Мультфильм – это поэзия. О мистике и новом применении туалетной бумаги

В студии аккуратно сложены пластиковые коробочки с бумажными персонажами. Над столом – чёрные шторы: когда их задёргивают, на какое-то время наступает абсолютная темнота. Молодой мультипликатор из Екатеринбурга Иван Ханжин рассказал, чем его вдохновляет Урал, как создают мультфильмы и какое отношение к этому имеет поэзия. Подробнее – в материале ural.aif.ru.

Выдумывал на полу

– Иван, сложно представить, что мальчик мечтает стать мультипликатором. Как у вас так получилось?

– Близкие говорят, что я с пеленок был расположен к этому, правда, сам того не осознавал. С детства очень любил рисовать необычных персонажей и придумывать истории о них. Какое-то время увлекался Смешариками – рисовал по ним комиксы, писал рассказы. Им же посвятил и свой первый мультфильм, созданный в детстве.

Отец какое-то время работал учителем труда и черчения в школе. У него была своя экспериментальная программа. Один раз он учил старшеклассников делать мультфильмы в презентациях PowerPoint. Научил и меня – уже дома. Мне тогда было лет десять или 12. Меня увлекло это занятие. Много небольших фильмов сделал таким способом, прежде чем освоил первые полупрофессиональные программы. Окончив школу, поступил в Уральский государственный архитектурно-художественный университет, на кафедру графики и анимации. Родители помогали и поощряли. Потом участвовал в ряде проектов. К примеру, однажды меня попросили сделать пластилиновый короткий метр о заводе в городе Сатка в Челябинской области.

Было очень интересно! Меня пустили внутрь, и там я напряжённо выдумывал и снимал, сидя на полу прямо на производстве. Вокруг ходили рабочие, горели печи, катались платформы с кирпичами. Мне нужно было рассказать истории детей, чьи родители там трудятся. Сюжеты походили друг на друга. Приходилось обыгрывать, искать забавные моменты. Готового сценария не было – нужно было очень быстро писать его, сверяясь с пространствами завода, где происходили съемки. И на всё про всё было полторы недели на заводе и месяц на то, чтобы обработать и дорисовать отснятый натурный материал. Это очень короткий срок. Обычно на подобные мультфильмы уходит от полугода до нескольких лет.

– Это далеко не единственный раз, когда вы снимали мультфильм с детьми?

– Однажды меня пригласили в Ханты-Мансийск с мультипликатором Данилом Стрижовым. Под его руководством мы сняли с детьми «Месяц листьев». Ребята помогали придумывать сюжет, рисовать и озвучивать персонажей. Позже были и другие проекты. Фестиваль «ЧО» проводит арт-исследования районов Екатеринбурга. Однажды меня пригласили поучаствовать вместе с коллегой Василисой Макшаковой. Мы с детьми представляли, что Химмаш – это такой огромный дедушка, на котором живет куча маленьких персонажей. Придумывали истории и снимали их на огромной плоской марионетке этого дедушки-Химмаша.

По мотивам нашего фильма позже был сделан мурал. Семь метров в высоту, двадцать в ширину, такая махина! Удивительное ощущение! В анимации ты, как правило, работаешь с чем-то маленьким и часто не вещественным. Да, у фильма есть файл на компьютере, но это не конкретный предмет. Нет такого же чувства, как в других видах изобразительного искусства, где произведения материальны. Фильм виртуален. К тому же он непропорционально поглощает ресурсы, этакая маленькая чёрная дыра. Вкладываешь очень много времени, а сам он может длиться пять минут! Иногда это изматывает.

Пока мы рисовали мурал, прохожие говорили: как красиво! Хотя рисунок ещё не был закончен. Получать отзыв прямо в процессе работы – что-то новое для меня. В анимации такое невозможно, ведь никто не видит, что ты делаешь в студии, до тех пор, пока всё не будет готово.

В пасти чудовища

– Ваши работы в основном связаны с Уралом…
– Так получается, но я не следую этому сознательно. Мой следующий фильм основан на детских впечатлениях от уральской природы. Не яркой, слегка тоскливой, заброшенной, по-своему загадочной и поэтичной. Думаю, это отразилось в моём новом проекте под названием «В животе змеи». Это мой первый профессиональный мультфильм, снятый на грант от Министерства культуры РФ. Как-то в шутку сравнил его с легендарным «Ёжиком в тумане» (всерьёз сравнивать было бы нескромно с моей стороны). Писал, что у меня вместо ежика – зайчик, а вместо тумана – темнота. Это история о том, как зайчонок залезает в старую водопроводную трубу и теряется там. Он очень боится темноты. Такое испытание для героя-ребёнка. Премьера мультфильма состоится ближайшей весной, а тизер можно увидеть в интернете.

– Чем была навеяна такая идея?

