством, а Обсерваторская улица, нынешняя Бажова, была окраинной).
О том, что парку нужен уход, можно встретить архивные заметки из 60-х, 70-х годов. У меня хорошие воспоминания о парке из детства, из 80-х: тут был каток, летом иногда устраивали танцы, играла музыка. Но уже в 90-е парк снова был местом, куда соседи старались не заходить по вечерам. Много лет там не было освещения, устарели игровые детские площадки, а весной он превращался в гигантскую лужу. Одна радость – деревья, особенно в мае, когда всë цветёт. Хотя им тоже очень нужна забота и обновление.
С участниками прогулок по Бажова мы всегда заходили в парк и говорили о его истории и судьбе. За пять лет я привела сюда человек 300–350: все соглашались, что вопрос благоустройства давно назрел. И городские власти это тоже признавали – за последние 10 лет было несколько конкурсов на разработку проекта, а в 2019 году по муниципальному тендеру был сделан эскизный проект благоустройства и прошли общественные слушания по нему. Однако и он тогда остался на бумаге.
Искать компромисс
– Вы говорили, что реконструкцию не начинали из-за малого количества голосов. Какие ещё проблемы не давали городским властям заняться благоустройством парка?
– Денег на благоустройство парка в городской администрации не было, но можно было получить федеральное финансирование по конкурсу «Формирование комфортной городской среды». Несколько лет подряд в Екатеринбурге устраивали голосование за территорию для реконструкции в рамках этого нацпроекта, но парк Энгельса ни разу его не выиграл. В прошлый раз мы проиграли Академическому – растущему активному молодому району, которому тоже нужен парк. В этом году в конкурсе победил парк на Уралмаше, где жителей и поддержки в разы больше, чем в районе парка Энгельса, рядом с которым находится преимущественно старый жилой фонд и сообщество не такое сплоченное и молодое, как в этих районах.
В декабре 2021-го мы с несколькими активными соседями провели небольшую информационную кампанию среди тех, кто здесь живет: расклеивали листовки, агитировали голосовать.
Парк – важное городское пространство не только для жителей района, но и для тех, кто рядом работает. Я переписывалась с крупными компаниями, чьи офисы располагаются неподалеку, разговаривала с их руководителями. Все они поддержали нас и включились в голосование. Но даже с такой информационной поддержкой голосов для победы не хватало.
В январе 2022 года я выступила на «Ночи городских инициатив», где ещё раз озвучила проблему благоустройства парка. Это была площадка для общения городских активистов, НКО, представителей бизнеса и администрации. Мне было важно продолжать говорить про необходимость реконструкции, распространять эту идею, искать единомышленников. Такие вопросы не решаются быстро, но нельзя их оставлять: изменения происходят всегда только там, где есть внимание.
Мне кажется, то, что в итоге вариант для благоустройства нашёлся, – это заслуга всех жителей, кто так или иначе про него говорил, писал официальные запросы или собирал подписи. Я была одной из многих.
Администрация привлекла для благоустройства средства частного инвестора. Это необычная для нашего города практика, но, возможно, единственная в существующих условиях, чтобы решить проблему. Такой нашëлся компромисс, и проект тоже стал компромиссным и сильно отличается от того, который обсуждали с жителями летом 2019 года.
– Почему проект пришлось изменить?
– У любого общественного пространства есть несколько групп пользователей. Кто-то здесь гуляет с детьми, а кто-то выгуливает собак. Кто-то бегает по дорожкам, а кто-то по ним катает коляску. Когда обсуждали эскизный проект, были предложения, например, установить в парке крытое пространство для занятий гимнастикой и йогой, туалеты, а кому-то нужно было вернуть зимний каток и теплушку рядом с ним, как раньше. Но парк небольшой, это скорее даже сквер, поэтому тут в любом случае необходим и компромисс интересов пользователей, и современные проектные решения профессионалов.
