Интересная задача
Ольга Маслова, «АиФ-Урал»: – Я так понимаю, что нового здания ждать не приходится, будете обходиться тем, что есть на Добролюбова?
Алиса Прудникова: – Да, мы будем реконструировать своё здание. Что касается музеев современного искусства в принципе, то тут нет какой-то общей нормы: этого объёма здания достаточно, а вот этого – нет. Всё зависит от концепции, которая закладывается в музей, и от политики музея в плане выставок. Понятное дело, что когда начинался ГЦСИ в Екатеринбурге, то у нас был только офис, и это здание на Добролюбова уже казалось невероятными хоромами. Когда создавалась программа выставочных проектов, мы всегда понимали, что да, этого достаточно для офиса, достаточно для небольших экспозиций, но если говорить о каких-то масштабных задачах, то здесь нам придется использовать дополнительные ресурсы. Вот с 2008 года мы как раз и стали сотрудничать с заводскими площадками – для нас это стало решением проблемы места. Потом из практики таких интервенций и родилась Уральская индустриальная биеннале – наш главный проект, известный на весь мир.
Что касается реконструкции тех помещений, что у нас сейчас есть, то надо понимать: это здание – памятник архитектуры, и мы ограничены охранными обязательствами по фасаду и профилю крыши. На самом деле это интересная задача, и у нашего центра есть опыт в Нижнем Новгороде и Калининграде – как сделать приспособление так, чтобы это здание отвечало задачам современного музея и оставалось в то же самое время памятником.
– Какие преобразования ждут помещения бывшей школы?
– Надо начать с того, что это здание 1905 года постройки, в котором ни разу не было капитального ремонта, поэтому самое главное преображение будет заключаться в том, что помещения инфраструктурно будут полностью сделаны современными. То есть при наличии тех же самых стен, которыми мы очень дорожим, это будет новое здание. Например, в любом музее невозможно, чтобы не было входа для инвалидов, должен быть лифт и нормальные уборные. У нас, например, выгребная канализация и нет горячей воды. Будет очень много интересных инженерных решений, как сделать залы визуально и пространственно больше. Сейчас мы используем около 400 метров выставочной площади, возможности второго этажа сделать их не менее 550. Ну, а суперамбициозные проекты мы будем делать на других площадках, как уже это происходит с Уральской индустриальной биеннале.
Новая логика
– Вообще же, судя по звонкам наших читателей, уральцы надеялись, что под Музей современного искусства выделят либо большую площадку для строительства нового здания, либо какие-то масштабные помещения типа мукомольного завода.
– Знаете, мы всё ещё рассчитываем на площадку мукомольного завода. Во всяком случае, в формате биеннале. Мне кажется, что с такими пространствами как мукомольный завод мы вступаем в немножко другую логику. Это не просто Музей современного искусства, как в нашем случае, который финансируется государством, это логика скорее государственно-частного партнёрства – у мукомольного завода есть собственник и у него есть свои интересы.
Здесь мы можем соблюдать интересы не только высокого искусства, здесь нужно делать институционально программу так, чтобы это было выгодно обеим сторонам. Для собственника это должно быть понятное капиталовложение. Если нам удастся договориться с мукомольным заводом – это будет прекрасно.
– Думаю, в современном обществе такой подход вполне рационален, ведь если просто приходить к собственнику и говорить только «дай», ничего не предлагая, можно вообще остаться ни с чем…
– Во всём мире культура не только затратный объект, который бесконечно потребляет бюджет, это ещё и способ очень серьёзной работы с капиталом. Можно приводить бесконечное количество примеров того, что называют словом «джентрификация», когда художники, попадая в какое-то здание, делали это место культовым, и стоимость недвижимости в этом районе возрастала в тысячи раз. Это понятная, временем обусловленная стратегия. У нас будет немножко не такая система, мы будем предлагать другую историю, потому что здесь и так земля уже дорогая, дороже некуда, её дополнительно капитализировать смысла нет. В этом случае нужны другие основы для взаимодействия.
– Кстати, по поводу биеннале. Не так давно я была в здании на Ленина, где раньше размещалась основная площадка этого проекта, но теперь там кафе. Это очень печально, потому что этих «общепитов» уже тысячи, в то время как уральцам требуется не только пища для тела, но и для души.
– Для биеннале мы сейчас ищем варианты. Во многом это будет зависеть от позиции куратора. В этот раз сделаем акцент на азиатский регион и будем приглашать наблюдателей с той стороны Уральских гор. Думаю, в ходе работы предстоящей биеннале, мы не будем привязаны к какому-то конкретному месту. Мы будем стараться дать кураторам максимальную свободу: скажут паблик-арт – да, пожалуйста! Организуем паблик-арт на набережной Екатеринбурга! Строгой привязки к заводскому пространству, как раньше, не планируется. В плане программы у нас будет очень много нового. К тому же мы будем работать не только в уральской столице, но и на территории Свердловской и Челябинской областей.
Что касается старой типографии, где раньше приходила индустриальная биеннале, а теперь очередное кафе, – ну что скажешь... Не успело подтянуться наше сообщество для того, чтобы быть готовым взять на себя смелость занять это место творческими практиками. Всегда понятнее, как делать ресторан, и поэтому делается ресторан. Это проще и гарантированно прибыльнее, а как делать креативный кластер – непонятно, рискованно.
Борьба за качество жизни
– Что касается постоянных культурных площадок, а не тех, что появляются лишь к какому-то мероприятию: у нас Галерея современного искусства пустила под свою крышу уличных художников, открылась галерея уличного искусства «Свитер». Всё говорит о том, что у уральцев есть постоянный спрос на такие проекты.
– Я думаю, что сильно развитое уличное искусство – специфика нашего города. Это направление поддерживается, поэтому местные художники сильны и заметны. В прошлом году один из известных журналов делал подборку мнений, где была измерена «шкала патриотизма». Екатеринбург тогда оказался на первых местах. Это говорит о том, что люди не хотят отсюда уезжать. Мне кажется, это очень важная история, которую местным властям нужно не проморгать. Если люди хотят оставаться в этом городе, то у них должна быть комфортная среда, должна быть культурная свобода.
Я всегда оцениваю роль любого музея, особенно в региональных центрах, как двигатель, зажигание. Это должно быть место, которое тебя стимулирует к саморазвитию, открытию нового, и вот это вот становится очень мощным «драйвером» развития города и дополнительной точкой роста.
– В плане развития города стоит сказать, что такие площадки, как ваш будущий Музей современного искусства, наверняка станут и привлекательными точками интеллектуального туризма?
– Дело в том, что на сегодняшний момент идёт борьба не за звание столицы, а конкуренция между городами за качество жизни – какой из них сможет дать больше возможностей жителям. Сейчас мы всё меньше зависим от географических пространств. Ничего не стоит взять и уехать жить, например, в Петербург, просто вопрос в том, какая мотивация у тебя совершить такой поступок – проявить себя в другом городе. Очень важная задача сделать так, чтобы в Екатеринбурге можно было себя реализовать, прежде всего, творческим людям, а для этого должна быть насыщенная культурная среда. И такой потенциал у уральской столицы есть.
Например, тот же Тимофей Радя – ему ничто не мешает быть буквально-таки художником мировой величины, живя на Урале и имея мастерскую в ГЦСИ. Вопрос в том, чтобы этих художников может быть и должно быть гораздо больше. Культурная насыщенность города, она как раз вот из этих имён и ярких проектов и создаётся.