Примерное время чтения: 7 минут
525

Гнутся, да не ломаются. «Мы шли не в классы, а на поля»

Еженедельник "Аргументы и Факты" № 13. «АиФ-Урал» 25/03/2020 Сюжет Спецпроект «АиФ-Урал»: Уральский полк. Дети войны

«Играли в войну, вот только за немцев никто не хотел играть, приходилось бросать жребий». Мы продолжаем публикацию воспоминаний, которые читатели «АиФ-Урал» присылают в наш проект «Уральский полк. Нет на свете семьи такой…».

«Я не сдамся!»

«В преддверии 75-й годовщины окончания Великой Отечественной войны хочу рассказать о своём свёкре – Казакове Петре Константиновиче, 1908 года рождения, уроженце села Старая Манья Салтинского района (это в Удмуртии). Его семья были потомственными портными. Зимой ходили по деревням, останавливались в какой-нибудь избе, принимали заказы, шили, а потом переходили в другую деревню. Летом занимались сельским хозяйством.

Семья была достаточно зажиточная, держали крепкое хозяйство, имели даже свою маслобойку. Женился Пётр на девушке из такой же работящей, справной семьи, пошли дети. В 30-е годы их вместе с другими семьями раскулачили и сослали на Урал, отобрав всё. Свою кормилицу, швейную машинку «Зингер», они успели спрятать, и это их спасло.

В 1940 году жена Петра Константиновича, Клавдия Назаровна, будучи беременной шестым ребёнком, пошла в лес по ягоды, получила тепловой удар и вскоре умерла, оставив его вдовцом с пятью детьми.

Старшей дочери было 12 лет, младшему сыну – два года. В начале войны Пётр Константинович работал бухгалтером и по долгу службы по­ехал с отчётом в райцентр, где его мобилизовали и, не дав проститься с детьми и родителями, отправили на фронт. Правда, через полгода работники опеки, озаботившись судьбой пятерых детей, приехали забирать их в детдом. Дед, Константин Карпович, категорически отказался их отдавать, заявив: «Сын придёт, где по детдомам я буду собирать внуков?»

На фронте часть Петра попала в окружение. Остался он с двумя земляками, которые решили сдаться, но Пётр сказал: «Мужики, вы как хотите, я сдаваться не буду, у меня пятеро детей, как я буду им в глаза смотреть?» Земляки ушли, а он стал пробираться к своим частям и добрался до них! Потом Пётр ещё раз попал в окружение, и домой ушла похоронка. Но он воевал, получал награды, дошёл до Берлина. Там ему дали под начало около ста немцев из мирного населения для организации мастерской по пошиву обмундирования. Он редко вспоминал о войне, но, приняв рюмочку-другую, рассказывал, что в его мастерской сшили шинель маршалу Константину Рокоссовскому.

А потом случилась любовь. Солдат Красной армии Пётр и немка Марта полюбили друг друга. Он отписал домой, что приедет домой с женой, что она согласна ехать с ним на Урал. Но отец, Константин Карпович, категорически воспротивился этому, и Пётр приехал домой один, привезя в качестве трофея большие портновские ножницы. Построил дом, женился. До конца жизни проживал в г. Берёзовском Свердловской области. Скончался Пётр Константинович в 1980 году.

А дети Петра выросли красивыми, работящими, рукастыми людьми, никакое дело не падало у них из рук. Сейчас из пяти детей осталась только моя золовушка – Галина Петровна Серкина, которой 84 года. Вот она и рассказала историю о своём отце, простом русском человеке. Это люди, которые гнутся, да не ломаются».

С уважением к вам, Раиса Ивановна Казакова

Игра в войну

«22 июня 1941 года наше село Краснополянское готовилось к празднику. Площадь у дома культуры украсили флагами, соорудили площадку для выступления самодеятельных артистов, установили на площади радио. И вдруг новое извещение: всех жителей села приглашают на митинг, явка всех – особенно мужчин – обязательна. Село наше было большое: колхоз, машинно-тракторная станция, сельское потребительское общество, опытное поле, школа-семилетка и так далее. На митинге объявили о начале войны, многим мужчинам сразу вручили повестки на фронт. Село сразу как-то опустело. Нашему отцу повестку вручили в августе.

