Деградация среды. Архитектурная столица Урала и её уничтожение

«Наше эмоциональное состояние во многом зависит от того, что мы видим, а в поле нашего зрения – агрессивная среда», - считает градостроитель, координатор общественного движения «Реальная история» Марина Сахарова.

Живём, дышим, видим

В минувший понедельник Марина Владимировна, извинившись, перенесла время нашей встречи: «На улице Степана Разина сносят дом Курочкина!»

Рада Боженко, «АиФ-Урал»: Работаете в режиме скорой архитектурной помощи?

Марина Сахарова: Просто так получается, что мне сообщают о подобных ситуациях. И потом, это район Царского моста, за который по большому счёту должен переживать весь город. Это то место, которому общественное движение «Реальная история», пять тысяч жителей Екатеринбурга и двести (!) экспертов – от кандидата наук до академика – рекомендовали присвоить статус достопримечательности. Это, безо всякого преувеличения, ценнейший район города: 14 объектов культурного наследия, более десяти объектов ценной исторической среды…

А сегодня там снесли дом первой половины XIX века, который принадлежал купцу Курочкину. 4 апреля было подано заявление на выявление объекта, обладающего признаками объекта культурного наследия, далее Управление охраны (Управление государственной охраны объектов культурного наследия Свердловской области. - Ред.) должно было рассмотреть это заявление в течение 90 рабочих дней и вынести решение – включить дом в «охранный» список или отказать в этом.

Мы опасались, что снос произойдёт ещё в выходные, поэтому там было организовано круглосуточное дежурство, а Управление охраны и полиция ещё в пятницу были уведомлены о том, что есть такая опасность. Однако сегодня утром ни полиция не приехала, ни Управление охраны не проявило никакой инициативы.

- Это ведь не единичный случай уничтожения городского наследия?

- Нет, конечно. Особенно ужасным был минувший год – такого объёма сносов не было никогда! Формально или, если хотите, ментально весь этот кошмар начался после сноса телебашни у цирка (она, кстати, тоже была заявлена для постановки на охрану как уникальный объект), а во время чемпионата мира по футболу, когда были запрещены любые выступления граждан, ситуация особенно обострилась.

- Какие самые тяжёлые утраты понёс город?

- Смотрите, в своё время у нас по генплану в разделе «Охрана объектов культурного наследия» было 109 объектов цельноисторической среды, которые относятся к дореволюционному периоду развития Екатеринбурга. На сегодняшний день их 19. А что такое объекты цельноисторической среды? Это то, что создаёт атмосферу для объекта культурного наследия. Сегодня же множество прецедентов, когда вокруг объекта культурного наследия вырастают, например, 25-этажные здания или когда он становится входной группой новостройки. В результате, после сноса окружения, он не выражает свою эпоху, не несёт ту информации, которую должен нести…

Градостроительство – это, прежде всего, оценка потенциала города. Теряя объекты культурного наследия, город теряет эстетический, культурный потенциал. И экологический тоже. Представьте, двухэтажный особнячок, рядом с ним всегда был небольшой садик – и это сносится. На этом месте строится махина, которая притягивает к себе транспортные потоки, при этом там не остаётся ни кустика зелени. И мы этим живём, мы этим дышим. И мы это видим. Между тем наше эмоциональное состояние во многом зависит от того, что мы видим, а в поле нашего зрения – агрессивная среда.

Сердце на кусочки

- То есть, как вы однажды заметили, деградация среды ведёт к деградации человека?

- Да, но это, конечно, не я придумала, это подтверждено многочисленными исследованиями. Всё взаимосвязано. Город – это чрезвычайно плотное образование из людей, домов, техники, и в нём всё должно быть тонко выверено, чтобы не навредить человеку, в первую очередь.

- Но ведь город должен развиваться…

- Безусловно, но только в развитии и возможно сохранение наследия. У нас этого наследия мизер, но и он может создать необходимую психологическую, культурную атмосферу. Это очень важно для развития города, для связи поколений. Те же, кто строит сейчас, живут исключительно сегодняшним днём. Не сложно предположить, что то количество офисных центров, которое строится сегодня, в скором времени будет просто не востребовано. То же самое с торговыми центрами. Наш город имеет самое большое в России количество торговых площадей на одного жителя. Куда строить ещё? Разумный баланс сегодня явно нарушен, а развитие города всё же предполагает какую-то разумность.

