Иначе как чудом это назвать нельзя: младенца, родившегося раньше срока, весом всего 800 граммов, выходили, положив в… валенок. Это случилось в феврале 1942 года.
Читатели «АиФ-Урал» поддержали наш проект «Уральский полк. Нет в России семьи такой…». Сегодня мы публикуем воспоминания, которые уральцы прислали в редакцию.
Стихи военной поры
«Когда началась Великая Отечественная война, мне только что исполнилось два года. Отец ушел на фронт в первые дни после начала войны. Мы остались одни – мама, бабушка (её мама) и двое детей (два года и семь лет). По аттестату от отца получали деньги, которых хватало на одну булку хлеба. Остальное мама получала по карточкам – на одну работающую и трёх иждивенцев.
До войны наша семья занимала трёхкомнатную квартиру, а когда началась война, к нам на Урал эвакуировали заводы из центральной части страны, нам всем пришлось перебраться в одну комнату, даже в кухне жили эвакуированные.
До войны у нас была большая собака Пират, но когда началась война, её нечем стало кормить, и мама отвела её за 16 километров – для охраны складов. Через день собака сорвалась с привязи и вернулась домой. Пришлось вести обратно.
Всю войну основным питанием была картошка, которую растили в поле. Я пошла в детский сад. Очень быстро запоминала всю программу, которую готовили в садике. Помню, приходила домой, доставала из большой кастрюли картофелины (это были мои друзья из садика) и читала стихи за всех детей.
У одного эвакуированного товарища где-то осталась такая же дочка, как я. Он брал маленький стульчик, садился за нашей дверью и слушал меня, вспоминал свою дочку. Я и сейчас помню некоторые стихи той поры.
Бабушке Варварушке я связала варежки.
Думала-подумала, ей дарить раздумала.
Отошлю на фронт бойцу. Вдруг достанутся отцу…
Ну а если не отцу, так другому храбрецу.
Будет рад и он, и я, и Варварушка моя.
Другое стихотворение помню не с начала. Может, кто-то знает, кто его автор.
– Дайте Кремль! – скажу, не струшу. – Надо Сталина позвать.
Я секрет один подслушал. Враг задумал воевать.
А тебе, быть может, нужен очень храбрый часовой,
Чтобы ночью в слякоть, в стужу пост не бросил боевой?
Было мне четыре года, а сегодня стало пять.
И такого часового во всём мире не сыскать.
Я сегодня стал большим, я, как ты, неустрашим.
Я могу один остаться ночью поздно, в темноте.
Я умею храбро драться, быстро бегать и свистеть.
Я нырять умею даже. Если встану я на страже
У ворот страны родной, враг не справится со мной!
Будь спокоен ты в Кремле. Лягу ухом я к земле.
Если шорох вдруг раздастся, значит, хочет враг подкрасться.
Я трубу свою возьму, разбужу сигналом тьму.
Загудит труба на славу: «Эй, товарищи, в облаву!»
Если мне такого дела не доверишь одному,
Я с собою самых смелых трёх товарищей возьму.
Бросив игры и проказы, мы к тебе приедем вмиг.
Увидав, полюбишь сразу ты товарищей моих.
Ты подумаешь, быть может, что, проведав мой секрет,
Мама спать меня уложит? Не такая мама, нет.
Я в бою не буду лишним, не боюсь стрельбы, огня!
Тише! Тише! Тише! Тише! Сталин слушает меня!
Мне кажется, что эти стихи, которые мы тогда учили, очень хорошо отражают то, чем мы, полуголодные, но неунывающие, жили во время войны. Когда завершилась война, я закончила первый класс, весила я тогда 19 кг».
