Примерное время чтения: 7 минут
895

«Естественное состояние». Поэт Константин Комаров — о плюсах самоизоляции

Еженедельник "Аргументы и Факты" № 15. «АиФ-Урал» 08/04/2020

В 1830 году русский поэт Александр Пушкин просидел на холерном карантине три месяца. Этот период оказался самым плодотворным в его творчестве. Как живётся уральским литераторам в новых интересных условиях, нам рассказал поэт и литературный критик Константин Комаров.

ДОСЬЕ
Константин Комаров. Родился 15 марта 1988 года в Екатеринбурге (Свердловске). Окончил филологический факультет Уральского госуниверситета, аспирантуру. Поэт, литературный критик, литературовед, специалист по творчеству Владимира Маяковского. Член Союза российских писателей. Лауреат премий журналов «Урал» и «Нева». Автор ряда книг и поэтических сборников.

О жизни, смерти и любви

– Константин, если в общем: русская поэзия на Урале и в России сегодня больше жива или мертва?

– Больше жива. На Урале жива особенно: выйдя из дома, трудно не встретить хорошего поэта. Другое дело, что массовый читатель их в лицо не знает, поэтому свои узнают своих. Но это нормально. Если проза – материк, то поэзия – остров, и она всегда вела островное существование, во все эпохи, кроме 60-х годов XX века. Но тогда это объяснялось причинами внелитературного характера – поэзия была в моде, за стихами стояли, как за американскими джинсами.

Современная поэзия пестра и богата: практически все поэтики – от традиционалистской до авангардной – представлены целым рядом значимых и интересных имён. А дефицит читательского внимания – это то, с чем давно пора смириться, в конце концов поэзия – дело по сути своей уединённое и интимное, и форм предъявлений её «городу и миру» (фестивали, премии, Всемирная паутина) вполне хватает. Так что всё в рабочем порядке: не взрыв вроде Серебряного века, конечно, но и не унылое болото.

– Современная поэзия – о чём она?

– О жизни, смерти и любви. И о самой поэзии. В этом смысле предметы поэтического познания не меняются со времён возникновения поэзии.

– Хорошие стихи должны пробуждать в человеке «чувства добрые»? Или необязательно? Есть какие-то критерии хорошего стихотворения?

– Стихи никому ничего не должны. Однако настоящие стихи, как говорил, кажется, Блок, всегда несут в себе свет и добро (даже если они о смерти и ужасе), то есть светоносный заряд заложен в стихах по факту. Поэтому, когда (а такое редко, но бывает) люди говорят мне, что мои стихи помогают им жить, делают лучше – я чувствую, что не зря копчу небо.

Что касается критериев, то они очень субъективны. Художник, как известно, сам устанавливает над собой законы, по которым его надо судить, и поэт здесь не исключение. Но, разумеется, нарушение элементарных, краеугольных правил стихосложения в стихах графоманского толка всегда бросается в глаза. Сказать, почему плохое стихо­творение плохо, лично мне проще, чем почему хорошее – хорошо, а гениальное (например, «Стихи о неизвестном солдате» Мандельштама) – гениально. Потому что тут замешано необъяснимое чудо.

– Выпускать бумажные книги, печататься в толстых журналах – всё это сегодня имеет смысл?

– В материальном плане – практически ничего. Однако пресловутый «символический капитал» накапливается. По­этому смысл, как это ни парадоксально, есть – вопреки всему.

Для меня выпуск книги – это прежде всего способ отчеркнуть какой-то этап творчества и двинуться дальше. А публикации в «толстяках» – это подтверждение моего профессионализма. Потому что в журналах (в отличие от Сети) есть важнейшая вещь – квалифицированный редакторский отбор. И в этом смысле журнальная публикация, легитимирующая автора как поэта, всегда будет весомее интернетовской, даже если читателей у неё (как, к сожалению, чаще всего и случается) будет в разы меньше.

«Будут живы все»

– Поэтическое творчество сегодня можно как-то монетизировать?

– Нет. Да и не нужно, как мне кажется. Поэзия – это история не про деньги вообще, и она никогда (за редкими исключениями, подтверждающими правило) не была про деньги. Это очень специфический духовный труд, и он подразумевает бескорыстие. Немногие раскрученные ныне сетевые стихоплёты не в счёт – они проходят по ведомству шоубиза. А вот то, что перестали платить, например, за литературную критику, являющуюся профессией не хуже других, – это прискорбно, да.

– За последнее время от нас ушло много уральских поэтов и писателей: Александр Верников, Игорь Сахновский, Аркадий Застырец, Александр Петрушкин, сказочница Вера Сибирёва. Уходит эпоха?

– Да. Страшное поветрие. Тяжело об этом говорить – боль утраты пульсирует. Но остались их тексты. Это главное. Тут же по Пушкину всё – пока «жив будет хоть один пиит», так или иначе, будут живы все.

– В прошлом году на «Экспертном клубе Екатеринбурга» ты выступил с идеей создания музеев Бориса Рыжего и Ильи Кормильцева. Это действительно сейчас важно?

Пока «жив будет хоть один пиит», так или иначе, будут живы все
Пока «жив будет хоть один пиит», так или иначе, будут живы все. Фото: www.ompural.ru

– Важно. Потому что это имена, определяющие культуру города. Но особенно важно, чтобы это было не мёртвое архивное пространство с дремлющей бабушкой-вахтёршей, а многопрофильная площадка для творчества живых – поэтов, музыкантов, художников. Так в культуре зачастую происходит передача эстафеты, и, по мне, это правильно. Ну и вообще, музеи и библиотеки – это традиционные очаги культуры и её форпосты, их значимость не стоит недооценивать.

Одиночество продуктивно

– Соблюдаешь ли ты режим самоизоляции? Для поэта, писателя вообще полезно такое вынужденное одиночество?

– Соблюдаю. Как законопослушный гражданин. Но, в общем, я всегда старался его соблюдать, так что особо остро перемен не ощущаю. Живу спокойно, работаю, сплю крепко, панике не поддаюсь. Одиночество продуктивно (хоть вынужденное, хоть невынужденное) – не расплёскиваешься на лишнее, суетное, мелкое, опрокидываешься в себя, концентрируешься на главном.

Я вообще считаю одиночество самым нормальным и естественным человеческим состоянием, самым здоровым и правильным. Если же оно начинает давить, то всегда можно поговорить с дорогими и близкими людьми, почитать им свеженаписанные вирши. Слава богу, у меня такие люди есть.

– Сегодня многие приводят в пример Пушкина, который в 1830 году просидел на холерном карантине три месяца (Болдинская осень). Этот период оказался самым плодотворным в его биографии. Ты используешь возникшую ситуацию?

– Я стараюсь писать ежедневно, «ни дня без строчки», так что работаю в том же режиме, что и до карантина. Но быть «свободным художником» легально, без глухого общественного осуждения, которое временами ощущается, конечно, приятно.

Оцените материал
Оставить комментарий (0)

Топ 5 читаемых

Самое интересное в регионах