Дети войны
- Вы родились за три года до начала Великой Отечественной. Война сильно повлияла на ваше творчество?
- Люди моего поколения называют себя «дети войны». Хорошо помню Свердловск того времени. Отец во время войны умер. Мы с матушкой только что получили хлеб по карточкам. Вышли из магазина, а по улице 8 Марта в сторону железнодорожного вокзала шла колонна солдат, отправляющихся на фронт. «Мама, мама, смотри, сколько пап идет!» - закричал я.
Город тех лет был сплошь деревянный, все газоны засажены картошкой. Чтобы выручить хоть буханку хлеба, мать шила на продажу тряпичных кукол, продавала их на «барахолке» на улице Щорса. Помнится, когда первый раз пошел в школу, вместо портфеля у меня была сумка от противогаза, а на голове - буденновка. Первый мой букварь был издан еще до революции, другого просто не было, а писали мы на «оборотках». Чернила делали из сажи - разводили ее в воде. В общем, выкручивались…
Мы были первыми
- Владимир Александрович, сегодня мы можем говорить, что у нас в Екатеринбурге существует своя, самобытная литература?
- Урал - «опорный край державы», регион со своим характером и глубокой душой - создал особую, отличную от Москвы или Питера литературу. Три наших классика - Дмитрий Мамин-Сибиряк, Павел Бажов, Николай Никонов - известны по всей России. В 60-е, в 90-е, в «нулевые» годы на Урале также сформировалась особая поэтическая школа. Несмотря на то что публиковаться сейчас очень трудно, у нас постоянно выходит что-то новое…
- В Екатеринбурге регулярно проходят какие-то литературные действа. В других регионах удивляются нашей активности и даже критикуют: дескать, такой наплыв пишущих дилетантов «принижает» идею «высокой литературы»…
- Именно Екатеринбург стал в свое время первопроходцем в проведении массовых поэтических марафонов. Уже потом эту эстафету подхватили Москва, Новосибирск, Сыктывкар и другие города. Нас достаточно долго обвиняли в том, что мы, дескать, плодим «графоманов». Но я в корне с этим не согласен: ведь количество в определенный момент обязательно перейдет в качество. Поэтому нельзя ставить стену между самодеятельными поэтами и профессионалами.
- Как литератор вы начинали писать в студенческой газете «БОКС» при Уральском политехе. Нынешняя молодежь отличается от студентов 60-х?
- В то время мы критиковали бюрократизм, косность чиновников, «перегибы на местах», были в каком-то смысле «оазисом свободы». В дальнейшем многие из наших корреспондентов ушли в профессиональные писатели, в кино. Недавно я закончил новый роман - «Немелков». Он как раз о том времени. Артур Немелков учился у нас на физтехе. В 56-м году - задолго до Сахарова и Солженицына! - он выступил на комсомольской конференции с требованием свободы слова, демократии, выборов. Ажиотаж его речь вызвала огромный. Немелкову же его выступление «аукнулось» на всю жизнь. Так вот я утверждаю: чувство социальной ответственности тогда было сильнее, чем сейчас. В те годы за любой протест могли запросто посадить в тюрьму или в психушку, отчислить из института, но молодежь это не останавливало.
В четыре слова
- Не так давно вы прославились на всю страну самым коротким в мире романом...
- Он состоит из четырех слов: «Не надо! Я сама…» и вошел в Книгу рекордов России. Кстати, в Сети на него уже появилось 30 тысяч рецензий и отзывов! Там, конечно, есть эпатаж, шутка, розыгрыш, но не только. Не зря же он был удостоен «Нобелевской премии «Бука» - уральского «аналога» международной литературной награды. Я попытался «спровоцировать» читателей на со-творчество и думаю, что мне это удалось. Ведь настоящее, самое глубокое искусство - внутри нас…
- У уральской литературы есть будущее?
- Уверен, что есть. Та глубокая и серьезная литература, которую мы видим сегодня, то, что пишут Майя Никулина, Николай Коляда, Юрий Казарин, Александр Кердан, Борис Рыжий, Евгения Изварина, Алексей Сальников, Арсен Титов, - все это дает почву и для будущих поколений. Ведь классика не создается на пустом месте…
Известный писатель об армии, о поэзии и о любви 
Александр Кердан: «Услышать, как растет трава» 
Нелюбовь уральцев к чтению и книгам приобрела характер бедствия 
Леонид Быков: Год литературы прошёл - ничего не изменилось... 
Анна Матвеева: «Боюсь тех, кто не читает»