Рубина Людмила Ильинична, Екатеринбург
Хлеб с лярдом
«Я родилась в августе 1940 года и стала третьим ребёнком в семье моих родителей – Екатерины Александровны и Алексея Фёдоровича Андреевых. Брату Лёве было шесть лет, а сестрёнке Тане – два года. Тогда с нами уже жила няня Анастасия Яковлевна, которая заменила нам бабушку. Мне ещё не исполнился и год, когда началась Великая Отечественная война. Я была хилым, часто болеющим, вечно сопливым ребёнком, не знаю, что бы делала с нами мама, если бы не няня, ведь о больничных в годы войны и речи быть не могло.
Во время войны в нашу двухкомнатную квартиру поселили эвакуированную из Ленинграда семью: бабушку Марию Фёдоровну Романову и её дочь с сыном Алькой. Хулиганистый был мальчишка, мама очень переживала, опасаясь, как бы он не втянул в свой круг общения моего брата Лёву. Мария Фёдоровна была старой большевичкой, ей полагался дополнительный паёк, поэтому она иногда пекла оладьи из настоящей муки. Няне очень хотелось попросить, чтобы она угостила и нас, но наша мама категорически запретила это делать. Тогда няня нашла выход: она подговаривала меня, как самую маленькую, попросить оладушку. Помню, как ленинградцы от нас съехали – им выделили квартиру в нашем же доме, я зашла в их бывшую комнату, она была пустая, и только на полу валялся цветок из парафиновой бумаги.
Наш папа был видным специалистом по производству серной кислоты. Трижды его вызывали в военкомат для отправки на фронт, но всякий раз вмешивались соответствующие органы и папу оставляли для научной работы по увеличению производства кислоты. Таким образом, на шесть человек у нас было двое работающих, и на фоне других семей мы жили вполне терпимо. Тем не менее родителям приходилось менять какие-то вещи на продукты, а няне – делать котлеты из картофельных очисток. Когда началась война, горожанам выделили участки под огороды, мы там выращивали картофель, который очень выручал. Но всё равно, помню, есть хотелось постоянно.
Мама рассказывала, как я подходила к ней и просила: «Дай хлеба с сахаром!» – «Сахара нет». – «Тогда с маслом». – «Масла нет». – «Тогда с лярдом». И мне давали кусок хлеба с лярдом (жир, вытопленный из сала. – Прим. ред.), который я считала чем-то очень вкусным. Уже повзрослев, я долгие годы хотела снова его попробовать, но мама смеялась: «Не будешь ты его есть!» И только в 30 лет, работая в трубной промышленности, я прочитала, что в войну лярд использовали на производстве в качестве смазки. Больше мне его пробовать не хотелось…»
Аликина Нина Алексеевна, Екатеринбург
Валенок жизни
Нина Алексеевна Аликина рассказала и удивительную историю спасения своего мужа Евгения Ивановича. Его отец, Иван Андреевич, воевал на Ленинградском фронте, был ранен и эвакуирован в госпиталь Перми. Узнав об этом, его жена родила преждевременно четвёртого сына – Женю.
Младенец появился на свет весом всего 800 граммов, но живой. Из деревни Билимбай женщина, оставив малыша, уехала к раненому мужу в Пермь. Родные бабушки младенца не взяли, его выходила дальняя родственница Александра Ильинична Аверина. «Она положила новорожденного в валенок, предварительно сделав в нём дверку, а валенок – на печь, – рассказывает Нина Алексеевна. – В качестве соски крошечному Жене давали тряпочку с завязанным в ней размоченным хлебом». Мама в деревню, конечно, вернулась, а после лечения в госпитале в Билимбай вернулся и глава семьи.
Мы ждём ваших писем с пометкой «Уральский полк» по адресу: 620014, Екатеринбург, пр. Ленина, 22, 2-й этаж, «Аргументы и Факты – Урал». Или по адресу электронной почты: rada@aifural.ru.
«Мы все время были голодными». Дети Великой войны о беженцах и труде 
Как наши семьи приближали Победу! 
«Если бы не проклятая война…». Как в семьях встречали похоронки с фронта 
«Полуголодные, мы шли на работу». Дети войны 75 лет ждут отцов с фронта 
«Мама, дай папы». Ужасы страшной войны в письмах уральцев