Мне тогда было девять лет, старшая сестра уехала работать в Оренбург, и мы с матерью остались вдвоём. Уже в первое лето войны нас, детей, оставшиеся в селе взрослые брали с собой на покос, подсаживали на лошадей, и мы возили копны к месту будущего зарода. В первый военный год нас ещё старались нагружать поменьше, а с 1942 года мы уже работали наравне со взрослыми.

Помню, зимой 1943-го мы с соседом – моим сверстником – поехали на лошади за дровами. Пока рубили дрова и складывали их на сани, лошадь в упряжке легла прямо в снег. И мы никак не могли её заставить встать. Растерялись, конечно. Ведь за подмогой бежать нельзя, могут появиться волки. Мой напарник нашёл в кармане корочку хлеба, мы скормили её лошади, и та встала. Домой приехали уже затемно. А как-то летом, когда мы ездили в ночное пасти лошадей, двух из них мы потеряли. Заснули и не обошли вовремя луг, не проверили, все ли на месте. Нас, двоих подростков, отправили их искать.

Мы обошли окрестные деревни, опросили всех жителей – тщетно. Через четыре дня вернулись в своё село ни с чем, голодные и в слезах. К счастью, выяснилось, что лошади нашлись. «А не то бы вам грозило…» – сказал председатель. Мы поняли, что именно.

С наступлением осени нас выстраивали в школьном дворе и поздравляли с началом учебного года. Но потом мы шли не в классы, а на убранные поля, где вместе с учителями собирали колоски или возили с поля к овощехранилищу картофель, который выкапывали взрослые. Мы, конечно, понемногу учились, но больше помогали колхозу, да и дома тоже приходилось работать по хозяйству. За нашу помощь колхозу во время занятий в школе нас обязательно кормили обедом. Как правило, кашей или супом из овсянки или гороха. Ещё давали по кусочку хлеба и чай без сахара. Но и эти обеды были для нас существенным подспорьем.

Вечерами мать частенько перечитывала письма от отца с фронта и однажды попросила меня написать ему. Я долго сопел, сочиняя письмо, а в конце написал: «Бей фашистов, не жалея своей жизни!» Мать отправила это письмо на фронт, но последние слова зачеркнула: «Разве ты не хочешь, чтобы отец вернулся живым?»

Удивительно, но среди учёбы и работы мы находили время для игр. Понятно, играли в войну, вот только за немцев никто не хотел играть, приходилось бросать жребий. Вечерами дома все обязательно слушали радио, узнавали, как обстоят дела на фронте. Помню, День Победы – 9 мая 1945 года – был тёплым, ясным, мы всей школой пошли на площадь к дому культуры и ликовали вместе со всеми. Вот только от отца не было весточки до ноября 1945 года, а 7 ноября он вернулся живым, хотя и дважды раненным».

Виктор Артемьевич Лалетин, г. Ирбит

Окопные были

К 75-летию Великой Победы Владимир Подгайный издал книгу стихов, рассказов, очерков и интервью «Окопные были». Отец Владимира, Иван Дмитриевич, прошёл фронтовыми дорогами до Кёнигсберга, где 20 апреля 1945 года был тяжело ранен, а мама, Александра Ивановна, была призвана в действующую армию и служила санитаркой в хирургическом отделении госпиталя. Интервью с автором сборника мы опубликуем в одном из апрельских номеров «АиФ-Урал». Пока же в проекте «Уральский полк» представляем два стихотворения из сборника.

***
Я вдоль стенки иду,

За неё я держусь, 

Я вот-вот упаду –

И прощай, моя Русь!

Кто поднимет меня? 

Кто согреет в метель? 

Эти мысли гоня,

Надеваю шинель. 

Не пойду в медсанбат,

Лучше здесь упаду... 

Было так: вёл в атаку комбат 

В сорок первом ужасном году.

НЕНАВИСТЬ

Солдат без винтовки – 

Что пахарь без плуга. 

Гармонь? А где нотки? 

Подруги без друга...

А если разбита винтовка снарядом – 

Одна лишь ракита колышется рядом. 

И это не повод забиться в окопе, 

Лицо прикрывая разбитой ладонью.

Коль некуда деться тебе на лугу, 

Заставь своё сердце стрелять по врагу.

Оцените материал
Оставить комментарий (0)

Также вам может быть интересно

Топ 5 читаемых

Самое интересное в регионах