Светлана Лаврова: «Дети никому не нужны, тем более умные»

— Что премия дает авторам, которые в ней участвуют?

— Во-первых, возможность заявить о себе. Во-вторых, деньги — по 50 тысяч получили четыре прошлогодних лауреата. В-третьих, мы не смогли издать сборник (хотя хотели, но денег не нашли), но было хотя бы несколько публикаций в журнале «Урал», а для призера Романа Федина, например, это вообще первая публикация. В-четвертых и, возможно, самое главное — возможность получить одобрение «из рук» самого классика Владислава Крапивина, встретиться с единомышленниками и коллегами. Не так уж мало, не так ли?

— Сколько работ и откуда поступило в этом году?

— В этом году поступило более 170 работ из разных стран — Украина и Белоруссия, Израиль, Германия, Австрия. У нас великолепный и очень сильный литературный совет, состоящий из писателей, в том числе и призеров прошлого года, преподавателей вузов, библиотекарей. Именно они проводили первичный отбор и отсеивали совсем слабые произведения. Причем для объективности там не указывали имена авторов, а тексты посылались в другие города. Например, книгу из Севастополя читали москвичи. Так что нам, членам жюри, досталось всего 30 самых лучших работ. Каждый изучил все произведения, выставил балл, потом нашли среднее арифметическое и выстроили в порядке убывания. Мы разные люди, у нас разные мнения, это нормально. Хоть мы дружим по жизни, но имеем различные литературные пристрастия, и это обстоятельство отразилось на объективности. Выбрали короткий и длинный списки, а вот теперь будет самое интересное — их будет читать сам Крапивин и выберет призеров. Авторы получат именно его одобрение, а не наше. Это гораздо ценнее.

— Каково ощущать себя в составе жюри? Ведь это большая ответственность.

— Очень-очень плохо. Не мое вообще. Я же врач, и литературоведческого образования у меня нет. Я книги пишу, а теоретически не понимаю, как это делается. Ненавижу судить что-либо, к тому же я действительно часто ошибаюсь и не всегда могу объяснить, почему не нравится то или иное произведение. Но в этом году я лучше себя чувствую в роли «жюриста», а в прошлом просто страдала и даже полгода ничего своего не писала. Просто и эту работу кто-то должен делать — и этот кто-то должен быть писателем. Помните, как Кюхельбекер в лицее из чувства долга писал стихи на русском языке, хотя ему легче было на немецком? Только вот у немцев и так много хороших поэтов, а в России совсем нету, вот и пришлось. Абсолютно такая же ситуация.

— Есть ли среди участников  уральские писатели?



— Уральских писателей немного, и большинство отсеялось, к сожалению. География финала: лидируют Москва и Петербург, потом пестрая смесь из Вены, Барнаула, Казахстана, Севастополя, Омска, Чебоксар и других городов.

— Как вы можете оценить уровень уральских писателей и какое будущее у уральской детской книги?

— Я не могу корректно оценивать уровень уральских детских писателей, потому что и я, и мои друзья тоже принадлежат к этому племени. Так что я могу быть необъективна. А будущее у уральской детской книги архисложное и сомнительное. В Екатеринбурге нет детского издательства, и детские книги более-менее регулярно издает только «Сократ», каждый раз с неимоверными трудами находя для этого средства. А вот на детские книги с цветными картинками и у него денег не хватает. Если судить по тем усилиям, которые Ольга Колпакова, председатель Содружества детских писателей и главный энтузиаст Крапивинской премии, тратит второй год на изыскание каких-нибудь средств для организации премии, то какое там будущее! Дети никому не нужны, тем более умные.

Смотрите также:

• Писатель Долинго: «Наша жизнь все больше напоминает антиутопию» →
• Писатель Евгений Касимов: вся наша жизнь подразумевает чтение →
• Чтение для души →