- Как вы относитесь к варианту переноса всех исторически ценных зданий в одно, скажем так, заповедное место?

- Скажу как градостроитель: это плохо, это нарушает закон, согласно которому мы должны сохранять памятник на том месте, где он находится, с которым он неразрывно связан. Согласно законодательству, перенос памятника возможен только в каких-то экстренных случаях. Скажем, старинная деревянная церковь стоит там, где уже не живут люди, и в целях сохранности её целесообразно перенести. Да, это можно делать, но только в том случае, если другим способом спасти объект невозможно. Город, его центр – это не тот случай. Более того, центр города – это фактически его сердце, давайте тогда разрежем его на кусочки и перенесём куда-то. Будет ли оно после этого биться? Едва ли.

Вернусь к вашему вопросу про тяжёлые утраты. Скоро мы будем отмечать 300-летие Екатеринбурга. Так вот, от первого столетия города сейчас практически ничего не осталось, кроме фрагментов стен. Последним утраченным зданием XVIII века была Успенская церковь на территории Ново-Тихвинского монастыря.

Если же говорить про XIX век, то это колоссальная утрата городских усадеб. Екатеринбург обладал уникальной коллекцией таких зданий, но мы потеряли очень многое, почти всё. Например, в том же районе Царского моста в идеальной сохранности была усадьба Беленкова. Там было сохранено всё: ограда, хозяйственные постройки, садик, главный дом с прекрасным путто – скульптурой мальчика… Там даже сохранялась часть аллеи в саду. Это действительно была образцово-показательная усадьба. И от всего этого остались лишь главный дом и часть флигеля. Утрачена и жемчужина города – усадьба Железнова. И так далее, десятки усадеб.

Буквально в марте в усадьбе Первушина вырубали деревья – уничтожена целая аллея. От органа охраны мы получили ответ, что вопрос вырубки деревьев в компетенции комитета по благоустройству. То есть специалисты, занимающиеся охраной объектов культурного наследия, не знают, что такое усадьба? В том же архитектурном словаре ясно говорится, что сад – непременная часть усадьбы. А тут запросто вырублены деревья, которым около 150 лет! У экспертов это вызвало потрясение, потому что они знают: на территории города таких деревьев больше нет.

Ты - горожанин

- Можно ли этому что-то противопоставить?

- До сих пор у нас нет ответа полиции на вопрос, кто вырубил эти деревья? По сносу дома Курочкина тоже сомнительно, что будет внятная информация. Всё, увы, производится варварскими методами. А что можно противопоставить варварству? На мой взгляд, здесь всё-таки должны приниматься административные меры.

Хотя… Это же очевидно, что у органов власти нет никакой стратегии сохранения наследия. Уж если разрешается строительство у усадьбы Железнова, то однозначно можно говорить о том, что люди у власти просто ничего не понимают в культурной ценности.

- Почему, на ваш взгляд, сегодня столь высок уровень агрессии в отстаивании «гражданской позиции»?

- Тоже обращаю на это внимание. Недавно у нас был пикет в связи с годовщиной сноса телебашни и с угрозой для усадеб в районе Царского моста, возникающей из-за строительства ледовой арены. И на нём, да, были люди, чью агрессию нам пришлось гасить. Надо нормально относиться к тому, что в городе, например, живут люди глубоко верующие и совсем не верующие, люди, имеющие разные политические пристрастия. Надо уважать всех, по-другому быть не может. У нас в «Реальной истории» также объединились люди совершенно разных взглядов – от верующих до коммунистов.

- Или, если взять за мерило будущий храм Святой Екатерины, те, кто за его строительство у Театра драмы, и те, кто против?

- Именно. Нас объединяет любовь к городу, и мы сразу договорились, что вопросы политики и веры мы не обсуждаем. Мы обсуждаем только защиту города. Тому же Санкт-Петербургу как раз такая позиция помогает спасать наследие, потому что там люди чувствуют себя в первую очередь горожанами. А то, что происходит вокруг этого храма, на мой взгляд, уже похоже на не очень здоровую возбуждённость.