– В детстве мне попались на глаза иллюстрации Джона Шёнгерра к роману «Дюна», где изображались песчаные черви: страшные чудовища, гигантские и безликие, чья пасть – словно бесконечная пещера. Роман я не прочитал, но образ меня очень впечатлил и запомнился.
Несколькими годами позже ехал на машине, смотрел в окно на лес и вдруг увидел там открытые трубы. Они выглядели точь-в-точь как черви с тех самых иллюстраций. Меня впечатлила эта параллель, и сразу же разгорелось воображение. Подумал: забреди внутрь этих труб какой-нибудь лесной зверёк, как бы он себя чувствовал? Что бы он услышал в характерном эхе? Может, решил бы, что его проглотила гигантская змея? Эти вопросы в итоге вылились в сюжет. Мультфильм рождается благодаря поэзии, метафорам, пронизывающим мир. Через сходства самых разных, будто бы никак не связанных вещей вдруг познается их общая, скрытая от обывательского взгляда красота. Так старые трубы неожиданно превращаются в огромных сказочных змей, обзаводятся историей...

Случайно разлил воду

– Что было сложнее всего при создании мультфильма?

– Для меня это был очень сложный проект, и трудностей было много. Сначала долго не мог придумать, из чего делать фоны. Хотел передать раннюю весну. Вот только как? Изобразить это время года непросто. Думал, как вызвать у зрителей ощущение подтаявшего, чуть грязного снега с выступающей сухой травой, но чтобы картинка при этом была приятной, не ощущалась грязной и небрежной. Искал подобное у разных художников, но того, что нужно, попадалось крайне мало. Весну очень трудно изобразить не как охристое месиво. Перепробовал много материалов и как-то раз вдруг понял: самодельная бумага напоминает грязный снег, при этом не создаёт ощущения неряшливости и остаётся эстетичной. Но возникла проблема: такая бумага требовалась в больших объёмах. Фоны были габаритные, некоторые по паре метров в длину, и мне пришлось бы размешивать в блендере огромную массу, смешивать её с клеем ПВА, затем где-то раскладывать и сушить… И делать всё это в короткие сроки, без права на ошибку. Стал думать над этой трудностью.

Однажды я что-то пролил дома, а бумажных салфеток под рукой не оказалось – вытер стол туалетной бумагой. Когда она размокла, то превратилась в кашу, которая, как я внезапно понял, выглядит точь-в-точь как весенний снег! Туалетная бумага бывает разных цветов, с разной степенью добавления белого красителя. Можно было смешивать несколько видов, чтобы получить сложные оттенки и ворсистую фактуру. С такой бумагой легче работать – не требовался ни блендер, ни клей. К тому же она очень дешёвая. Я мешал её в большом тазу и делал из неё не только снег, но и другие детали фонов, добавлял кусочки листьев, сухую траву и даже пыль.

– Но ведь это процесс скорее монотонный, чем сложный…

– Начиная работу, решил, что достаточно хорошо всё продумал и производство не доставит сильных хлопот. Но в процессе выяснилось: техника куда более трудоёмкая. Размер финансирования у нас определяется по критерию хронометража, и то, насколько простая или сложная технология была выбрана, никого не заботит и ни на что не влияет. Это выбор режиссёра и его риски. Поэтому мы с командой вывозили часть работы на одном энтузиазме. Такое иногда случается в авторской анимации. Когда каждый следующий проект – это не повторение чего-то знакомого, а сложный поиск, исследование.

Я рассказал лишь о фонах, но больше хлопот доставила сама анимация. Сначала она делалась на компьютере, затем мы печатали её, вырезали, раскрашивали и покадрово снимали на бумажных фонах – чтобы таким образом имитировать живые съёмки, как это делалось до появления продвинутой цифровой техники. Для пущего эффекта старины мы прижимали каждый кадр слоем кальки, чтобы рассеять свет и убрать ощущение «бумажности». Когда бумажные персонажи отбрасывали чёткие тени, было видно, из какого материала они сделаны, и это разрушало атмосферу. Калька решила эту проблему, а заодно придала картинке некую таинственность и здорово обобщила кадр, размыв лишние элементы фона.
 – Кто из мультипликаторов вам особенно близок по стилю и философии?

– Из моих знакомых интересна художница Настя Мелихова. У неё характерный поэтичный стиль и особая философия графики, отразившаяся на её фильмах: почти не нарративных, медитативных, созерцательных.

Также очень люблю работы швейцарского режиссёра Жоржа Швицгебеля, японцев Химеды Минабу и Ёрико Мицушири. Мне очень дороги работы режиссёра Хаяо Миядзаки. «Унесённые призраками» – мой любимый фильм не только в сфере анимации, но вообще из всего кино. Философия Миядзаки пронизывает всё, что он делает: сюжеты, дизайн и движения персонажей, цвета, монтаж, любые акценты… Везде присутствует его дух, с которым можно беседовать бесконечно, и меня это притягивает. Повторить такое трудно. Когда студия, в которой он является одним из основателей, берётся делать что-то без него, получается не всегда удачно. Иногда это так и называют: миядзаковщина. То есть просто имитация, которая перенимает отдельные приёмы автора, но не приводит их к единой системе и не пробует развить их. Теряет дух и становится нищей.

В будущем мне хотелось бы найти нечто подобное, что получилось найти у него. И речь вовсе не о популярности или красоте стиля, а о способности создать нечто, что может глубоко коснуться чьего-то сердца. Пробудить в зрителе то, что когда-то пробудили во мне мои любимые фильмы. Надеюсь, получится. У меня множество идей и сценариев, которые пока держу в секрете.