В проекте, который обсуждался в 2019 году, был, например, небольшой водоём, однако эта тема вызвала самые горячие споры на слушаниях. Я считаю, что проектной организации не удалось «продать» её жителям, отстоять её необходимость. Водоём из проекта убрали, а вода в парке очень нужна растениям, особенно новым.
Нынешнее благоустройство никак не меняет существующие в парке функциональные зоны, они остаются на своих местах, новых не появится, на своих местах остаются и все дорожки. Из хорошего: в парке будут новые детские площадки с современным экооборудованием для трёх возрастных групп – от 0 до 3, от 3 до 7 и от 7 до 14 лет. Обещают новую детскую песочницу (размером 6х6).
На своём месте останется спортивная площадка, она ещё новая, её только отмоют, перекрасят и обещают добавить дополнительные снаряды. Паровоз останется – тоже компромисс, я считаю. Сколько с ним было связано травм за эти годы, но для многих он важный сентиментальный объект, часть воспоминаний о парке из детства и юности.
Проблему затопления парка планируют решить за счет поднятия уровня дорожек, устройства ливневой канализации. На главной площади парка появится плитка (по этому поводу у жителей есть опасения, но проверить их можно будет только в процессе эксплуатации, хотя в соседнем парке Павлика Морозова плитка как будто прижилась).
Наконец, парк станет светлым и, надеюсь, безопасным. И на осень запланированы работы по новому озеленению. Старые деревья при этом клянутся не трогать (для Екатеринбурга это очень больная тема).
– Алёна, на экскурсии вы говорили, что у парка словно плохая карма – всё время стоять заброшенным. Весной и осенью его затапливает. Почему так происходит? Как не допустить подобного после реконструкции?
– У парка должен появиться оператор – организация, которая будет после реконструкции обслуживать его каждый день, а не несколько раз в сезон, как до этого много лет делало «Екатеринбургское лесничество» – формально парком занимаются они. Но лесничество – это только дворники и люди с пилой, когда надо аварийные деревья убирать, а общественному пространству нужна культурная составляющая. Только так можно поддерживать и развивать территорию. В других городах, например, в Красноярске есть такая дирекция парков, у которой самые широкие полномочия и функции – от деревьев до ивентов. Кстати, в нынешнем проекте, например, не предусмотрен автополив, а если не поливать новые деревья и кустарники, скорее всего, большая их часть просто погибнет. Кто-то должен заниматься парком системно, тогда он будет жить и приносить горожанам радость. Там, где есть постоянное внимание, есть и развитие, есть и жизнь.
Солидарность жителей тоже очень важна для этого пространства. Какие-то пожелания, которые настоящий проект не учитывает, можно реализовать в формате инициативного бюджетирования или в рамках социального партнёрства: например, в парк выходит стена хоккейного комплекса «Спартаковец», испорченная вандальными граффити. Она могла бы стать объектом следующего фестиваля «Стенограффия» и добавить визуальную доминанту, потому что в силу компромисса сейчас проект довольно безликий с точки зрения дизайна общественного пространства, и это культурная задача на будущее.
Вынужденное запустение
– Какие ещё места или здания в Екатеринбурге, по вашему наблюдению, нуждаются в реконструкции?
– Я мечтаю, что кто-то возьмëтся за реконструкцию здания винокуренного комплекса Антона Адамовича Шанцилло, которое сохранилось на углу Бажова и Шарташской. Это потрясающий дом, памятник культурного наследия регионального значения, в стиле русский модерн, самый старый из сохранившихся на нашей улице. Много лет он стоит законсервированный, а в нём могло бы появиться какое-то креативное место – культурный центр, галерея, ресторан, лофт, что-то ещë…
– Почему вы проводите экскурсии? Что это вам даёт?
– Мне важна возможность знакомиться с новыми людьми, общаться. Приятно видеть, как люди уходят от тебя наполненными, вдохновленными. Как они смотрят на свой город другими глазами. Начинают его тоже любить, ценить, беречь. Так я создаю свою социальную сеть и могу делиться идеями, получать обратную связь и поддержку. От этого возникает чувство благополучия, безопасности, своего места, несмотря ни на что.
